Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

В 1936 году Бабаджанян поступил в юношеский музыкальный колледж при Ереванской консерватории в класс фортепиано и одновременно стал брать уроки композиторства в классе Вардгеса Таляна, сына знаменитого армянского народного певца Шерама. Однако два года спустя Бабаджанян проникся мыслью, что его талант уже перерос республиканский уровень, и решил раздвинуть свои творческие горизонты – отправился покорять Москву. Он попытался поступить в столичную консерваторию, однако ректор выступила против его зачисления, мотивируя свое решение тем, что юноша приехал в Москву без всякого сопроводительного письма, то есть без разрешения. Но, к счастью, про это узнал земляк Бабаджаняна, выдающийся композитор Арам Хачатурян. Благодаря его заступничеству Бабаджанян остался в Москве.

С консерваторий пришлось подождать, и Бабаджанян поступил на последний курс Музыкального училища имени Гнесиных в класс фортепиано Елены Гнесиной. И там уже быстро стал считаться одним из лучших учеников. Даже Елена Гнесина, которая почти никогда не хвалила своих учеников, не могла удержаться от восторженных слов по адресу Бабаджаняна. Однажды она посоветовала своей подруге Татьяне Гайдамович прийти в училище и обязательно послушать талантливого юношу из Еревана. Та пришла и была поражена увиденным и услышанным. «Иду по коридору и вдруг слышу, – рассказывала впоследствии Татьяна, – кто-то играет на фортепиано. В училище вообще играли хорошо, но это было нечто сверхъестественное. Приоткрываю дверь класса – за роялем сидит взлохмаченный юноша с длинным крупным носом… Я долго не могла уйти».

Закончив училище, Бабаджанян без всяких проблем поступил в Московскую консерваторию, в класс Константина Игумного. Однако в самый разгар учебы началась война.

Когда осенью 1941 года враг подошел вплотную к Москве, Бабаджанян записался добровольцем в ополчение. Он мог и не делать этого, поскольку все студенты консерватории имели официальную государственную «броню» – освобождение от воинской службы. Однако у Бабаджаняна даже в мыслях не было отсиживаться в тылу, когда вся страна встала на борьбу с захватчиками. И вместе с двумя своими лучшими друзьями, с которыми он жил в одной комнате общежития, – Кара Караевым и Львом Хандамировым, – Бабаджанян попадает на фронт в составе концертной бригады. Из этой троицы уцелеют двое – Бабаджанян и Караев, который впоследствии тоже станет знаменитым композитором. А вот Хандамиров погибнет под Смоленском, попав в окружение: в окоп, в котором он спрячется от артобстрела, угодит немецкая бомба.

В 1942 году Бабаджанян покинет концертную бригаду и станет бойцом регулярной армии. Однако провоюет недолго и в 1942 году будет возвращен в тыл в качестве руководителя армейского ансамбля. Затем он вернется в Москву.

Закончив в 1948 году консерваторию с отличием, Бабаджанян попытался поступить в аспирантуру, но его туда не взяли. Место было всего одно, а поступающих двое: Бабаджанян и пианистка Татьяна Николаева. Когда Арно узнал об этом, он, как настоящий джентльмен, уступил даме место, специально «срезавшись» на экзамене. Согласно легенде, во время коллоквиума Бабаджаняна спросили, сколько фортепианных концертов у Моцарта. И он, зная точный ответ, сказал: «Много». А когда его спросили, какая фортепианная фактура у Рахманинова, ответил: «Хорошая». Прежде чем уйти из аудитории, Бабаджанян обернулся, сказал комиссии: «Привет» и закрыл за собой дверь.

После консерватории Бабаджанян вполне мог стать концертирующим пианистом, причем очень хорошим. Известно, например, что сам Эмиль Гилельс как-то обронил такую фразу: «Наше счастье, что Арно не играет». Имелось в виду, что Бабаджанян легко отбил бы хлеб у большинства знаменитых пианистов, выступавших с концертами. В итоге Бабаджанян уехал в родной Ереван и стал преподавать фортепиано в тамошней консерватории. Одновременно занимался композиторством. И уже в 1950 году шумно дебютировал «Героической балладой», которая считается одной из лучших его работ. Два года спустя он создал еще один шедевр – «Фортепианное трио». За эти произведения Бабаджанян был дважды удостоен Сталинской премии.

Со своей единственной женой Терезой Бабаджанян познакомился во время учебы в Московской консерватории. Девушка училась там же – у профессора Л. Оборина игре на фортепиано и у профессора А. Гедике – игре на органе. Она была наполовину армянкой, наполовину немкой. Молодые поженились в начале 40-х, и перед самой войной у них родилась дочь. Однако ее судьба была трагичной – она прожила всего лишь несколько часов после рождения. Второй ребенок появился на свет после войны – сын Араик, который впоследствии станет известным композитором и певцом.

