* * *

Новогодний сонет

Мой сын, когда закончишь труд дневнойИ сядешь у завалинки, закуришь,И, прислонясь натруженной спинойК стене, ты вспомнишь год, что за одну лишьМинуту пролетел, как век земной.Ты дом свой вспомнишь. Вспомнив, затоскуешь,Её ты вспомнишь, вспомнишь молодой,И спичку, плоть обжёгшую, задуешь.Меня не вспоминай. Мой долг иной:Мне звука не присвоено судьбой,В речах заздравных я – лишь запятая,Я буквой не войду в их ладный строй,Я сохраню молчанье запятойИ счастья нового тебе не пожелаю.

Вологда

Марусе

Мне хотелось бы жить в городке за рекой,В покосившемся доме с резьбой палисадной,Со скрипучею дверью и печкой неладной,От которой и пользы зимой никакой.Я б нашёл печника, я б ему заплатилОт щедрот своих звонкой монетой и водкой,Доски пола натёр бы мастикой и щёткой,Я и петли бы смазал, и окна помыл.Я покрасил бы дом, не жалеючи сил,Серым цветом седым в цвет осеннего неба,Ставни сделал бы цвета пшеничного хлеба,Я чернил бы достал и тебя пригласил.Приезжай ко мне, я бы тебе написал,В этот край, где движение времени встало,Где церквей купола, где река обмельчала,Где истории ход этот дом миновал.Где на пристани бабы полощут бельё,Где прогулочный катер по речке гуляет,Где в заброшенном парке оркестр играет,Где не делится мир на твоё и моё.Из краёв своих южных ко мне приезжай,Привози свой приплод и детишек ораву,Не планируй и не отвечай мне, не надо,И о часе приезда не предупреждай.Мы пойдём погулять на дощатый причал,Где русалки под волглыми брёвнами дремлют,И ты хоть на секунду забудешь ту землю,Где конец всех концов и начало начал.И мы печь разведём, заведём разговорО разлуках и встречах, что вмиг пролетели,О том, как же мы быстро с тобой поседели,Выпьем водки, закусим, и выйдем во двор.Будет дождь. Я тебя обниму невзначай.Ты закуришь небрежно, дым выпустишь к небу.Приезжай ко мне, милая, где бы я не был,Хоть единственный раз – до конца – приезжай.

Возвращение

Он в дом вошёл, сквозь мокрый сад пройдя,Дверь проскрипела, тело пропуская,Вокруг темно, лишь от окна косаяЛежала тень ночного фонаря.Из крана капало. Он, дверь не притворя,Пошёл на ощупь, свет не зажигая.Он знал здесь всё. Порог, буфет, плитуДва стула колченогих, батарею,Диван, ещё два стула. Печь в углуИ патефон, что крутится скорее,Чем следовало бы. И оттогоВся музыка была как торжествоС цепи сорвавшейся свирели.Тогда, когда дом не был нелюдим,Тогда, когда здесь музыка играла,Тогда, когда здесь время замирало,Тогда, когда здесь был он не один.В углу кровать. Белела простыня.Ещё тогда, при бегстве том поспешномЕё забыли застелить. В дыму кромешномТех дней, когда такая беготняБыла, что он, себя не узнавая,Рубеж за рубежом врагу сдавая,Всё отступал, её с собой маня.Постель ещё хранила запах тел.Не раздеваясь, лёг. Лицом зарылсяВ её подушку. Спал. И ему снилсяВо времени ином иной предел,Тот год, что за три года пролетел;Он запахом её волос напился,И так проснулся. Плакать захотел.И плакал он. И ветошь простыни

Вбирала горький прах, что накопилсяЗа всю ту жизнь, что прожили они.Потом он встал, молчать велел себе.Дремала мышь на кухонном столе.Он у стола сидел. Курил во тьме на ощупь.И чувствовал, как жизни нищей поступьПолзёт, как тень по треснувшей стене.Тогда он свет зажёг, карман пощупал свой,И записал на притолоке двериСтихов нескладный и поспешный стройО том, что смог доверить ей одной,Что они сами высказать не смели:Они пройдут, оставив за собойСлед расставаний, временный постойИ навсегда остывшие постели.

Письма с Белого моря

I.

