Светлые аллеи

Мне хочется, чтобы меня оставили в покое. Я — это я, плохой ли, хороший, но я. И не надо меня ни с кем путать! Вот так!

Когда я, дрожа от негодования, дописывал этот рассказ, мне вдруг в голову пришла одна мысль. Хотя куда она ещё могла придти? А вдруг меня ни с кем не путают?! И мне стало страшно. И тут ещё старушечий голос неизвестно откуда:

— Эх, сынок, сынок…

Парень из нашего города

Есть ли загробный мир, нет ли его я к счастью не знаю. Родишься ты ещё раз после смерти или нет? Но этот вопрос не принципиальный. Ну родился ты ещё раз, а о своих прошлых рождениях ты абсолютно ничего не помнишь. Так, иногда дежавю промелькнёт и скроется, и снова тихо.

В общем никакой существенной разницы. И главное вопрос: если загробный мир где-то там или где-то здесь существует и имеет какое-то место, то стоит ли в него верить? А то один человек поверил и попал в круговерть событий.

Человека этого звали Петей. Парень как парень. Но стоит с ним выпить чего-нибудь покрепче и поболтать о времени и о себе, то обнаруживалось, что он — тоскливый дятел. Просто овощ. Ни ярких мыслей, ни даже блеклой фантазии, а один какой-то злобный примитивизм. Разговоры на уровне, кто про него что сказал и как он за это ему ответит. Такой склад небогатого ума наблюдается обычно у пожилых глупых баб. Или начнёт разглагольствовать о том, какой он хороший и правильный человек. И всё это намёками. Все, мол, скоты, а он хороший. Или как все девки к нему клеятся, а он ни в какую. Хотя я точно знал, что всё было наоборот. Он ко всем девкам клеился, а они ни в какую. А когда трезвый Петя был парень как парень. И глаза с некоторым умом, и трудолюбивый, и читать умел, хотя ни разу на моей памяти этим умением не пользовался. Жена, правда, ещё его бросила и сошлась с одним паралитиком. Может из-за Петиной тоскливости, а может из-за внешности. А внешностью Петя походил на молодого Гитлера, только без этих фирменных усиков. Переразвитая нижняя челюсть, чёлочку в сторону глаза и голова, напоминающая мяч для спортивной игры регби. Такой вот каприз природы. Наверно всё это действовало на подсознание окружающих, у кого оно было. Коммунисты к примеру у нас в цеху его не любили.

И были у Пети две квартирки, доставшиеся от склеивших ласты родственников. Одну он сдавал, в другой жил сам. И вообще одним везёт на наследства, другим — шиш. Я знавал человека, который с успехом пропил три квартиры и «Фольксваген», доставшиеся ему с разных сторон. У другого, если кто умрёт, то приходится его хоронить за свой счёт, а из наследства лишь неоднократно обоссанный матрац.

А Пете везло на такие дела. Буквально, пёрла масть. И тут для полного счастья внезапно умирает его родственник дядя Паня, малый лет 70 от роду. Одинокий старик. И даже не старик, а пожилой мужчина, крепкий жизнерадостный человек, работавший до последнего дня. Но обнял кондратий и всё — был симпатичный человек, а стало 90 килограмм тухнущего мяса. И его робкие планы жениться, и задушевные спевки в украинском народном хоре, и мотоциклетные с ветерком выезды на рыбалку и даже сало с горилкой — всё осталось в прошлом, а настоящее и будущее не наступило.

Родня дяди Пани под видом детей жила на Украине, а здесь кроме Пети никого. Впрочем Пете он, строго говоря, роднёй и не доводился. Бывший муж умершей тётки. Так что, по крови они не пересекались ни под каким углом, однако своеобразно общались. То Петя к нему в гости придёт денег занять. То он к Пете нагрянет, чтобы деньги вернуть, а Пети нет дома. Вобщем общались.

Завещания дядя Паня после себя не оставил. Видимо даже не догадывался, что он когда-нибудь умрёт. А вот поди ж ты — умер. А может просто психологический бзик — пока не сочинишь завещания, не умрёшь. Не знаю. Я к примеру тоже ещё не написал завещания. Стыдно писать, так как, кроме тёплых стелек, нечего оставить товарищам потомкам. А дяде Пане было что. Ой, было! Вся квартира ломилась от добра, что объяснялось его кулацкими генами и хохляцкой бережливостью. Но с товарищами потомками существовали отдельные проблемы. Дети, хотя Петя отбил им телеграммки, даже не ответили. Так что хоронили дядю Паню за счет производства и за Петин счёт. Из-за этого безутешней Пети не было никого. А похороны удались на славу. Всё было достойно и по— человечески. Даже усопший лежал с каким-то довольным и загадочно — лучезарным видом.

Похоронил Петя с энтузиазмом своего дядю, а на следующую после погребения ночь дядя Паня Пете во сне и пришёл. Не успели закопать, а он уже соскучился. Поговорили они хорошо и задушевно. В основном почему-то о рыбалке. А потом Петя вдруг вспомнил, что дядя Паня-то мёртвый, но почему-то не испугался.

— Ну и как там? — спросил он.

— Ничего, Петенька, доехал хорошо — сладко ответил дядя Паня.

— Куда доехал? — не понял Петя.

— Да на эти курсы, будь они неладны — сказал дяд Паня с бесшабашной улыбкой.

Петя хотел спросить:

— А ты не за мной, дядя Паня, пришёл?

