Светлейший. Отпуск не по плану

— Чертовщина какая-то. Он всегда на связи. В любое время дня и ночи.

У меня внутри все похолодело. Интуиция подсказывала мне, как и Черкасову, что дело нечисто.

— Позвони еще раз.

— Уже набираю.

Феня снова набрала номер адвоката, но и на этот раз никто не ответил. Мы как раз выехали на набережную, и Лаврентий уже готовился перестроиться в другой ряд, чтобы повернуть на мост.

— Прошу прощения, ваша светлость, — обернулся водитель. — Тут по радио передают…

— Сделай погромче.

Лаврентий выкрутил регулировщик громкости на полную, и из всех динамиков донесся сухой голос ведущего.

— Срочное сообщение для всех автолюбителей. В центре Петербурга только что произошла большая авария. Очевидцы передают, что на углу Литейного проспекта и Гагаринской набережной белая «Омега» столкнулась с грузовиком. Предположительно, есть жертвы. Просим вас ехать в объезд и не мешать прибытию специальных служб…

Мы с Аграфеной переглянулись.

Хинштейн… У него же была белая «Омега»…

Глава 22

— Лаврентий! Езжай на угол Литейного и Гагаринской, — велел я.

— Но ваша светлость, там пробка. Нам бы сейчас на Васильевский проскочить…

— Газу!

Я рявкнул на водителя так громко, что тот от неожиданности втопил педаль в пол. Автомобиль резко сорвался с места — как раз, когда светофор замигал. Нас с Аграфеной вдавило в сидения.

— Ехать тут недолго, минут десять, — сказал Лаврентий и принялся лавировать в потоке.

Аграфена снова схватила телефон.

— Может мне позвонить Черкасову?

— Да черт с ним! К тому же он все равно уже не уполномочен вести дело. Сначала надо понять, та ли эта машина. На месте разберемся.

Лаврентий сделал все, чтобы доставить нас на место как можно быстрее. Но время близилось к вечеру, люди из делового центра начали разъезжаться по домам на окраины. Да и светофоры здесь были до невозможности долгие.

На всякий случай я принялся концентрировать энергию эфира. Если люди там ранены, придется применять боевое лечение. Срастить кости и другие ткани не получится, но хотя бы хватит сил поддержать жизнедеятельность пострадавших до прибытия медиков.

Наш автомобиль вылетел на Гагаринскую — еще немного, и будем на месте. На набережной люди встали в глухую пробку: движение шло только по одной полосе в каждом направлении.

— Пешком будет быстрее, — сказал я Фене. — Выходим.

Аграфена выскочила из машины, на ходу засовывая телефон в карман пиджака. Я велел Лаврентию продолжать толкаться в пробке и припарковаться где-нибудь поближе к месту аварии.

Набросив «Легкую походку», мы с помощницей устремились к месту, где Литейный мост переходил в Литейный проспект. Всего один квартал…

И наконец я увидел, что случилось. Место аварии плотным кольцом окружила толпа зевак. Мы протиснулись, расталкивая всех локтями. Какой-то предприимчивый мужик попытался меня задержать.

— Молодой человек, куда вы лезете? Это место аварии. Мы уже позвонили на медицинскую станцию…

— Там моя подруга! — озверев, крикнул я. И, воспользовавшись замешательством этого деятеля, оттолкнул его с дороги.

Перед нами открылось чудовищное зрелище. Это была машина Хинштейна. Новенькая роскошная белая «Омега» превратилась в груду металлолома. Авария была лобовая, но затем машину развернуло, и она еще каким-то образом перевернулась вверх тормашками. Всюду стекло, оторванные детали кузова… Здоровенный грузовик тоже пострадал, но несоизмеримо меньше. Ударившись в «Омегу», он словно запоздало попытался вырулить влево — да так и уперся тупой мордой в кирпичную стену какого-то здания.

— Феня, проверь в грузовике, — велел я, а сам сбросился к машине Хинштейна. У меня в руках уже было сконцентрировано достаточно эфира, чтобы мгновенно преобразовать его в заклинание.

Я обогнул автомобиль и вышел к стороне водителя. Хинштейна было трудно узнать в том ужасе… Адвокат замер в кресле с закрытыми глазами. Я дотронулся до окрашенной красным руки мужчины, надеясь уловить хотя бы слабое течение эфира в его теле.

Тщетно.

На заднем сидении повисли на пристегнутых ремнях Оксана и Святослав Николаевич. Девушка явно была без сознания, а вот ее дед увидел меня и замычал. Видимо, эфира в него накачали столько, что это позволило ему пережить аварию.

— Ваша… Светлость… Ксюня…

— Молчите! — велел я. — Карета медиков уже едет.

Пришлось аккуратно выбить стекло, чтобы добраться до Оксаны. Она сидела позади Хинштейна, но ремни безопасности уберегли ее от удара. Сам адвокат пристегнуться забыл, и даже система безопасности не смогла его защитить. Воистину, правила дорожного движения пишутся кровью.

— Оксана, — добравшись до нее, тихо позвал я. — Вы меня слышите?

Она не ответила. Отключилась качественно. Судя по крови на голове, все же обо что-то ударилась.

Я взял в руку ее безвольно повисшие пальцы, ища эфир. Есть! Слава всем богам, еще жива! Но травмы, судя по течению энергии, серьезные. За моей спиной роптали зеваки, кто-то орал, чтобы я не трогал и не перемещал пострадавших. Верное замечание, но я и не собирался их двигать. Мне просто нужно было добавить им немного сил, чтобы продержались до прибытия спасателей.

Где-то вдалеке уже ревели сирены. Помощь близко.

— Ты у меня так просто не помрешь. Не после всего, что было.

Я пустил чистый эфир по руке журналистки, насильно разгоняя ее жизненную силу и заставляя сердце качать кровь. Нет, дорогая, так просто я тебя Костлявой не отдам. Не в мою смену.

Не открывая глаз, девушка тихо застонала.

— Отлично, — я отнял руки от ее холодных пальцев и отступил на шаг.

Прямо сейчас моя работа закончена. Я не лицензированный лекарь и не имел права вмешиваться дальше. У меня другая специализация.

— Ваша светлость! — Я обернулся на оклик Аграфены. Помощница спрыгнула с порожка водительской кабины грузовика и заспешила ко мне.

— Водитель? — спросил я.

— Был один в кабине. Мертв. Костенко? Хинштейн?

— Костенко живы, продержатся. Хинштейн… — я просто покачал головой.

— Проклятье!

Согласен. Семейство Костенко — настоящее проклятье. Столько опасностей на единицу времени — это, на моей памяти, рекорд для простых смертных.

— Разойдитесь! Уберите машины!

— Дорогу спасателям!

Хорошо, что они быстро прибыли. По мосту двигалась целая колонна: две бело-красные кареты медицинской помощи, а в авангарде — яркий синий с желтым фургон спасательной службы. За ними я насчитал аж три автомобиля дорожной полиции.

Мы с Аграфеной и еще парой инициативных подданных принялись разгонять зевак. Кто-то принес из багажников автомобилей предупредительные знаки, и я помог расставить их на дороге, чтобы освободить место для прибывшей помощи. Весь Литейный оказался парализован.