Дорогая, наконец-то добрался до места.Трое суток в пути – устал как сволочь.Ощущаю себя как на чужой свадьбе невестойНе знаю с чего начать, впору хоть звать на помощь.Погода прелестна.Пора обустраивать быт. Развёл костёр.Достал котелок из кладовки, сажу оттёр.Сижу, хлебаю свой суп. Из московских припасов.Смотрю, как лихой мошкодёр на своём баркасеТянет травы склизкий ком из морских глубин.Я здесь один. Представляешь? Совсем один.К чему и стремился. Дом наш стоит, как стоял.Слегка покосился. Построили новый причал.Я ещё не входил в эту дверь, сидел во дворе за столом.Я пытался с ним вслух говорить, как когда-то, но домМолчал.

II.

Мы входим в жизнь, как входят в эту воду:Зажав в горсти скукожившийся срам,Глядя по сторонам —Не видно ли народу?И опускаясь под воду по плечи.Напротив – остров. Звать его – Овечий.Хотя овец там сроду не паслось,Но были вырубки. Британец деловит —Всё зрит насквозь.Теперь там лес стоит.Да ямы от заброшенных колодцев.Дёрн шведский, иван-чай да колокольцевИзвечный звон. Как, впрочем, и везде.Пловец ныряет. Волны по водеКак кольца.

III.

Ты знаешь, я прожить хотел давноОстаток дней у северного моря.С судьбой не споряУйти на дно.Зарыться в ил, как древний полихет,Течение воды теченью летПредпочитать. Замкнуть спираль сезоновВ единый, прожитый уже однажды круг.Зевать до звона.И однажды, вдругОкрестность оглядев, понять, что одинок.Один как перст. Что времени потокИх всех унёс – друзей, подруг, знакомых,И в тот же миг услышать телефонаЗвонок.

IV.

– Привет. Я так и знал, что это ты.– Ну как дела?– Молитвами твоими. Как прежде, не у дел.Вокруг полно воды.– Ты похудел.(Воде, водой, вода…)– Оно не мудрено. Я мало ел.На жидких общепитовских харчахНе разлетишься. Правда, не зачах —Скорей наоборот – окреп. На лодке, что твой боцман,Хожу на острова. Махаю топором.Хожу с ведром к колодцу.Грею дом.Как видишь, жизнь бурлит (как мы с тобойКогда-то – помнишь? – этой же тропойХодили вдоль реки из Запони в деревню?Так я сейчас иду – ты слышишь? – и деревья…)Отбой.

V.

Всё призраки вокруг – стоят сплошной стеною.Глаза закрою – вижу лица, лица… и слышу их слова.Открою – море.В море – острова.Хожу, держа себя за горло, чтоб не вскрикнуть.Нет, не дано, похоже, мне привыкнутьК их появлениям за каждым поворотом:Свернёшь за угол – там уже стоитС раскрытым ротом.«Здрасьте» говорит.И ты, и ты, вдруг явишься, как странно,Как прежде – нелюбима, но желанна,И, сжав гортань искусанной рукой,Я, подавившись собственной слюной,Вдруг выдохну: «О, Анна!Анна… Анна…»

VI.

Ты хочешь, расскажу тебе о них? Об островах?Вон там, гляди, Шишигин. Самый дальний.Он копотью пропах —Пожар случайный.За ним, отсюда не видать, есть Сосновец.А тот, соседний, представляешь? – Еловец.Фантазия тут, видно, подвелаИ грубого помора, и карела.Хоть флора там одна —Не в этом дело.Вот ближе – тот Кривой. А рядом с ним – Высокий.Левей – Высоконький (опять полёт убогийФантазии у местных моряков). Но что тебе и мне!Овечий я уже упоминал. В другом письме.Ей-богу.

VII.

Анастасия, Анна, Ольга, Света, Лиза,Наталия, Татьяна, дальше – сумрак.Кто был когда-то близок,Словно умер.А я остался. Я перебираю их имена, их лицапредставляюИ их тела. И в памяти моей они как будто оживают,И говорят со мною. Я хожувзад и вперёд по глинистой грунтовкеИ с ними говорю. И их слова мне сосныпередают на собственный манерВ своей трактовке.И на свой размер.Густеют сумерки. Темнеет лес. По лесуразносится сорочий хай, и эхоЕго приумножает. Меж деревьевстановится видна луны прореха.Бреду через тайгу, словно в бреду.Багульник, сфагнум, заросли черники.Хрустит валежник. Вашим голосамночной таёжный шёпот многоликийУже едва ль помеха.