Светлый эльф в царстве дроу. Спасти от навязанной жены
Шрифт:
Наконец-то!
Запрокинув голову, Элендил со стоном впился пальцами в голые женские бедра, а Лейна сразу задала бешеный темп.
Не верилось, что они это делают. Что он это делает.
То, что происходило сейчас, ничем не напоминало его первую брачную ночь с Визаррой. Безумие. Дикая, яростная скачка, почти схватка. Опустошительный пожар.
На секунду в груди кольнуло чувством вины, но тут же все до единой мысли смело волной животного наслаждения. В этот раз ему не надо было думать, как ускорить оргазм, наоборот, он не знал, как сдержаться, как не кончить слишком быстро.
—
Кивнув, Лейна опустилась на его член, соединила их плотно-плотно и начала медленно качать бедрами. Ее широкие зрачки, как трясина, затягивали в свою черную глубину.
Теперь их любовь была неторопливой, мягкой, томной и погружала в удовольствие, словно в теплую воду. Они больше не горели — плавились, постепенно врастая друг в друга невидимыми корнями, сплетаясь мыслями и чувствами.
Волосы Лейны, свесившись вперед, щекотали шею и грудь Элендила. Его коса расплелась, и длинные белые пряди разметались по подушке. Ему больше не казалось, что он падает. Теперь он летел, парил, окрыленный и невесомый. Душная тьма, что окружала его долгое время, рассеялась, и он увидел: нет ничего чище их отношений. Близость с Лейной не окунала его в грязь предательства — она исцеляла. От боли, от тоски, от беспредельного чувства безысходности.
Он тоже имел право на счастье!
Застонав, Лейна отцепила его руку от своего бедра и направила в то самое сокровенное место под складками юбки.
— Вот здесь, — она помогла Элендилу нащупать маленький бугорок плоти и показала, как доставить ей особое наслаждение.
Впервые он трогал и ласкал женщину между ног. Лейна двигала его пальцами, пока он не научился повторять ее движения, пока не запомнил, как надо тереть и с какой силой надавливать, чтобы сделать приятно.
Оргазм накрыл их обоих. И это было не то слабое, вымученное удовольствие, которое знал Элендил. Настоящий взрыв. Яркая, ослепительная вспышка. Маленькая сладкая смерть.
Никто из них и подумать не мог, что в этот самый момент, пока они наслаждались любовью в объятиях друг друга, у Визарры начались схватки.
* * *
Роды длились больше суток, и все это время Элендил и Малаггар провели под дверью спальни, где лежала их беременная жена.
— Слишком долго, — шептал дроу, не находя себе места от беспокойства. — А вдруг что-то пошло не так? Иначе почему она никак не родит?
Никто им ничего не говорил.
Туда-сюда постоянно сновали женщины. С тазами и тряпками, с флаконами зелий. Дверь открывалась и закрывалась, но за те секунды, что она была открыта, мужья успевали разглядеть лишь спины эльфиек, окруживших постель роженицы.
Что-то случилось. Возможно, ребенок застрял в родовых путях, возможно, решил появиться на свет ножками вперед, но явно не просто так в спальню Визарры набилась толпа целителей.
Впрочем, своими опасениями Элендил не делился: его собрат по несчастью и так балансировал на краю истерики. С тех пор как у жены начались схватки, Малаггар не ел, не пил, не спал и ни разу не присел. Все эти
двадцать шесть часов он провел на ногах, нервно расхаживая из угла в угол.Сначала было тихо. Кто-то притащил им из гостиной один стул на двоих, и потянулись тягостные часы ожидания, полные тревоги и чувства вины.
О духи, как низко он пал! Как противен самому себе! Достоин одного лишь презрения. Только последний подонок станет изменять жене в тот момент, когда она в муках производит на свет их дитя. Подобному нет оправдания.
Предатель. Распутник. Мерзавец самого гнусного толка.
После близости Лейна хотела ему что-то сказать, но новость о начавшихся родах заставила Эдендила сорваться с места.
Как быстро он бежал домой! Как ненавидел себя за слабость и подлость! Совесть мучила его так сильно, что хотелось признаться в своем преступлении и получить положенные изменнику пятьдесят ударов плетью. В те минуты он отчаянно жаждал физической боли. Очищающих страданий, которые помогли бы ему себя простить.
На волне раскаяния Элендил поклялся, что до конца своих дней станет заглаживать вину перед Визаррой и ребенком, что жизнь свою положит на алтарь их благополучия и ни разу не посмотрит в сторону другой женщины.
Поклялся и понял, что лжет, что не сможет сдержать слово, что так и будет барахтаться в грязи и падать на самое дно, презирая себя, но все равно предаваясь сладкому безумию. Страсть к Лейне отравила всю его кровь.
Элендил смирился с тем, что он негодяй.
С тех пор прошло двадцать шесть часов, и страх за жизнь Визарры полностью вытеснил угрызения совести.
Из-за двери доносились крики будущей матери, и от этих криков кровь стыла в жилах. Когда после долгих часов тишины Визарра закричала в первый раз, у Малаггара побледнело лицо и затряслись руки. Он кинулся в спальню к любимой, но его тут же грубо вытолкнули обратно в коридор.
— Что с ней? Как она? — скребся он в закрытую дверь, но никто не вышел, чтобы успокоить взволнованного мужа.
Их не замечали. Для всех этих женщин с тазами и тряпками они были пустым местом, словно вовсе не имели отношения к происходящему.
— Умоляю, ответьте, — просил Малаггар, хватая пробегающих мимо за руки.
На него только огрызались.
А Визарра продолжала кричать. Дико. Страшно. Так, что хотелось заткнуть уши или умереть.
— Ты бы поел, — вздохнул Элендил, мучаясь дурным предчувствием.
Малаггар поднял на него слепой, совершенно безумный взгляд.
— Визарра никогда не кричала от боли, — прошептал он. — Никогда. Однажды ее ранили, серьезно, пришлось шить наживую. Она терпела, стиснув зубы. Ни звука не издала, а сейчас…
Дверь неожиданно распахнулась, с силой ударившись о стену, и мимо них пробежала эльфийка с окровавленной простыней.
При виде этой окровавленной простыни Малаггар, застонав, сполз на пол.
У Элендила засосало под ложечкой.
Эти крики, двадцать шесть часов схваток, белая ткань, пропитанная кровью. Что, если?..
Нет.
Нет!
— Все будет хорошо, — сказал он Малаггару, скулящему от ужаса.
Эльфийка вернулась. На сей раз в ее руках поблескивала угрожающего вида конструкция из металла, похожая на щипцы.