Свидетельница
Шрифт:
– Нет, Абрахас.
– Ее голос сел, Малфой даже не обратил внимание на твердую реплику. Ева замахнулась для еще одной пощечины, но парень быстро поймал руку девушки и завел наверх. Второй сметя все со стола, слизеренец уложил Еву.
– Здесь только я и ты, Ева. И теперь не ты играешь со мной.
– Казалось, он был и зол, и одновременно доволен. Ева сглотнула еще раз, но не могла сдерживать подступающих слез. И зачем она только пошла пить это вино?
– Абрахас, зачем?
– Юноша оставил вопрос без ответа, вновь поцеловав Еву. Грубо, жестко, ненасытно.
Уже во время поцелуя он начал нещадно портить одежду. Шоколадное платье медленно
Задранная юбка, оголенные плечи, куски платья шоколадного цвета на полу - сейчас стало понятно предчувствие Евы. Она брыкалась, как могла. Но постепенно изнемогала.
Она сдавалась с каждой секундой. Не было сил кричать, не было сил умолять. Только слезы медленно текли по ее щеке, затекая в уши. Ева закрыла глаза, боясь каждого следующего мгновения.
Но вдруг услышала то, чего ожидала меньше всего - треск разбивающихся кукол. В комнатушку кто-то вломился. Франк поднимает глаза в последнем изнеможении и видит черты лица, которых достаточно для нее. Девушка мешает улыбку со слезами и вновь закрывает глаза в надежде проснуться у себя в кровати.
========== Глава 23 ==========
Предметы искажались под неестественным углом. И с каждым разом всё сильнее. Краски становились какими-то неясными, странными. Вроде, глаза видят цвета всё также, но… мозг просто отказывался воспринимать что-то или же отдавать сигналы организму. Она не слышала ничего, кроме тишины. Не чувствовала ничего, кроме пустоты.
Тело казалось парализованным. Она не думала. Ни единой мысли. Она просто лежала навзничь. Её мало волновало, на чём она лежит и где. Какое это имеет значение? Ей уже было всё равно, жива ли она вообще или уже на том свете. Безразличие ко всему. Абсолютно.
Странный стук внутри внутри неё. Снова. И снова. Сердце словно всё это время вообще не работало, и только сейчас оно вдруг «очнулось» ото сна. Его биение казалось слишком громким, раздражающим слух. Ведь секунду назад была только тишина. И она. Но неожиданно прибавилось сердце, которое никак не вписывалось в эту необычную компанию.
Она собралась с силами и вдохнула воздух.
Лёгкие содрогнулись в немом кашле – они отказывались принимать в себя кислород, не могли. Это чувство было каким-то необычным. Дышать было нечем, хотя воздух поступал в организм. Но постепенно, привыкая, ей всё-таки удалось унять кашель, хоть и с трудом. Грудь медленно вздымалась и опускалась вновь, всё повторялось бесконечно. Все процессы одинаковы.
Но появился ещё какой-то странный звук. Он был не внутри неё, а вне… окружал её с неизвестных сторон, вызывал ещё большее раздражение, нежели биение сердца. Ни одно живое существо не издаёт таких звуков, кроме… человека. Это были голоса. Двое или даже трое людей громко что-то говорили. Трудно было понять, что именно. Она привыкала к их тембру, как привыкала к собственному дыханию.
Голоса болью отдавались в голове, заставляя морщиться девушку. Здравый разум постепенно приходил к ней, появились какие-то мелкие мысли. Начинало казаться, что она заново родилась. Именно так же себя она чувствовала в своё первое рождение. И хотя она никаким образом не могла помнить эти первые ощущения, но всё равно… она просто знала. И в этом не было сейчас ничего странного.
Слабое эхо в голове, больше напоминающее неразборчивое бормотание, нежели её внутренний голос.
И снова пустота.
– Ты… мерзкий… зачем
ты… - высокий и ясный голос, но поняла Ева только часть из его слов… Точнее, услышала. Смысл до неё ещё некоторое время не доходил.Громкий хлопок, который для девушки казался далёким. Через мгновение что-то рухнуло с треском на пол. Чей-то яростный крик.
Где я? Ева удивилась тому, как чётко прозвучала её собственная мысль у неё в сознании.
Лёгкое ощущение пустоты ещё не покидало её, но было отчётливо понятно, что это ненадолго. Ева просто наслаждалась бесчувствием, таким приятным и манящим…
– Что ты с ней сделал? – уже громче, гораздо громче.
Она никак не отреагировала, явно обращались не к ней.
Веки становились тяжёлыми. Её клонит сон? Она не могла вспомнить, что такое сон, однако… понимала, что это будет продолжением ужасающе приятной пустоты.
Не в состоянии больше сопротивляться, всё погрузилось в старую подругу-тьму. И ничего не важно было сейчас. Только сон. И больше ничего… Ничего.
***
Они оба были очень злы.
Абрахас готов был сейчас убить этого проклятого Реддла, потому что именно этот наследник Слизерина во всём всегда виноват! Этот мальчишка возомнил о себе невесть что, наслаждаясь причинённой другим болью, словно вампир. Реддл привык командовать, распоряжаться чужими жизнями, забирать себе всё лучшее, считая, что это по праву принадлежит только ему, достойному и великому. Но это не так! НЕ ТАК, ЧЁРТ ПОБЕРИ! И плевать, что сейчас Абрахас не в состояние осознавать всё, что он делает, плевать! Должен быть кто-то, способной хоть каким-то образом противостоять Реддлу!
Но где-то в самых глубинах души совесть слабо попыталась убедить Малфоя в обратном. Ведь как раз сейчас очень низко поступил он сам. Чуть не лишив самой дорогой вещи для девушки – невинности. Если бы не Том, то блондин мог разрушить всю её жизнь. Ведь он этого не хочет?
С другой стороны, то, что он собирался сделать, лишь малая часть злодеяний Тома.
– Какое право ты имел? Что ты с ней сделал? – яростно сверкнув глазами, прочеканил Реддл, как только оттолкнул блондина от Евы. Оба юноши сейчас стояли друг напротив друга, и каждый готовился к самому страшному прыжку.
Черноволосый слизеринец сейчас испытывал неведомые ранее ему чувства. Он готов был голыми руками разорвать Малфоя на куски, причинить ему как можно больше боли. Все тело Тома было напряжено. Голова словно была наполнена необычайной злостью, агрессией и странной болью, которая никаким образом не напоминала обычную.
– Точно такое же, как и ты! – после этих слов Абрахас неприлично выругался, и ещё больше стал похож на разъярённого белого тигра.
Брови Тома приподнялись. Раньше Малфой не позволял себе такого, потому что, как и все прочие, боялся его. Но сейчас всё иначе. Очевидно, бедный Абрахас настолько захлёбывался в своей ревности, что, не выдержал и, напившись, решил отомстить ему. Только что в нём играло сильнее? Любовь к Еве или детские обиды?
Юноша презрительно фыркнул:
– Боже, ты так и не научился проигрывать. Это досадно для тебя, мой… бывший друг, - рука машинально тянулась к волшебной палочке. В груди со стремительной скоростью нарастало предвкушение убийства. О да, он уже несколько месяцев не смотрел в глаза умирающей жертве. Для него это как наркотик. Жажда убийства.
– Да кто ты… Кто ты такой, чтобы решать, проиграл я или нет?! Ты просто мерзкий ублюдок! – Малфой выхватил волшебную палочку, резко замахнулся и проревел: - Круцио!