Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

У Юрия Сенкевича была давняя мечта: он хотел попасть на Острова Россиян в архипелаге Туамоту. Открыл их в 1816 году россиянин Отто Коцебу на корабле «Рюрик». Когда-то эти двадцать островов на другом конце света носили имена Кутузова, Аракчеева, Суворова, Милорадовича и других наших соотечественников. Эту мечту Сенкевич осуществить не успел. Однако сбылась другая его мечта – перед самой смертью он успел побывать на своей родине в Монголии. Как будто предчувствовал…

30 сентября – Василий КАЧАЛОВ

Этот гениальный актер относился к славной плеяде первых мхатовцев, считался одним из лучших реалистичных русских актеров. Став знаменитым еще до революции, он и после нее не уехал из страны, а принял советскую власть и продолжил свое служение народу.

Василий Шверубович (псевдоним Качалов он возьмет себе чуть позже) родился 30 января 1875 года (по старому стилю) в городе Вильно в семье священнослужителя: его отец Иоанн Шверубович был настоятелем вильненской церкви. В семье росли несколько детей (три сына и две дочери), и Василий среди них был самым младшим и самым любимым. Отец мечтал, чтобы его сыновья пошли по его стопам и положили жизни свои на служение церкви, но мечтам этим не суждено было сбыться: все сыновья избрали иные пути. Старший сын, Анастасий, стал оперным певцом, средний, Эразм, посвятил себя армии – стал кавалеристом, а Василий выбрал театр.

Любовь к искусству пришла к Василию через старшего брата, который мечтал стать оперным певцом. Василий тоже любил оперу, однако еще больше ему нравился драматический театр. Спектакли заезжих театров, которые часто приезжали в Вильно, Василий смотрел по многу раз, а в гимназии, где учился, посещал драматический кружок. Роли в драмкружке он играл разные: Гамлета, Отелло, Хлестакова, Подколесина. Его талант настолько ярок, что Качалов становится кумиром сверстников на родной Большой улице и лучшего в Вильно сквера, где проходят его сценические опыты, под названием «Телятник».

Как гласит легенда, «крестным отцом» Качалова в искусстве был знаменитый актер Павел Орленев. Однажды он гастролировал в Вильно, но забыл захватить с собой один из сценических костюмов. Причем это досадное недоразумение обнаружилось буквально за пару часов до спектакля, когда времени на то, чтобы найти что-то подходящее, почти не оставалось. И выручил Орленева именно Качалов, который одолжил похожий костюм у своего приятеля, который жил в доме напротив театра. Орленев в знак благодарности за этот благородный поступок устроил Качалову прослушивание. И был буквально потрясен талантом юноши (Качалову в ту пору шел 15-й год). По словам самого Орленева: «Когда он замолчал, я бросился ему на шею и сказал: „Вы просите у меня совета, поступить ли вам в драматическую школу. Да вы сам – школа! Вы учиться никуда не ходите. Вас только испортят. Поступайте прямо на сцену – страдайте и работайте“.

Летом 1893 года Качалов закончил гимназию и отправился в Петербург. Но совсем не для того, чтобы стать артистом. Несмотря на восторженные отзывы Орленева и других известных театралов, сам Качалов все еще сомневался в своем актерском таланте и решил прежде попытать счастья на ином поприще – поступил на юридический факультет столичного университета. На втором курсе он попал в театральный кружок, которым руководил артист Александринского театра Владимир Давыдов. Именно он, по существу, оказался первым, кто по-настоящему, профессионально стал обучать любителя Качалова актерскому мастерству. Это обучение очень скоро дало свои плоды. В ноябре 1895 года Качалов сыграл роль Несчастливцева в «Лесе» Островского и заработал первый успех. О нем заговорили в театральных кругах, о нем стали писать в газетах, у него начало появляться имя.

Слава Качалова росла день ото дня. Как-то летом, в каникулы, он нанялся играть в любительский театр в дачном местечке Стрельна под Петербургом. Но его заприметили руководители другого театра – из дачного поселка Мартышкино – и уговорили сыграть несколько спектаклей у них. При этом пообещали платить Качалову приличные для студента деньги – три рубля за выступление. Но едва Качалов стал выступать, как народ, прослышавший о талантливом актере, повалил в театр, и гонорар Качалова вырос многократно – до пятнадцати рублей. Это был настоящий рекорд, поскольку эта сумма была равна сбору всей стрельнинской труппы. Надо отдать должное Качалову, но он не зазнался после такого успеха: на полученные деньги покупал своим коллегам водку и модные тогда воротнички из целлулоида – «Монополь». В те дни многим, кто видел Качалова на сцене, казалось, что вскорости его ждет ослепительная слава в любом из столичных театров столицы. Увы, но вышло несколько иначе.

