Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

Однако в 60-е годы, когда из ЦТСА ушел любимый режиссер Добржанской Борис Львов-Анохин и работы у актрисы заметно поубавилось, она все-таки обратила свой взор на кинематограф. И практически с ходу покорила зрителей, сыграв маму Юрия Деточкина в комедии Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля». Именно эта роль открыла новый виток славы в творческой судьбе Любови Добржанской. Хотя в реальной жизни актриса не была столь правильной, как мама Деточкина. И песню «Наш паровоз вперед летит» не любила. Более того, с советской властью у нее были свои счеты: Добржанская до конца своих дней не могла простить ей загубленных жизней своих близких: отца, который умер раньше срока после того, как отсидел в лагере, и первого мужа, который повесился в тюрьме, не сумев пережить несправедливого ареста.

Однако о том, что творилось в душе у Добржанской, знали только немногие, а для остальных она была вполне лояльной к властям актрисой. И в кино играла образы милых и добрых женщин, совершенно далеких от политики. Например, писательницу в «Уроке литературы», Айбалу в «Адаме и Хеве», бабушку в «Двух улыбках», бабуленьку в «Игроке». Но самой звездной ролью Добржанской после мамы в «Берегись автомобиля» стала роль еще одной мамы в фильме того же Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». Стоит отметить, что еще задолго до съемок фильма эту пьесу собирались ставить в Театре Советской Армии и Добржанская должна была играть ту же самую роль. Дело уже шло к премьере, когда высокое начальство сочло пьесу безнравственной (шутка ли, за одну ночь главный герой меняет любимую женщину!) и запретило к постановке. Но роль мамы Жени Лукашина Добржанская все равно сыграла – в фильме у Рязанова. Причем сыграла с ходу, без репетиций, поскольку помнила всю роль наизусть.

Так вышло, что и последней в жизни ролью Добржанской в кино тоже стала роль мамы – в фильме Анатолия Эфроса «В четверг и больше никогда». Актриса снималась в нем уже будучи больной – у нее отказывала память, она держалась исключительно на таблетках.

В последние годы жизни Добржанская осталась совсем одна. Сначала в 1972 году у нее умерла мама, а несколько лет спустя из жизни ушел и супруг Виктор Кручинин. В 1978 году Добржанская ушла из театра, после того как несколько раз забыла на сцене текст. Посмешищем в глазах своих коллег она быть не хотела, поэтому приняла решение уйти из профессии. Коллеги проводили свою бывшую приму с большим размахом: в декабре 1978 года в связи с 70-летием Добржанской (на самом деле ей было уже 73 года) был устроен торжественный вечер в большом зале ЦТСА.

А болезнь прогрессировала. Поскольку в таком состоянии справляться одной по хозяйству Добржанской было тяжело, коллеги по театру вызвали ей в помощь родственницу из провинции. Сами коллеги тоже заходили к актрисе в ее квартиру на улицу Дурова, но она их уже не узнавала. Поэтому эти встречи никому особой радости не приносили. Зато именно в эти последние годы, по воспоминаниям близких, Добржанская стала гораздо мягче, душевней. Она даже полюбила животных и детей, которых раньше никогда не жаловала.

Умирала Любовь Добржанская тяжело в одной из столичных клиник. Врачи практически не боролись за ее жизнь, поскольку исход был предрешен заранее. И даже, говорят, экономили на антибиотиках, которые могли облегчить ее страдания.

Умерла Добржанская 9 ноября 1980 года. А полтора месяца спустя «ожила» – по телевизору в который раз показали любимую новогоднюю сказку советского народа «Ирония судьбы» с Любовью Добржанской в роли мамы Лукашина. Это был как бы прощальный привет замечательной актрисы своим благодарным зрителям.

10 ноября – Гелена ВЕЛИКАНОВА

Эта певица выступала на эстраде в течение почти трех десятков лет, исполнив за это время не одну сотню песен. Среди них были разные произведения, начиная от романсов и заканчивая легкими эстрадными песенками. И именно одна из таких песенок под названием «Ландыши» и сделала эту певицу знаменитой. И хотя официальная критика назвала песню пошлой и всячески высмеивала ее на протяжении многих лет, певица всегда исполняла ее на своих концертах.

