Свидетельства для Церкви (Том 4)

Неужели мы откажемся повиноваться Источнику всякой силы, закону Которого повинуются даже море и волны? Неужели же я побоюсь довериться защите Того, Кто сказал, что даже малая птица не падает на землю без ведома нашего Небесного Отца?

Когда почти все пассажиры ушли в свои каюты, я осталась на палубе. Капитан предоставил мне кресло-качалку и одеяла, чтобы защитить меня от прохладного воздуха. Я знала, что если пройду в каюту, мне станет плохо. Сгустились сумерки, океан погрузился во тьму, а неистовые волны все так же подбрасывали наше судно. Этот большой корабль плыл, словно щепка, среди безжалостных вод, но небесные ангелы [289] защищали и охраняли его, выполняли Божье поручение, не давая ему сбиться с курса. Если бы не Божья охрана, стихия мгновенно поглотила бы нас, не оставив и следа от этого прекрасного корабля. Но Бог, Который кормит воронов и знает наперечет все волосы на нашей голове, не забыл про нас.

Капитан полагал, что на палубе мне будет слишком холодно. Я ответила ему, что если он беспокоится о моей безопасности, то мне лучше оставаться на палубе, чем идти в свою каюту, где две женщины страдают от морской болезни и где я буду лишена свежего воздуха. Капитан сказал: "Вам необязательно проводить ночь в своей каюте. Я позабочусь о том, чтобы у вас было хорошее место для сна и отдыха". Помощники капитана помогли мне подняться в каюту на верхней палубе и постелили на полу пуховый матрас. Хотя все было сделано весьма быстро, мне стало очень плохо. Я легла на постель и не поднималась с нее до утра четверга. За все время я поела только один раз - несколько ложек говяжьего бульона и крекеры.

В течение этого четырехдневного вояжа то один, то другой пассажир периодически решались покинуть свои каюты и выходили на палубу неверной походкой. Лица у всех были бледные, изможденные, на них жалко было смотреть. Сама жизнь уже не казалась им столь желанной. Мы все жаждали покоя и тишины, которых не могли найти, и хотели увидеть хоть что-нибудь, стоящее неподвижно, без качки. В это время никто не думал о важности собственной персоны. Из этого можно извлечь хороший урок о ничтожности человека.

Качка продолжалась до тех пор, пока мы не оказались на мелководье, а потом в дельте реки Колумбия, где вода была гладкая, как стеклышко. Мне помогли спуститься вниз. Утро было прекрасное, и пассажиры устремились на палубу, как пчелиный рой. Сначала на них было жалко смотреть, но бодрящий воздух и приветливое солнышко, сменившие ветер и бурю, вскоре сделали их жизнерадостными и веселыми.

В последнюю ночь на корабле я выражала благодарность своему Небесному Отцу, потому что усвоила урок, который никогда не забуду. Бог говорил к моему сердцу и в буре, и в волнах, и в наступавшей затем тишине. И неужели же мы не будем поклоняться и служить Ему? Неужели человек противопоставит [290] свою волю воле Божьей? Неужели мы не будем повиноваться заповедям столь могущественного Властелина? Неужели мы будем спорить и состязаться со Всевышним, Источником всякой силы, из сердца Которого текут потоки безграничной любви и благословений к Его творениям?

Мне было особенно интересно посетить Орегон. Здесь я встретилась после четырехлетней разлуки со своими дорогими друзьями братом и сестрой ван Хорн, которых мы считаем своими детьми. Брат ван Хорн не присылал нам достаточно полных и благоприятных отчетов о своей работе, на что он имел полное право. Соответственно я была несколько удивлена и несказанно обрадована, когда обнаружила, что дело Божье в Орегоне так процветает. Благодаря неустанным трудам этих верных миссионеров в штате была создана конференция адвентистов седьмого дня, а также приглашено несколько служителей для работы на этом большом поле.

