Свет в оазисе

– Есть ли среди присутствующих кто-нибудь, - обратилась сразу ко всем Консуэло, - кому неинтересно послушать отрывок из неоконченной комедии нашего любезного и одаренного друга Фернандо?

Таких не нашлось, и Рохас прочитал несколько страниц. В основе романа лежала история любви молодого рыцаря Калисто к благородной девушке Малибее, которая поначалу не отвечала ему взаимностью. Его страсть была так сильна, что он прибег к помощи старой Селестины - злобной, всегда пьяной сводни из простонародья. Она пустила в ход колдовство, и теперь уже Малибея без памяти влюбилась в рыцаря.

Алонсо слушал, затаив дыхание. Рохас был прирожденным писателем. Его повествование увлекало, забавляло, заставляло сопереживать героям и тревожиться за их судьбу. Высоким чувствам противостояли пороки, возвышенная речь сменялась сочным, простонародным языком, на котором до сих пор в Кастилии никто никогда не писал. И тем и другим автор владел в совершенстве. Ну и студент! Ну и юрист!

– Вы не просто "писец"!
– вскричал Алонсо, когда Рохас закончил чтение отрывка.
– Вы настоящий писатель! Такой литературы здесь еще никто не видел!

Остальные выразили бурное согласие с этой оценкой.

– Мне все же кажется, что вы пишете скорее трагикомедию, чем комедию, - заметила Консуэло.

– Возможно, вы правы, - изящный полупоклон в ее сторону.
– Вы ведь знаете, дорогая Консуэло, как я привык считаться с вашим мнением. Непременно обдумаю его.

– Ваша очередь, Алонсо, - улыбнулась хозяйка дома.

– О, что вы, я ничего не пишу!
– запротестовал Алонсо.
– В этом кружке, где собрались столь выдающиеся таланты, я могу быть лишь благодарным слушателем и читателем!

– Нет-нет, так просто вы не отделаетесь!
– наседала Консуэло.
– Не каждый день к нам захаживают начитанные знатоки шелков. Вы не пишете сами, но вы, несомненно, много читали. Почему бы вам не рассказать какую-нибудь удивительную историю? Герцог и алькальд тоже не пишут, однако являются участниками нашего кружка.

Алонсо уступил и пересказал две истории из сказок Шехерезады - про мальчика, нашедшего пещеру с сокровищами, и о приключениях некоего Камаля Аз-Замана. Как оказалось, никто из присутствующих о них ничего не слышал, и, к удивлению рассказчика, слушатели остались очень довольны. Особенно их позабавила фраза одного из героев: "Мы, жители Ирака, любим крутые бедра".

Настоящим испытанием для Алонсо стал объявленный хозяйкой дома конкурс сонетов. Не помогли никакие уверения в том, что он в жизни не сочинил ни одной стихотворной строки.

– Значит, сегодня вы это сделаете в первый раз, - таков был неумолимый приговор Консуэло. И что-то в ее веселом и приветливом тоне показало гостю, что она, при всей своей женственности и мягкости, умеет настоять на своем.

Судьей Консуэло назначила себя. Победителю полагался венок из раскрашенных бумажных цветов. Бумага - материал дорогой и ценный...

– Хорошо, - уступил Алонсо, решив, что если он и проиграет, то в этом не будет ничего ужасного ("и вообще все это сон").
– Пусть кто-нибудь растолкует мне, какой должна быть структура сонета. Они ведь бывают разными.

Рохас с готовностью исполнил его просьбу. Его разъяснения окончательно убедили Алонсо в том, что ему никогда в жизни не написать мало-мальски приличного сонета. Но затем ему в голову пришла идея, как можно выйти из положения.

Консуэло раздала каждому по вощеной дощечке с палочкой, перевернула песочные часы и объявила, что конкурс начался.

Алонсо, недолго думая, записал свое "произведение". Это заняло несколько секунд. Консуэло ошеломленно взглянула на него, когда он отложил дощечку в сторону. Остальные трудились довольно долго.

После окончания конкурса судья молча прочла все три произведения и, расхохотавшись, провозгласила:

– Ну что ж, Алонсо, вы, как Одиссей, всех перехитрили и заслужили первое место! Думаю, это решение никто не будет оспаривать.

Двое остальных участников радостно поздравили покрасневшего гостя, потребовав, чтобы хозяйка дома зачитала его стихотворение вслух. И Консуэло прочла, делая паузы после строк и еще более продолжительные паузы после строф, сонет, сочиненный Алонсо Гарделем:

ТОЛЬКО ТЫ И Я

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

Только ты и я.

– Рифма безупречна!
– заключила Консуэло под общий хохот.
– Структура выдержана. Легкость стиля неподражаема, выразительность не знает себе равных! Уважаемый Алонсо Гардель, я собственными руками изготовлю вам венок победителя.

И она приглашающим жестом вытянула в его сторону обе свои руки, отчего они обнажились до локтей.

–

Глава 6

–

Я вас заставила

Играть со мной

Согласно правилам

Игры иной.

Бланш Ла-Сурс

Ночью, ложась спать в гостиничной комнате, Алонсо был уверен, что увидит во сне Консуэло. Мысли его постоянно возвращались к ней. Но наутро, лежа в постели и припоминая последний сон, он с удивлением констатировал, что, как обычно, видел синеглазую "даму из медальона". Это могло быть дополнительным подтверждением предположения о существовании двух разных Алонсо - дневного и ночного.

Вставать не хотелось. Алонсо со вкусом припоминал подробности вчерашнего вечера, предоставляя радости заполнять его существо без остатка. То обстоятельство, что он познакомился с этими людьми, было прекрасно, неожиданно и необъяснимо! Случайно встреченный человек оказался создателем нового жанра в литературе, для которого еще даже не придумано название. Великий знаток риторики делился вчера с ним, никому не известным мориском, своими издательскими и литературными планами. И, наконец, эта женщина! Откуда здесь, в самом сердце охваченной фанатизмом католической страны, взялась такая Консуэло Онеста?

Непостижимо и как-то очень в духе сновидений!

Консуэло просила его зайти вечером, а сейчас еще было только утро. Но Алонсо переполняло такое нетерпение, что он просто не мог сидеть сложа руки в гостинице или участвовать в будничных разговорах с братьями Гарделями. Ему казалось, что от этого он мог расплескать какую-то недавно приобретенную, еще почти не освоенную силу, которую следовало беречь и взращивать.

Будь его воля, Алонсо побежал бы в дом над мостом прямо сейчас. Вместо этого, он направился в противоположную сторону, как бы нарочно отдаляясь от места, манящего его, как сирена путешественника. Он ходил по золотистому городу, вслушиваясь в пение воображаемой сирены, и ему казалось, что оно становится слабее по мере увеличения расстояния между ним и ею. Но, чем тише был голос, тем он почему-то становился желаннее.