Свидетели Времени

Дом фермера стоял лицом к холму, на травянистом склоне которого паслись белые овцы, их спины освещали первые лучи солнца, которое еще не показалось из-за гребня.

Дорога теперь сузилась настолько, что по ней могла проехать лишь телега, и по машине застучали засохшие головки поздних цветов. Через несколько минут они увидели широко открытые ворота фермы. Дорога теперь вела на холм, огибая рощицу молодых деревьев. Блевинс проехал ярдов пятьдесят и скоро заметил примятую траву, место, где, видимо, побывал доктор. Дальше колея была непроходима для автомобиля.

— Не хотел бы я тут застрять, — сказал Блевинс, останавливаясь.

Они вылезли и молча прошли к кучке деревьев. Там их поджидал констебль. Блевинс дышал громко и прерывисто, и, взглянув на него, Ратлидж увидел его напряженное посеревшее лицо. Вдруг он начал тихо ругаться, видимо пытаясь снять стресс.

Констебль, поеживаясь от утреннего холода, дотронулся до козырька, приветствуя Блевинса, потом кивнул Ратлиджу.

— Констебль Таннер, сэр, — представился он, — взгляните сами. Доктор сказал, что он мертв, сейчас пригонят телегу с фермы, чтобы его забрать.

Блевинс остановился, не в силах идти дальше.

— Кто там, черт побери?

— Это Уолш, сэр. Он лежит за деревьями. Не знаю, как давно он мертвый, нашли незадолго до рассвета, но, судя по тому, что его одежда не успела промокнуть, не так уж давно.

За деревьями шел уклон, и примерно в десяти футах от вершины они увидели распростертое тело мужчины. Ратлидж сразу понял, что это Уолш, трудно было не узнать. Подойдя, взглянул на страшную рану на голове: сомнений не было, что он мертв. Но тем не менее все-таки опустился на колени и пощупал пульс на шее.

Рука была ледяная, пульса не было. Гигант Мэтью Уолш, казалось уменьшившийся в размере, лежал на мокрой траве, никому не страшный и даже жалкий. Ратлидж вспомнил слова доктора Стивенсона об отце Джеймсе. Когда дух покидает тело, оно становится обезличенным.

Блевинс остановился за его спиной, глядя на своего сбежавшего узника. Ратлидж поднялся, а Хэмиш произнес: «Он умер мгновенно. Как ты думаешь, что произошло?»

Ратлидж не ответил. Таннер, заглядывая в лицо инспектора Блевинса, переминался с ноги на ногу и ждал, когда старший по званию заговорит.

Наконец Блевинс произнес неузнаваемым, сдавленным от переполнявшего его бешенства голосом:

— Я так хотел видеть, как его повесят!

Все молчали некоторое время. Потом Блевинс сказал:

— Ладно, Таннер, расскажите, что вам известно.

Таннер, молодой худой парень, моргнул виновато, как будто он убил Уолша:

— Взгляните туда, сэр. — Он отвел их немного в сторону и показал на железный кружок в траве. — Смотрите, подкова. И я нашел след лошади тут неподалеку.

Блевинс что-то проворчал и присел на корточки перед подковой.

— Продолжайте.

— Я считаю, сэр, что он не собирался ничего предпринимать по этому поводу, я имею в виду подкову, потому что был на открытом месте, на холме, а все фермеры встают рано, и он боялся, что его увидят. Он отвел лошадь под прикрытие деревьев и решил посмотреть, можно ли продолжать путь верхом или надо искать другую лошадь.

— Да, это не лишено смысла, — согласился Блевинс.

— Уолш приподнял заднюю ногу лошади, чтобы осмотреть, она вырвалась, он попытался снова, тогда она ударила его копытом по голове.

— Откуда вы знаете?

— Трава примята немного, так, как будто он топтался, пытаясь ее удержать на месте и заставить стоять смирно.

Блевинс наклонился, разглядывая траву.

— Может, это доктор или вы сами?

Констебль держался своей точки зрения.

— Нет, сэр. Доктор сказал, что такой тяжелый удар сразу проломил череп и убил его. На дюйм ниже, и сломалась бы челюсть, тогда это было бы не смертельно. Дюйм выше — получил бы тяжелое сотрясение. — Таннер, видимо, повторял слова доктора. — И очертания раны говорят, что удар нанесен копытом, другого объяснения нет.

— Наверное, так и было, — сказал Блевинс бесцветным голосом. Кажется, ему было все равно, как умер Уолш. Главное — Силач обманул его ожидания, и теперь инспектор старался как-то с этим смириться.

— Доктор сказал, что, когда тело доставят к нему в прозекторскую, он посмотрит, нет ли в ране травы, — добавил Таннер равнодушно, он привык к трупу, пока дежурил около него.

Ратлидж окинул взглядом склон холма, дорогу внизу и фермерский дом. Из трубы вился дымок. Фермер в плисовых штанах запрягал двух лошадей в телегу, чтобы ехать к ним за трупом.

— Я бы не считал, что все на этом кончено, — сказал он.

— Но это единственное объяснение. — Таннер понял его по-своему. Приезжий инспектор сомневался в его выводах: если это была чужая лошадь, убитый не знал к ней подхода, мог обозлиться из-за подковы и был с ней груб.

Ратлидж снова подошел к телу, опустился на колени и внимательно посмотрел на лицо Уолша. На нем застыло выражение удивления. Он стал разглядывать рану.

«Рана глубокая, — подсказал Хэмиш. — Наверное, попало краем подковы, невозможно представить, чем еще можно нанести такой удар. Слишком много крови».

Лошадь лягнула со всей силы как раз в тот момент, когда Уолш попытался увернуться. Ратлидж слышал, как рядом разговаривают Таннер с Блевинсом. Уолш, по их мнению, не первый и не последний, кто таким образом погибает.

Блевинс вдруг сказал:

— А он был близок к тому, чтобы от нас ускользнуть. И все же при определенном везении мы могли его перехватить где-то около Восточного Шермана.

Хэмиш засомневался: «Он знал, как обращаться с лошадьми, у него у самого была повозка. Вспомни, он смог вывести и оседлать кобылу из амбара без всякого шума».

Ратлидж протянул руку и измерил рану. Из-за гребня холма выглянуло солнце, теперь, когда свет стал ярче, он смог увидеть торчавшие из раны травинки. Доктор побывал здесь где-то с полчаса назад. Тогда было еще совсем темно, чтобы разглядеть подробности.

Он поднялся с колен. Блевинс подошел, тоже глядя на голову Уолша, и, тяжело вздохнув, сказал:

— Я его все-таки достал, отец Джеймс. Я поклялся, что отыщу того, кто убил тебя, и отыскал! Жаль, что этот негодяй нашел более легкий способ уйти из жизни.