Во вторник вечером 18 июня я встретилась с большой группой жителей этого штата, соблюдающих субботу. Дух Божий смягчил мое сердце. Я свидетельствовала об Иисусе и выражала Ему благодарность за несравненное преимущество, которое Он всем нам предоставляет: уповать на Его любовь и претендовать на то, что Его сила поддержит наши усилия по спасению грешников от гибели. Если мы желаем видеть процветание дела Божьего, то обязаны впустить Христа в свое сердце, чтобы Он жил в нем. Короче говоря, мы должны творить дела Христа. Куда бы мы ни кинули свой взгляд, всюду видим, что нивы побелели, но делателей так мало! Я почувствовала, как мир Божий наполняет мое сердце. Я почувствовала любовь и нежность к Его дорогим детям, с которыми впервые вместе поклонялась Ему.

В воскресенье 23 июня я проповедовала в методистской церкви Салема по вопросу воздержания. Пришло необычайно много народа, и я непринужденно говорила на свою излюбленную тему. Меня попросили снова выступить в том же самом месте в воскресенье, следующее за лагерным собранием, но в тот день я охрипла и не могла говорить. Однако в следующий вторник вечером я снова проповедовала в этой церкви. Ко мне приходило множество приглашений выступать с лекциями о воздержании в разных городах и селах штата Орегон, но состояние моего здоровья не позволило мне удовлетворить эти просьбы. Постоянные публичные выступления [291] и перемена климата привели к тому, что я ненадолго, но очень сильно охрипла.

Мы с глубочайшим интересом начали лагерное собрание. Когда я вышла перед народом. Господь даровал мне силу и благодать. Когда я посмотрела на интеллигентную публику, сердце мое сокрушилось перед Богом. Это было первое лагерное собрание, которое наш народ проводил в этом штате. Я попыталась говорить, но слезы душили меня, и я остановилась на некоторое время. Я очень переживала за мужа и его хрупкое здоровье. Во время проповеди перед моим мысленным взором всплыл яркий облик мужа, который стоял посреди церкви в Батл-Крике в ходе очередного богослужения. Приятный свет, исходящий от Господа, покоился на нем и окружал его со всех сторон. Его лицо светилось здоровьем, и он казался очень счастливым.

Я попыталась рассказать людям о благодарности, которую нам следует испытывать за нежное сострадание и великую любовь Бога к нам. Его благость и слава произвели особое впечатление на мое сознание. Я была потрясена Его несравненной милостью и тем, что Он делает не только в Орегоне, Калифорнии и Мичигане, где расположены наши важные учреждения, но также и в других странах. Я никогда не смогу словесно описать картину, которая так живо предстала перед моим мысленным взором по этому случаю. На какое-то время я осознала размах работы, и все окружающее перестало для меня существовать. Я уже не видела людей, к которым обращалась со словом, и на миг забыла, по какому случаю я здесь нахожусь. Свет, драгоценный свет необычайно ярко освещал учреждения, участвовавшие в торжественной и возвышенной работе распространения лучей света, которыми небо озарило их.

На протяжении всего этого лагерного собрания у меня сохранялось ощущение, что Господь очень близко. Когда собрание закончилось, я была крайне утомлена, но чувствовала себя легко и свободно в Господе. В течение этого времени было проделано много полезной работы, и церковь укрепилась, чтобы продолжать сражаться за истину. Еще до того, как началось лагерное собрание, в ночном видении мне было многое открыто, но Господь велел мне молчать и до поры до времени никому не рассказывать об этом деле. По окончании лагерного собрания ночью я пережила еще одно незабываемое явление силы Божьей.

В воскресенье по окончании лагерного собрания я [292] проповедовала после обеда на городской площади. Любовь Божья наполняла мое сердце, и я рассуждала о простоте евангельской религии. Мое собственное сердце умилилось и переполнилось любовью к Иисусу, я жаждала представить Его в таком свете, чтобы всех очаровали привлекательность и красота Его характера.

Во время пребывания в Орегоне я посетила тюрьму в Салеме вместе с братом и сестрой Картер и сестрой Джордан. Когда наступил час богослужения, нас провели в часовню, в которой царила жизнерадостная атмосфера, благодаря обилию света и чистого, свежего воздуха. Раздался звук колокола, и двое мужчин открыли большие железные ворота, впуская узников. Когда вошел последний, двери наглухо и надежно закрыли за ними, и впервые в жизни я оказалась запертой в тюремных стенах.