Гелена Великанова родилась 27 февраля 1922 года в Москве. Ее родители были родом из Польши, там же познакомились и решили пожениться. Однако отец и мать невесты категорически не приняли жениха: они были из обеспеченной семьи, а он – простой крестьянин. Молодые пошли наперекор родительской воле, тайно обвенчались и в поисках лучшей доли сбежали в Россию. Было это сразу после революции.

Молодые поселились на Сретенке. Здесь у них один за другим родились четверо детей: два мальчика и две девочки. Гелена родилась последней, когда ее матери был уже сорок один год. Ее рождение не было желанным, мать боялась, что не справится с детьми. Надежда на мужа к тому времени была небольшая. Марцел Великанис (он был полулитовец) стал заядлым картежником, и всю семью от этого постоянно лихорадило. Когда он бывал в выигрыше, дом буквально ломился от богатства, а когда проигрывал, выносилось все ценное, и дети спали на одолженных у соседей матрасах. В последние годы фортуна навсегда отвернулась от Марцела, и он по большей части только проигрывал. Так продолжалось вплоть до войны, пока после очередного проигрыша главу семейства не хватил паралич. Последние месяцы жизни он был парализован, но, несмотря на то что его отношения с женой давно были испорчены, она все же не оставила в беде некогда любимого человека. Все это время она не отходила от его постели, ухаживала за ним, как за маленьким ребенком. Он умер буквально у нее на руках.

В 1941 году Гелена закончила 281-ю среднюю школу в Уланском переулке. Собиралась поступать в музыкальное училище, но тут грянула война. Ее семья эвакуировалась в Томск. Там Гелена работала в госпитале, участвовала в концертах для раненых. Но вскоре на семью обрушилось новое горе – сначала умерла мама, затем пришла похоронка на старшего брата, летчика, который заживо сгорел в разбившемся самолете. К сожалению, через много лет беда стрясется и со вторым братом Великановой: видимо, помня, в каких муках умирал его отец, он, страдая от страшнейшей гипертонии, покончил с собой в ужасе перед инсультом и неподвижностью.

В 1944 году Гелена с сестрой вернулась в Москву и все же поступила в Музыкальное училище имени Глазунова. Училась хорошо, и преподаватели хором «сватали» ее в оперетту, предрекая на этом поприще прекрасное будущее. Она же терпеть не могла этот жанр, считая его неискренним. Когда слышала по радио, как мужчина говорил странным, приторным голосом, а потом начинал петь – Гелена понимала, что это оперетта. И она дала себе слово никогда не заниматься этим делом. Ее манила эстрада, привлекавшая своей самостоятельностью. И когда училище было закончено, Великанова поступила на эстрадное отделение Школы-студии МХАТ, где преподавали замечательные актеры: Ольга Андровская, Борис Петкер, Анатолий Кторов.

Впервые на профессиональную сцену Великанова вышла в 1948 году, еще студенткой эстрадного отделения. Тот концерт ничем особенным ей не запомнился, разве тем, что был первым в ее жизни. А спустя несколько лет она была уже одной из самых популярных певиц на советской эстраде.

Обладательница красивого по тембру голоса – сопрано широкого диапазона – Великанова вышла на эстраду как «жанровая» певица. В ее репертуаре были не только песни советских композиторов, но и зарубежные шлягеры, например румынская «Мариника», французские «Возвращение моряка», «Маленькая Мари» и т. д. Однако всесоюзная слава пришла к Великановой именно с родным репертуаром. Это случилось в 1957 году, когда певица исполнила песню «Ландыши» Оскара Фельцмана.

Песня родилась случайно. Фельцмана попросили написать песню для эстрадной программы театра «Эрмитаж». Он очень быстро, без проблем, придумал мелодию, позвонил Геле Великановой, которая тогда только-только набирала силу. Композитор передал ей ноты и уехал на юг. А спустя две недели узнал, что такое настоящая слава: песню передали по радио, и она мгновенно стала супершлягером, который распевала вся страна. Но так длилось недолго. Через два месяца в прессе началась кампания по искоренению пошлости на эстраде, и «Ландыши» попали в число неугодных произведений. И долгие годы эта песня была в Советском Союзе «образцом пошлости». Ее перестали исполнять по телевидению и радио, ее вычеркивали из всех концертов. Но песня все равно жила: простые люди исполняли ее во время массовых праздников, в застольях.