Светлые тени

Я не уверена, что под ними есть что-нибудь.

– Габс?

Пройдясь взглядом по его телу, я встречаюсь с его обеспокоенный взглядом и понимаю, что пялюсь на его торс. Боже, его пресс. Люди обязаны делать слепки с такого пресса, как у него.

Я сглатываю и облизываю губы, во рту резко пересохло.

– Ох, я… Я просто решила посмотреть, что ты делаешь.

– Хм?
– Нико в замешательстве хмурится.
– Я услышал, как ты вздохнула. Мне показалось, что ты чем-то разочарована. Или расстроена. Уверена, что всё в порядке?

Черт бы его побрал и его суперслух. Я одариваю его заготовленной ухмылкой, и головой киваю в сторону тумбочки.

– Вино закончилось, вот и все. У тебя еще есть?

Он пристально изучает мое лицо в поисках... даже не знаю, чего. Затем разворачивается и исчезает в своей комнате, а спустя секунду возвращается с двумя мини бутылками Каберне и одной виски.

– Итак, что мы смотрим?
– спрашивает он, укладываясь на кровати как у себя дома. Он открывает бутылку и отпивает.

Эм, привет? Неужели он не понимает, что почти голый? В моей постели? Где я сплю?

Я открываю вино и залпом выпиваю. Мне понадобится что-нибудь покрепче, чтобы пережить эту ночь.

– Фиолетовый дождь, - говорю я, забираясь на кровать, с другой стороны.

– Фиолетовый дождь? У Принца... своеобразный характер.
– Он подмигивает мне, и мои глаза лезут на лоб.

– Только не говори, что он Темный?

Нико пожимает плечами, робко улыбаясь.

– Эй, я говорил, что мы повсюду. Ну же, посмотри на парня. Сейчас ему должно быть стукнуло пятьдесят, но ему не дашь больше тридцати. Ты можешь это опровергнуть?

Подумать только, Принц почти ошибка природы с отличным набором генов. Морган будет в шоке!

– Но его глаза... они не голубые.

– Дешевый трюк. Прошлой ночью я так же изменил цвет твоих глаз.

– И кто же еще Темный? Кто-нибудь, кого я знаю?

Нико кривит губы, пока размышляет.

– Хммм... кто сейчас возглавляет списки чартов?

– Бьонсе, Кэти Пэрри, Фарелл, Марун 5.
– Падшие, но про них я все знаю, пообщавшись с ними.

– Ну вот!

У меня челюсть отвисла.

– Все они?

– Все.

– Твою мать!

Нико смеется, прежде чем сделать еще глоток из бутылки.

– Конечно, ты не можешь пойти и разболтать это всему городу. Возвращаясь в 70-е и 80-е года, когда хэви-металл был на пике популярности, наш вид был более яркий и мог позволить себе кое-какие вольности. Теперь с папарацци на каждом углу, необходимо соблюдать больше анонимности.

– Ясно.
– Я быстро сажусь, хотя необходимо соблюдать особую осторожность с тем как скрещивать ноги, чтобы не сверкать своей голой леди из-под халата.

– Расскажи мне... а что на счет кинозвезд? Должно быть в Голливуде куча Темных.

– О, да, ну, конечно же. Кто твой любимчик?

– Хммм... Анжелина?

– Темная.

– Ну а Бред Питт?

– Человек.

– И это нормально? Как твой отец позволяет это?

– Это не единичный случай, - пожимает он плечами.
– Такое случается. Просто не всегда с нами.

– Ты имеешь в виду Темных из королевской семьи.

Нико кивает и залпом выпивает содержимое бутылки. Я вижу, что разговор ему не приятен.

– Думаю, я вполне бы справилась, корча из себя рок-звезду, - говорю я в надежде поднять ему настроение, и заставить забыть всплывшие воспоминания, которые преследуют его.

– Почему ты так говоришь?

– Да ладно, вечеринки день и ночь напролет. Быть все время пьяной и несносной. Попадать в неловкие ситуации в общественных местах. Черт, я практически на пол пути!

Нико смеется от чего его мышцы на прессе напрягаются под очень загорелой кожей. Я притворяюсь, что смеюсь тоже, только чтобы скрыть как я вопиюще таращу глаза на него.

– Эй, хочешь еще?
– спрашиваю я, вскочив с кровати, направляясь к мини-бару. Ага. Мне нужно что-нибудь покрепче.

– Конечно.

Я захватываю еще бутылку ирландского виски, который пьет Нико и причудливую маленькую бутылочку текилы. Это совершенно неверный выбор, потому что от текилы во мне просыпается шлюха, но погодите, это же крошечная бутылочка. Что от нее может случиться?

Я прыгаю обратно на кровать, хихикая как идиотка без всяких видимых на то причин. Я бросаю Нико его напиток, он откручивает крышку.

– Твое здоровье, - говорю я, подняв маленькую бутылочку с жидким огнем.

Нико тянется ко мне, чтобы чокнуться, но резко останавливается.

– За что пьем?

На секунду я задумываюсь, вспоминая все то плохое дерьмо, что произошло и настраиваюсь на положительные моменты. На умиротворенные времена. На маленькие победы, которые вселили в нас надежду.

– За новые начинания.
– Мои. Его. Наши.

Нико осторожно касается своей бутылкой мою.

– За новые начинания.

Три текилы, пять сортов виски, четыре бутылки красного вина и позже одна омерзительная стопка водки, и мы пьяны. По крайней мере, я. Вроде как.

Я имею в виду, что мне уже хватит пить, но я, честно говоря, чувствую себя превосходно, если не считать немного чрезмерного энтузиазма и воодушевленности.

Нико рассказывает мне об одном из его мятежных этапов в начале 1990 годов, и я, очарованная его интерпретацией времени, о котором лишь читала в учебниках по истории, впитываю каждое слово.

Он говорит с таким волнением, оживленно жестикулируя руками, когда описывает моду, архитектуру, искусство.

Он рассказывает мне о толпе женщин, пытающихся залезть к нему в постель, и которые навели его на мысль открыть самый почитаемый бордель в Новом Орлеане.

– И девушки не возражали? Продавали свои тела?
– спрашиваю я, увлеченная историей.

– Возражали? У нас была очередь в милю из девушек, которые мечтали там работать. Мы о них заботились, давали жизнь, о которой они могли только мечтать. И, конечно же, у нас был жесткий отбор с тщательным медицинским осмотром. Они жили более чем безбедно за то, что кое-что делали бесплатно.