Когда в конце 40-х супруги Бабаджанян уехали в Ереван, Тереза устроилась играть в симфоническом оркестре, а Бабаджанян преподавал в консерватории. Молодые жили в коммуналке, и их заработков едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Все стало меняться к лучшему сразу после того, как Бабаджанян написал свои первые музыкальные произведения и за их исполнение ему стали платить первые гонорары. Особенно хорошие деньги приносят Бабаджаняну не симфонические произведения, а песни. Например, в 1953 году он написал песню «Выше знамя дружбы», посвященную 4-му Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Бухаресте. Гонорары за эти произведения вдохновили Бабаджаняна, и он создал еще целый ряд песен на комсомольскую тему: «Открой путь к сердцам молодежи», «Прощальная песня комсомола», «Путевая песня» и др.

Несмотря на хорошие отзывы о нем как о композиторе-песеннике, Бабаджанян долгое время не решался окончательно связать свою жизнь с эстрадой. И продолжал работать в серьезной музыке. И в 1952 году сочинил свое знаменитое «Трио для фортепиано, скрипки и виолончели». Это произведение многие специалисты ставят рядом с «Трио» Рахманинова, а в техническом отношении – даже выше. Достаточно сказать, что это «Трио» в марте 53-го игралось у гроба Сталина.

Между тем мало кто знает, что Бабаджанян сочинял свое «Трио» в один из тяжелых периодов своей жизни. Ведь уже с начала 50-х годов он заболел – у него начались проблемы с лимфоузлами, которые впоследствии приведут к раку. Тогда ему казалось, что дни его на земле сочтены, и он задумал «Трио» как реквием по самому себе. Однако судьбе было угодно, чтобы Бабаджанян умер значительно позже – спустя 30 лет после начала болезни, подарив людям еще множество прекрасных произведений.

В 1956 году Бабаджанян вновь возвращается с семьей в Москву и целиком отдается сочинению музыки. Причем пишет не только песни для эстрадных исполнителей, но и для кино. Одна из таких песен становится шлягером на родине композитора в Армении. Это была песня «Ереван» из фильма 1958 года «Песня о первой любви». О ее популярности говорит такой случай. Как-то Бабаджанян приехал в Ереван и поздно вечером возвращался домой с вечеринки. На улице к нему внезапно подошли несколько молодых людей, которые, приставив к его горлу нож, потребовали отдать им часы и деньги. Бабаджанян подчинился. В это время к ним подошел главарь молодчиков и, присмотревшись повнимательней к жертве, вдруг спросил: «Ты случайно не Бабаджанян?». «Да», – ответил композитор. «Верните ему все!» – тут же приказал главарь своим подельникам и отпустил композитора. Когда Бабаджанян отходил от них, вслед ему понеслась его песня «Ереван».

Сначала Бабаджаняны жили в гостинице «Москва», но затем сумели купить комнату в кооперативном доме на улице Огарева. Правда, первое время из мебели у них практически ничего не было, и Бабаджанян все свои тогдашние произведения сочинял на крохотном столе на кухне. А когда ему заплатили первый большой гонорар, тут же отправился в магазин и купил себе большой стол, чтобы можно было нормально писать музыку. Следом был куплен роскошный рояль. Впрочем, Бабаджанян легко мог писать свои произведения и без музыкального инструмента – привык к этому еще в пору своего студенчества. Но после появления в доме рояля, дела в этом плане пошли на лад – песни стали рождаться одна за другой. Композитор вставал около двенадцати дня и сразу садился у инструмента – это у него было вместо зарядки.

Первой эстрадной песней, которая приблизила Бабаджаняна к всесоюзной славе, стала песня «Не спеши» на стихи Евгения Евтушенко. Это было в 1963 году. А потом Бабаджанян познакомился с молодым певцом Муслимом Магомаевым, и их тандем покорил страну.

У Бабаджаняна был редкий дар – он умудрялся, услышав популярную тему и взяв какие-то стилистические элементы, переплавить в золото собственной мелодии. Так, «настроив слух» на мелодию Адриано Челентано «Двадцать четыре тысячи поцелуев», написал свою – «Лучший город земли», – посвященную Москве. Однако эта песня в исполнении Муслима Магомаева успела прозвучать всего лишь месяц, после чего ее запретили. Инициатором запрета выступил сам Никита Сергеевич Хрущев, который, услышав ее утром по радио, возмутился: «Твист о Москве? Запретить!» Но минуло еще несколько месяцев, и в октябре 64-го Хрущева отправили в отставку. Поэт Леонид Дербенев, написавший слова к этой песне, как-то пришел на радио и пошутил: «Ну вот, Магомаев, сделал все, что мог. Хрущева сняли. Будете теперь давать нашу песню в эфир?» «Будем!» – сказали на радио, и песня была реабилитирована. С этого момента практически каждый год из-под пера Бабаджаняна на свет рождался новый шлягер, который пела вся страна.