Но вдруг испугался и не спросил. Вернее спросил, но про другое, более насущное:

— Дядя Паня, а можно я твою резиновую лодку возьму?

— Бери, — легко разрешил дядя, хотя при жизни не давал ни под каким видом — Всё бери.

— Всё? — с приятным ужасом спросил Петя.

— Всё! Всё забирай, — жизнерадостно подтвердил дядя Паня, — Для тебя, Петенька, ничего не жалко.

— И телевизор? — не верил выпавшему счастью Петя.

— И телевизор бери. Чего на него глядеть? И компьютер, — кивал седой головой дядя, хотя компьютера у него отродясь не было.

— Спасибо — прочувственно сказал Петя.

— Пи-пи-пи… — вместо «пожалуйста» вдруг ответил дядя. Но оказалось, это говорит не дядя Паня, а просто сработал будильник. И Петя от этого «пи-пи» проснулся и долго лежал, лаская себя мечтами.

Весь день Петя ходил с одухотворёнными наживой глазами и от нахлынувших приятных чувств ходил в мелкую припрыжку. «Чего ты такой весёлый? — даже поинтересовались на работе, — День рождения что-ли?» «Лучше,» — ответил Петя и расхохотался. Ему хотелось петь и танцевать и даже обнимать незнакомых людей. Такое карнавальное настроение. Ну а вечером он взялся за дело. Чтобы не травмировать соседей, он приходил на квартиру дяди Пани по-темну, часиков уже в десять и занимался экспроприацией. Кажется, так называется. И успевал ежедневно сделать две ходки, благо жил неподалёку. Рюкзачок с мелочёвкой за спиной, санки с габаритным грузом вёл на поводу сзади. Но как Петя ни старался не травмировать соседей, они всё равно травмировались, видя как уплывает добро, на которое они тоже имели здоровые стяжательские виды.

Типа, приедут родственники, продадут квартиру, а вещи раздадут им. Вслух это, конечно, не говорилось. Вслух говорилось другое: Что им, де, чужой копейки не надо, но находятся фактические шакалы (Это — Петя), которые и при жизни обирали старика, а после смерти и подавно. Охренели до полной бессознательности. И соседи дали объявление, что, дескать, разыскиваются родственники Воронько Пантелея Романыча в связи открывшимся наследством. Петю это объявление взбесило — ах, так, и он утроил усилия. Вывозил на саночках всё, что мог. Машину среди бела дня он подогнать не решался. Приходилось на саночках, как курочка по зёрнышку, без свойственного Пете размаха. Пыхтел он так два месяца. Последнее, что Петя вывез от дяди было громадное, похожее на осьминога, домашнее растение столетник. После этого он выкрутил все лампочки и с лёгкой грустью запер пустую квартиру. В ней осталась только крупная мебель (стенка, хмурый старушечий комодик, диван и расшатанный обедами кухонный стол). И все. Следы сапог не считаются. А в Петину квартиру теперь было приятно зайти, хотя и трудно. Так было всё плотно заставлено.

Через месяц по объявлению приехали радостные родственники (а Петины телеграммы до них не дошли, что потом трактовалось, как злой умысел со стороны нашего героя) Но когда они увидели, что осталось в квартире, их радость сильно поутихла.

И вскоре состоялся суд. Можно сказать, Петин бенефис. И как он не напирал на то, что была устная договорённость на передачу имущества, суд этого не учёл. Какая ещё может быть договоренность во сне, да ещё с умершим человеком? Кто это может подтвердить? Адвокат в перерывах называл Петю идиотом и призывал помалкивать в тряпочку. Но Петя тупо стоял на своём. Восторженно давали убийственные показания и обличали его пальцем соседи дяди Пани. Откуда-то выплыли мутные сведения о взятке, которую Петя дал в БТИ, пытаясь незаконно приватизировать дядину квартиру. А об этом даже я — автор, придумавший этот рассказ, не догадывался. В общем дали Петру Геннадьевичу Кулебякину три года плюс конфискация, что тоже огромный минус.

Так что на данный момент Петя, как зверь в клетке, сидит за решёткой, делает себе малохудожественные наколки и обживает новый быт. А по ночам плачет, вспоминая быт старый. И есть у него среди прочих одна мечта. Чтобы к нему во сне опять пришёл дядя Паня. Уж он ему тогда выскажет! Уж он ему тогда набьет! Но дядя Паня во сне благоразумно не показывается. Дураков и на том свете нет.

Новогоднее

Единственное чудо, которое может произойти в новогоднюю ночь — это, что ты не напьешься к 11 часам. Но, увы, чудес на свете не бывает.

Приходит также пьяный до изнеможения Дед — Мороз с пожилой и толстожопой Снегурочкой, годящейся ему в матери. Борода у старика съехала на ухо. Её белый цвет приятно оживляют вкрапления винегрета. Мешок уже полупустой, но и из-за него Деда-Мороза заносит.

— И где тут у вас туалет? — первым делом озабоченно говорит Снегурочка, судорожно притопывая красными сапогами. Сказка сразу кончается.

— Как детишек зовут? А то листочек, блядь, потерялся — шепчет Дед-Мороз.

Вы говорите. Дети испуганно жмутся к жене и таращат глаза. Дед-Мороз, издавая улыбку, усталым басом декламирует дежурный стишок и дарит хрустящие целлофаном подарки. В это время из туалета под торжественную увертюру ниспадающей воды появляется повеселевшая дура-Снегурочка и, не разобравшись, сипло кричит: