Свет среди хаоса

— Как?

Киртхар не обращал на её перебивания ровно никакого внимания.

— Когда Апоп встретил тебя, в тебе бодрствовала твоя темная сущность. Из-за этого равновесия темная и светлая сторона без конца переключаются.

Апоп хочет Хаоса, чтобы наконец, стать Властелином мира, как он желает с самого детства. И этот Хаос можешь устроить только ты. Она — твоя сила, и настолько мощная, что ты можешь устроить хаос по всей планете. Но пока в твоей душе есть и Свет, ты не можешь этого сделать. В Реке Пропавших Душ есть души и с преобладанием добра, и души с преобладаниям зла. Во время рассвета активируются светлые души, а во время заката — тёмные. Испив из реки во время рассвета, ты усилишь свою светлую сторону насовсем, во время заката — тёмную. И, кстати, пока ты не испьешь из реки, тебя невозможно будет убить.

Длинноногая схватилась за голову и засмеялась.

— Это слишком сложно и бредово.

— И эта говорит та, которая поверила и согласилась помочь Апопу.

— А почему моя тёмная сторона так захотела хаоса?

— Потому что таково твоё предназначение. Светлая же сторона рвётся помешать тёмной.

— Чтобы усилить светлую сторону, надо полететь в Египет и найти ту пещеру, да?

— Да. Но без помощи Бастет и Сехмет ты её вряд ли найдёшь, да и эти хакимы тьмы будут за тобой гнаться, тебе нужна помощь. Сестрички, если что, в больнице номер семнадцать.

Изза склонила голову, переваривая информацию.

— А откуда ты всё это знаешь? — недоверчиво спросила она, чувствуя как царапаются ногти об камень, который она нервно сжала своими пальцами.

Парень встал, загадочно улыбнулся и пошёл туда, откуда пришёл.

— Стой! Зачем ты мне всё это сказал?

— Потому что я не хочу хаоса. Хаос — полная тьма, она уничтожит добро, равновесие разрушится вместе с миром и жизнью.

— Тогда почему ты меня не убьёшь, как хотят этого Баст и Сехмет?

— Бесполезно. Против пророчества не пойдёшь. Ты дойдёшь до Реки, и этому не помешаешь. Если пригодиться моя помощь — нарисуй этот знак и произнеси моё имя — Алехаарон — шесть раз. — он вытащил из кармана своих штанин бумажку и вручил ей в руки. Она раскрыла её. Там был нарисован треугольник с окружаюшими его латинскими буквами. Когда она подняла глаза, киртхар уже исчез в темноте. Изза, положив бумажку в карман, вернулась на мост, вспоминая дорогу к семнадцатой больнице.

***

Пока хирурги проводили операцию над Сехмет, Антонио отвечал на вопросы следователей, которые пришли в больницу сразу, стоило ей появиться в больнице.

Конечно, всю правду он не говорил: сказал, что пошёл в супермаркет за молоком, но нашёл там лишь раненую и лежащую на полу девушку. Следователи поверили, ибо они как раз сейчас расследовали случай в маркете, и отпустили парня, сказав, что допросят и Сехмет.

Когда они ушли, каштановолосый позвонил на свой запасной номер. Трубку долго не брали, и это заставляло его нервно стучать ногой по полу.

Наконец, трубку взяли.

— Я здесь, — неуверенно сказали за ней.

— Я же велел держать телефон в руках!

— Но ты не сказал, куда нажимать для того чтобы ответить! И ты не можешь приказывать хакиму!

Толстобровый засмеялся. Ну да, а что он так забеспокоился? Что с Бастет может случиться за такое короткое время?

— О, богиня, прошу, выполните просьбу мою: придите в больницу семнадцатую, ибо служители правопорядка уже ушли…

— Ха-ха, я оценила твою шутку, умник. — вызов был завершён.

Он подошёл к проходившему мимо главврачу.

— Как пациентка?

— Жить будет. Мы сделали переливание крови и зашили раны. Но не рекомендуется её пока посещать. Она долго будет приходить в себя.

«Ага, конечно», — усмезнулся он про себя.

Странно, он совсем недавно знаком с этими девушками, а так беспокоится за них и общается с ними, будто бы они давние знакомые. Да и если бы он не видел разгром в парке своими глазами, то ни за что бы им не поверил. Правда, за всё проведённое время с ними иногда создавалось ощущение, что он спит и видит бредовый сон, и он порою посмеивался за такую сумбурную чертовщину.

— Она быстро срегенерирует, — уверила его внезапно появившаяся сзади Баст.

Антонио сел на кресло. Хаким счастья села рядом с ним.

— Всё вот хотел спросить… — неуверенно начал он.

— М? — спросила она. Она выглядела готовой ответить, и это побороло в нём застенчивость.

— Вы говорили с сестрой о твоей дочери.

— А, Нофрет… — она резко поменялась в настроении и грустно поникла головой. И Антонио уже пожалел, что спросил. Ему опять стало неудобно.

Она рассказала ему всю историю.

— А почему тот Усер убил ее?

— Не знаю. Сехмет сказала, что из-за религии, но это странно… — она решила не думать об этом. — Нофрет… она… она всегда была такая оригинальная. Мыслила не как все.

И тут она заплакала. Протяжно. В голос. Впервые за столько лет. В последний раз плакала она так только спустя тысячу лет после её кончины. Потом же её плач ограничивался лишь парочкой слезинок, она научилась сдерживать эмоции в себе. Но сейчас не выдержала. Наверное, это было связано с тем, что при воспоминании о Нофрет на ум пришла Изза. Единственное, кроме кучки фотографий, что осталось после Нофрет. Это ведь её дочь, её частица. Сможет ли Баст её убить? Нет, и от этого становилось только больней. Мир рухнет из-за чувств той, которая по пророчеству должна его спасти.

В какой-то степени она уже начинала завидовать Сехмет. Ноль эмоций, один лишь разум. Она выполнит свой долг и приказ отца. Прекрасный воин.

Наверное, именно она мир и спасёт. Хотя солнце она и палящее, а не мирное, как Баст. А палящее слабей против сил Тьмы.

— Да не плачь, тихо, тихо… — Антонио слегка её обнял, успокаивая.

А про себя лишь поражался этой безграничной материнской любовью. Ей, видно, так больно, а ведь столько лет прошло…

А самое главное — знать, что её убила какая-то скотина.

И тут же он вспомнил о ней. Об этой маленькой девочке. Что чувствовала её мать? А ведь это Антонио виноват в её смерти. Что бы ему не говорили, виноват он…

Окончив школу, он поступил на медика и стал хирургом. Ему хотелось спасать людей и помогать им.

И один раз к ним на прием пришла девочка с ужасной травмой. Главного хирурга не было, оставался только неопытный Антонио. Ждать главного нельзя было, оперировать надо было срочно. Он взял инициативу в свои руки и провел операцию сам. Неудачно. Девочка умерла, а ей было всего восемь… он даже имя ее запомнил. Эмилия…