Свет проклятых звёзд

Отыскав несколько настоев для обработки ран, аданет поспешила в баню и, взглянув на купель, вдруг вспомнила, что видела во сне Хирвен. Не юную, какой помнила, а тоже подурневшей от прожитых лет. Сестра стояла около причала, которого, насколько помнила Брегиль, в Фиримаре не было, и что-то много говорила об ответственности старших перед младшими, спрашивала, почему отца оплакивают, а о ней забыли. А ещё она пела. Разумеется, вспомнить слова не удавалось, в голове крутились лишь обрывки фраз:

«Опозорена и унижена…»

«Мне досталась лодка с хижиной,

Вот всё моё наследство».

Надеясь, что такой сон не к беде, Брегиль поспешила хоть немного привести себя в порядок.

Примечание к части Песни:

«Новый герой» гр. «Мираж»,

«Я стала никем» из фэнтези-мюзикла «Ундина»

Морготова змея!

Гильдис пугала до дрожи.

Тщательнее тщательного подготовившаяся ко встрече с важной гостьей Бельдис, лишь поймав взгляд слегка мутноватых блёкло-голубых глаз, почувствовала парализующую панику. Девушка вспомнила старые сказки марахлингов о пустынных змеях, слугах самого Моргота, обездвиживающих жертву страшным взором. Ощущать себя песчаной белкой, которую вот-вот сожрут, было ужасно, но юная аданет ничего не могла с этим поделать.

Опираясь на трость, стоимость которой, наверное, превышала всё имущество семьи Брегиль, жена вождя Хадора величественно пошла от кареты к крыльцу, и её молчаливый внимательный взгляд буквально уничтожал всё, на что устремлялся, безмолвно указывая уже готовой расплакаться Бельдис на изъяны жилища: здесь трещина не замазана, тут краска облетела, вон там наличник отсырел, вот грязь на коврике, нитки торчат, шторы неровно подвязаны, картины на разной высоте, ступени не одинаковые, пол скрипит, шкура на стене запылилась, на столе царапины не обработаны, ложка погнута, на тарелке скол позолоты…

Не представляя, как можно жить под одной крышей с такой свекровью, Бельдис подумала, что раньше, когда-то давно, Гильдис не казалась настолько пугающей. Да, супруга вождя всегда заставляла чувствовать себя неловко рядом с ней, но сейчас находиться поблизости стало вовсе невыносимо! Радовало лишь то, что эта жуткая женщина не смотрела ни на маму, ни на Брандира, лица которых выглядели гораздо хуже мелких домашних изъянов.

— Соболезную вашей утрате, — уничтожив взглядом угощение, Гильдис посмотрела в несовершенное окно. — Увы, люди смертны, и хорошо, когда срок приходит поздно, а не рано. Скажи, Брегиль, чем твоя семья теперь будет жить? Я знаю, что вас содержал Брегор, но теперь его нет. У вас есть средства к существованию?

Вопрос поставил Бельдис в тупик. Не всё ли равно, как обеспечивает себя семья невестки, если муж должен кормить и одевать жену?

— Я не жила за счёт отца, — мрачно отозвалась очень хриплым голосом Брегиль. — Ещё при жизни мужа мы купили лавку, и от неё имеем доход.

— Ты следишь за делами сама?

— Нет.

Бельдис заметила, что тон матери нарочито уверенный.

— Хорошо, когда есть, кому доверить дела, — кивнула Гильдис, найдя глазами несовершенство тесьмы по краю шторы и неровность подоконника. — У меня были мысли свести тебя и Галдора.

«Маму? Не меня?!» — юная аданет не сразу справилась с эмоциями, и жуткий взгляд сразу устремился на неё, указывая на неаккуратность отдельных волосков в причёске.

— Но это плохая идея, — супруга Хадора снова принялась уничтожать взглядом окно. — Ты, Брегиль, давно свободна, вкусила аромат взрослой незамужней жизни. Тебе трудно будет вновь стать женой. Понимаешь, мужчины… — Гильдис улыбнулась Брандиру, — они разрушают. Красивое. Они видят благоухающую женщину с причёской, на создание которой потратили всё утро трое служанок, в платье, сшитое за месяц целой мастерской, и хотят эту женщину растрепать, раздеть, сделать дурно пахнущей. Но если женщина изначально такая, как после мужчины, она не заинтересует. Её не захочется уничтожить.

Снова с трудом справившись с эмоциями, Бельдис посмотрела на брата, но тот не слушал разговор, сидел за столом просто, потому что мать попросила присутствовать. Оно и к лучшему.

Брегиль поджала губы.

— Галдору нужен наследник, — сказала она, помолчав, — а я уже не смогу родить.

— Род Мараха не прервался, — снова улыбнулась Гильдис, испепеляя мутноватыми глазами выцветший портрет Арахона на стене. — Нам нет нужды в детях Галдора. Но речь не о нём. Бельдис, тебе пора замуж.

Сердце девушки замерло, а потом забилось невыносимо быстро. Мысли закружились в голове страшным вихрем, перед глазами встали многие юные эдайн, желавшие сблизиться с единственной черноволосой аданет на всю улицу, однако Бельдис ждала того самого, того особенного, которого найдут мудрые старшие. Кто же это будет? Галдор? Гундор? Неважно, зелье должно сработать безотказно.

— Род Мараха, словно вековое древо, далеко раскинулся ветвями, — отрешённо проговорила Гильдис, — есть у меня на примете хороший юноша по имени Хандир. Он — младший сын главного оружейника Дор-Ломина, Хандора. Я договорилась о вашей встрече, тебя проводит мой возница, а мы пока побеседуем с твоей мамой и братом.

Бельдис послушно кивнула и поспешила утеплиться в дорогу, не забыв про украшения. Сбежать от страшной женщины, ещё не до конца осознав, что не придётся величать её матушкой, сейчас казалось едва ли не большим счастьем, чем предстоящее знакомство с будущим мужем. Более того, девушке смутно вспоминалось, что Хандира она уже где-то встречала, и, к сожалению, не в сладком сне, а на улице. Скорее всего, на какой-то скучной ярмарке.

Так или иначе, сейчас это не имело значения: аданет просто хотела убежать из дома и не возвращаться как можно дольше.

***

Удостоверившись, что юная дева ушла, Гильдис снова посмотрела на Брегиль тяжёлым, словно бочка масла, взглядом.

— Какие дела в Ладросе? — будто строгая учительница нерадивой ученице, задала вопрос дочери Брегора жена дор-ломинского вождя. — Кто там будет править? Брандир попытается занять трон? В каком статусе видишь себя ты, старшая дочь Брегора, сына Боромира?

На лице Брегиль отразилось полнейшее недоумение. Возраст не сделал резковатые черты благороднее, скорее, испортил то немногое женственное, что было в аданет. И покрытые толстым слоем пудры синяки довершили некрасивый портрет.

— Ты не хотела возвращаться из-за отца, правильно? — Гильдис начала говорить так, словно диктовала текст для последующей проверки.

Брегиль неуверенно кивнула.

— Ты не простила ему смерть сестёр и оскорбление матери, да? Но теперь его нет, как это ни печально. А, значит, нет и причины для наших народов быть разделёнными. Да, мы подданные разных королей, но какое дело эльфам до наших дел между собой? Нам ведь всё равно приходится быть вместе на общей войне, значит, пограничные посты между нами важны лишь для королей, которые хотят точно знать, где кончается их земля, и начинается чужая. Но мы, жёны воинов, знаем иное: если наши мужья и сыновья не справятся, вся земля будет принадлежать Морготу, и неважно, кто, когда и какой флаг ставил на холме у речки.