Свидетельства времени. Сборник произведений писателей Секции Художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Выпуск 11
Шрифт:
Спасибо тебе, дорогой друг, и низкий тебе поклон!
Твой сверстник.
Горячкина Устинья, 10 класс
Письмо сверстнику, погибшему на войне
Дорогая Алия,
Мы с мамой и дядей Толей, моим отчимом, живем в старом домишке на улице Молдагуловой. В силу моего возраста, меня не особо интересовала история названия нашей улицы, но то, что произошло вчера, заставило мой мир перевернуться.
Мама по обыкновению пришла с работы в седьмом часу вечера, как и всегда она заглянула в старенький почтовый ящик, хлипко висящий у нашей входной двери, забрала налоговые квитанции, всякие другие бумажки, праздничные открытки и мой любимый журнал «Юный физик». Каждую неделю я очень терпеливо жду новый выпуск и после того, как получу его, часами напролет усердно провожу эксперименты и опыты, следуя статьям из журнала. Так случилось и в этот раз, стоило маме только
«Дорогая сестра,
Пишу тебе, чтобы успокоить. Наверняка ты не знаешь, куда повернула моя жизнь в детском доме, обо всем по порядку. Еще в далеком 41, когда война только началась, нам, сиротам, пришлось туго. Катюша, моя подруга, заболела, мне хотелось ей помочь, поэтому я отдавала ей свой паёк, это вышло мне боком, врачи диагностировали крайнюю степень истощения, но чем же удивишь во время войны. К нашему счастью, мы пережили зиму и смогли уехать в эвакуацию.
В 1943 я поступила в школу снайперской подготовки в Подмосковье, меня направили в 54-ю стрелковую бригаду, и вот, я успешно служу Советскому Союзу… (дальше письмо обрывалось, многое было зачеркнуто)… Произошло горе, во время операции близ Новосокольников я твердо сражалась, но была смертельно ранена, операция назначена на завтра… (далее письмо снова обрывалось и было продолжено чужим почерком)… К великому сожалению, Алия погибла. 1944»
Я не знал, как реагировать, показал письмо маме, это самое настоящее чудо, как оно могло так сохраниться.
На следующий же день я пошел в библиотеку и разыскал информацию обо всем, о чем говорилось в письме. Это удивительно, ваша храбрость, отвага, готовность помочь, умение сражаться ничуть не хуже мужчины поистине поразили меня.
Алия, ваше звание Героя Советского Союза заслуженно, я безгранично горд за русский народ, победивший в Великой Отечественной войне!
Перелазова Елизавета, 10 класс
Письмо погибшему ровеснику…
Здравствуй, Валя! Надеюсь, ты получила это письмо. Не думаю, что мы писали друг другу прежде, и не думаю, что могли быть знакомы, но мне про тебя рассказывали, очень много, но будь уверена, только самое хорошее.
Как ты поживаешь в свои шестнадцать лет? Где вы теперь? Недавно вы форсировали Днепр, расскажешь, какого это было? Я знаю, что ты спасла больше сотни людей и была назначена санинструктором совсем незадолго до этого. Должно быть, это совсем непросто, да что там – невероятно! Как много мужества и отваги надо носить в своём сердце, чтобы справляться с такой немыслимой задачей – идти вперёд, ради людей, которым нужна помощь? Чтобы уносить раненых в укрытие, чувствуя, как снаряды свищут прямо над головой?
Как много тебе и твоим однополчанам приходится переживать – для меня непостижимо. Каждый день рисковать своей жизнью ради общего блага, не унывать, когда руки, кажется, совсем готовы опуститься, видеть смерть и страх и чувствовать их рядом с собой. Не так, наверное, вы представляли себе свою юность. Кем ты хотела стать до того, как началась война? О чём мечтала? Помнишь, что чувствовала, когда вокруг тебя всё так быстро начало меняться?
Но пусть эти страницы истории, так неудачно распахнутые сейчас перед тобой, дышат ужасом и гневом, пусть останутся, как напоминание о том, что больше никогда не должно повториться. Но память о них сохранится вместе с ликованием великой победы над человеческой жестокостью и ужасами военных лет.
Сейчас, когда у нас есть возможность взглянуть на светлое небо, без грохота и смога от падающих снарядов, мы продолжаем помнить о вас и вашем подвиге. Передаём его из уст в уста, как нечто ценное и важное, как необходимое знание, которым должен обладать каждый живущий здесь человек. Мы проходим многие сражения в школе, учим даты, места, имена тех, кто прошёл через войну. Выучили и твоё. И среди нас, вами спасённых, здесь уже давно выросли твои дети и подрастают внуки. И они тоже помнят, что живы, благодаря тебе и твоему отчаянному труду.
