Свет проклятых звёзд

— Но Мириэль…

— Молчи! И мечтай! Скоро всё это сбудется!

Музыка творения плавучего острова заиграла в сердцах, и видение показало Арафинвэ пламя. Кристаллизующееся, затвердевающее, но всё равно живое.

"Буйным теченьем реки

Музыка бьёт изнутри,

В этой мелодии жизни сила!

Тьма разбивает мечты,

Надежды, другие миры,

Но музыка сердца сотрёт, что было.

Оставь оковы на земле,

И воспари над этим миром ввысь!

Отдай свои прошлые сны,

В сомненьях себя обрети,

В бешеном танце душа кружится!

Не думай, что будет потом,

Здесь и сейчас мы живём,

Стань хоть на миг сам собой, слышишь!

Оставь оковы на земле,

И воспари над этим миром ввысь!

Мечте, своей мечте,

Открой свой мир земной,

Зажги в груди своей

Огонь!

Оставь сомненья и иди,

Мир в ожидании таких затих.

Танцуй,

Пусти в себя огонь,

Познай желаний боль,

Сомнений плен и слабость.

Танцуй,

Лети к своей мечте,

Она твоей судьбы

Одна откроет тайну!"

— Будущее даёт надежду, — вырвал из видения голос Вала Ауле. — Но порой, король эльфов, она кроется в прошлом. Ты просил для своего народа надежду. Смотри. И слушай.

Примечание к части Песни:

"Синяя вода" из м/ф "Катерок"

Две песни "Море" из мюзикла "Монте-Кристо"

"Голос южных морей" из мюзикла "Экватор"

"Танцуй в огне" группы Catharsis

Немного драмы

Из мрака зазвучало леденящее кровь пение. Тихое, протяжное, скорбное. Страшное.

«Если ты в стране далёкой

Утомишься и уснёшь,

Птица белая с рассвета

Постучится в грудь мою.

Отложу веретено,

Погляжу в своё окно,

Но тебя, мой друг сердечный,

Не увижу всё равно».

— Что это? — Арафинвэ содрогнулся, чувствуя, как замогильный холод сковывает сердце. В памяти встали чудовищные картины прошлого. Альквалондэ. Руины и трупы, сложенные аккуратно, ровными рядами, чтобы родственники могли узнать своих павших.

«Если ты в краю пустынном

Тёмной кровью истечёшь,

Птица алая с заката

Постучится в грудь мою.

Отложу веретено,

Погляжу в своё окно,

Но тебя, мой друг прекрасный,

Не увижу всё равно.

Если ты в дали туманной

Позабудешь обо мне,

Птица чёрная к полночи

Постучится в грудь мою.

Отложу веретено,

Погляжу в свое окно,

Но тебя, мой друг бесценный,

Не увижу всё равно».

— Что я должен понимать?! — срывающимся шёпотом задал вопрос эльф, мечтая лишь об одном: скорее выбраться отсюда.

— Подожди.

Тяжёлая рука мастера Ауле легла на плечо, лишила возможности двигаться.

«Лишь услышу, как под утро

Смолкнет пенье соловья,

И душе твоей вдогонку

Полетит душа моя.

Упадёт веретено,

Хлопнет на ветру окно.

Но с тобой и после смерти

Не увижусь все равно».

Тайную мастерскую Феанаро осветило мягкое оранжевое сияние.

— Этого не может быть! — ахнул король, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Это морок! Я не верю!..

— Не веришь Валар? — зло усмехнулся Майя Эонвэ, и Арафинвэ в ужасе посмотрел на глашатая Манвэ. — Не веришь своим глазам, которые излучают истинный свет? Не веришь просветлённому Владыкой разуму? Не веришь в то, что Валар всесильны? Что же тогда ты делаешь в Валиноре? Бездумно ползаешь на коленях, наивно полагая, что от тебя более ничего не требуется?

Эльф остолбенел. Не зная, что ответить, он перевёл взгляд на играющую отсветами волшебного огня серебряную прялку и танцующее веретено.

Хотелось снова повторить «Я не верю», но Арафинвэ боялся произносить эти слова.

Проступающая из тьмы фигура обретала очертания, и эльфийский король ужасался сильнее. Да, он узнал сидевшую за прялкой женщину, потому что видел её в лориэнском саду.

Видел… её тело.

Арафинвэ прекрасно помнил, как сам просил отца посетить спящую Мириэль вместе, не до конца осознавая, зачем ему это нужно. Может быть, пытался понять старшего брата? Хотел знать причину неприязни?

И вот теперь первая королева Нолдор сидела напротив него, равнодушная, безучастная, всецело занятая тянущейся от колеса нитью.

— Так вот, чем так усердно занимались наши самые пугающие эльфов Владыки! — всплеснул руками Эонвэ и вдруг очень серьёзно посмотрел на Вала Ауле и Майя Курумо. — Я понял. И поговорю с нолдораном. Мне ясно, что нужно передать и как это донести. У Владыки Ауле и его подмастерья ведь есть более важные дела? Дворцы сами не выстроятся, верно?

Последние слова были сказаны с тоской в голосе.

— Верно, — спокойно согласился Ауле. — Валар снова приходят на помощь Старшим Детям Илуватара. Это мои бородатые малыши сами способны себя обеспечить и обезопасить. А эльфы…

Владыка хохотнул и, позвав жестом Майя-помощника, удалился в загибающийся дугой коридор, из которого то и дело долетали звуки работы горняков Ауле.

Эонвэ осторожно тронул прядильщицу за плечо, но эльфийка не отреагировала. Арафинвэ с ужасом смотрел на то, что когда-то было женой его отца, и пытался прогнать мысль, что между лежавшим в Лориэне телом и сидящим здесь созданием разница лишь в способности двигаться.

— Нет справедливости на свете, — нараспев заговорил глашатай Манвэ, угадывая мысли шокированного эльфа, — есть только хитрость и порок.

Финвэ так желал забрать любовь у смерти,

Но лишь посмертно выучил урок.

Ирмо обещал вернуть её, и что ж?

Он не солгал, её душа осталась.

Что ж, монстр прекрасен, а уж как похож!

Радость слепит, а ведь какая малость!

Нам равных нет, и власть Валар — закон.

Все жить хотят, как можно спорить с этим?!

Пусть погребальный слышен звон.

Ты только верь, что всё восстанет после смерти.

Исполнится желание твоё,

Ещё немного, лишь наступит полночь.