В 1896 году Качалов был принят в труппу Театра Суворина и там… абсолютно потерялся. Волею режиссера он играл третьестепенных, неприметных персонажей без имени и лица. И все, кто видел Качалова на студенческой сцене, теперь не могли поверить, что это один и тот же человек – таким невыразительным выглядел на сцене Суворинского театра их недавний кумир. Эта ситуация угнетала Качалова. Чтобы как-то заглушить боль и тоску от происходящего, он кидается в омут пьяных кутежей и случайных увлечений. Как писал биограф актера А. Таланов: «Беззаботная актерская братия увлекала на частые трактирные кутежи и утехи. Бездарные неопределенные личности, называвшие себя жрецами чистого искусства, отнимали время на пустопорожние словопрения о мнимых проблемах. Немало талантливых людей погубила богема. Неотвратимо засасывала она людей, лишенных силы воли, чтобы вырваться из ее омута…»

К счастью, у Качалова сила воли была, и он сумел вовремя одуматься. 21-летний молодой актер нашел в себе силы совершить решительный шаг: он покинул столицу, университет, Театр Суворина и три года работал в глубинке, в провинциальных театрах России.

В 1900 году Качалов работал в Казани у известного антрепренера М. Бородая. И слава вновь вернулась к молодому актеру. Эта слава перешагнула пределы города и достигла Москвы. Как итог: вскоре на имя Качалова пришла телеграмма от Владимира Немировича-Данченко с предложением перейти в труппу Художественного театра. Любой другой актер при получении подобной депеши, не раздумывая ни секунды, бросился бы на зов, не ставя никаких условий. Но Качалов был не такой человек. Он отбивает ответную телеграмму: «Согласен. Условие: в месяц 250 рублей».

Когда в МХТ получили этот ответ, там произошел шок. Таких денег, которые требовал себе молодой артист, не имели даже звезды Художественного: например, оклад ведущих актеров Всеволода Мейерхольда и Ольги Книппер составлял 100 рублей, а актер Иван Москвин, блестяще игравший царя Федора Иоанновича, получал 75 рублей. А тут – сразу 250!

Десять дней руководители МХТ Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко не давали ответа на «ультиматум» Качалова. Думали, возмущались. Наконец в Казань полетела телеграмма, текст которой сразил всех, в том числе и Качалова: «Согласны двести. Выезжайте». Так Качалов попал в Художественный театр. Однако начало его работы в нем было более чем удручающим.

Прежде чем быть зачисленным в труппу МХТ, Качалову предстояло пройти экзамен – показаться в двух картинах «Смерти Ивана Грозного». Этот просмотр состоялся 6 марта 1900 года. На него собралась вся труппа МХТ, которая воочию хотела посмотреть на редкий экземпляр – «двухсотрублевого» артиста. На репетициях, по традиции провинциального театра, Качалов только условно, почти шепотом повторял слова роли, чтобы потом на спектакле по-настоящему «заиграть». Но «по-настоящему» не получилось. Спектакль выявил полный провал новоявленного актера: он играл растерянно, напыщенно, бестолково. Убежав за кулисы, Качалов стоял там, потрясенный собственным провалом, и не знал, что делать. Там его нашел Станиславский. Сказав для начала несколько дежурных успокоительных фраз, Константин Сергеевич затем произнес: «Вам предстоит ужасная работа над самим собой. Я даже не знаю, сумею ли объяснить вам, какая именно».

После провального экзамена Качалову доверили роль Мороза в «Снегурочке». Но он и с ней не справился. Его перестали вызывать на репетиции, в общем, поставили на нем крест. И вновь, как это уже было неоднократно, беда не сломила воли Качалова, а заставила его мобилизоваться. И первое, с чего начал, – стал приходить на репетиции «Снегурочки» самостоятельно и высиживал их до конца, мысленно проговаривая все роли. На ввод в спектакль не надеялся, но все равно приходил. И случилось чудо. Роль Берендея никак не шла у двух актеров (одним из них был сам Станиславский), и Константин Сергеевич внезапно предложил ввестись Качалову. Роль надо было выучить за одну ночь, поскольку назавтра театру предстояло уезжать с гастролями в Крым. И Качалов совершил невозможное – выучил роль Берендея назубок. И утром следующего дня сыграл ее так, что Станиславский расплакался от счастья. И Качалова взяли на гастроли.