Я хотела написать тебе это письмо, чтобы сказать: всё не зря. Каждый перенесённый вами бой, ранение, каждый всхлип по родному дому – всё это не впустую. Никто не забыт, ничто не забыто, и то, за что вы боретесь прямо сейчас, совсем скоро будет вашим. Совсем скоро знамя Победы поднимется
над Отечеством.Спасибо за жизнь и свободу!
Кому/куда: Понамарёвой Вале в 1943 год.
Валерий Ширский
Валька
Шёл уже март, но было ещё очень холодно. Комната за зиму промёрзла, стены влажные и скользкие. Шёл 1942 год. Комната находилась в доме на Каменноостровском (Кировском в те времена) проспекте. Да, это блокадный Ленинград. Кончилась первая, самая тяжёлая блокадная зима. Жить легче не стало. Город окружён со всех сторон. И только зимняя дорога по Ладоге связывала город с Большой землёй. И только по этой дороге тоненькой струйкой поступало в город продовольствие. Сто двадцать пять граммов хлеба пополам со жмыхом и «с кровью пополам» выдавалось жителям города. Заканчивалась самая страшная зима для города. Бадаевские склады, которые, возможно, могли худо-бедно, но подкормить население, давно сгорели. Даже сладкую землю после сгоревшего сахара всю выбрали на пепелище.
В комнате холодно и сыро. Тяжёлые шторы ещё с зимы задёрнуты, большого тепла это не придавало. Печка-буржуйка нетопленная уже несколько дней. Валька ползал по широкой кровати и пытался разбудить свою мать: «Мама, плосыпайся», – повторял он сиплым ослабшим голосом. Вальке – три года, и он очень хотел есть. Понять, что происходит, он не мог. Не мог он понимать, что идёт война, и город в блокаде. Возможно, он думал, что всё так и полагается. Есть-то очень хотелось, и вряд ли так полагалось. Вот он и ползал вокруг матери, будил её. Просил поесть. Не мог он знать, что мать ещё вчера отдала Вальке и его братику последнюю свою корочку чёрного хлеба, разделив её поровну. Брат постарше Вальки на полтора года. Он тоже в четыре с половиной года не мог понимать, что происходит. Брат лежал на кроватке, стоящей рядом, закутанный в зимнее пальтишко и платок. Лежал братик на спине, уставившись безразличным взглядом в потолок. Возможно, ему ещё больше хотелось есть, он всё же постарше, вот и уставился в потолок в надежде, что оттуда что-нибудь да упадёт. Что могло свалиться с потолка? Разве что отсыревшая штукатурка. Чудес не бывает, но этого он тоже знать не мог, хоть и старший брат. Валька всё-таки хотел разбудить свою маму и тоже не мог представить, что она не проснётся уже никогда. Так близко со смертью он ещё не встречался. Да и мама умереть не могла, потому что она мама, а мама вечна, как кажется в детстве.
Мальчишки замерзали и медленно умирали от голода. Но чудо свершилось. Откуда оно пришло? Кто спас мальчишек? Отец, который не мог появиться в городе, так как находился на фронте, правда, на Ленинградском, вроде бы и не далеко. Но мальчишки и этого не знали. И всё-таки чудо произошло. Может быть, спасло их то, во что верить нам запрещали? Да, верить запрещали, однако, власти разрешили и даже, возможно, сами предложили, чтобы икона Казанской Божьей Матери на самолёте облетела весь город по периметру. Хватило ума вспомнить, что помогало городам нашим в древности, попадавшим в подобную беду. Не будем гадать. Познать это – нам не дано. В это можно только верить.
В квартире появился отец. Появился совершенно случайно и очень вовремя и увидел всю эту леденящую душу картину. Отец, старший лейтенант, воевал на Ленинградском фронте, который тоже находился в блокаде. Воинов старались кормить лучше. Старайся, не старайся, а где еды-то взять? Защитники голодали тоже. Иногда им перепадал большой деликатес, если подрывалась на мине лошадь. Тогда в окопах и землянках пахло мясом. Лошади тоже голодные еле передвигались. Таскать грузы они практически не могли. Бродили ходячие скелеты, а не лошади. Особенно слабой выглядела одна, вот-вот готовая отдать свою душу. Помрёт всё равно, решили солдаты. Положили перед лошадкой немного сена, а под него мину. Дальше ясно, что произошло. После таких случаев составлялся акт о подрыве. Начальники подписывали этот акт, первая подпись ставилась особистом. И не дай бог, если бы он догадался, каким образом нашла свой конец изголодавшаяся лошадь. Военный трибунал неизбежен. В условиях войны – это высшая мера или штрафбат. На этот раз всё обошлось, особисту тоже очень хотелось что-нибудь съесть. Долго он размышлять не стал. Так и достался кусок конины Валькиному отцу. К счастью, подвернулась необходимость в город съездить за боезапасом, который пришёл на баржах из Кронштадта. Послали Валькиного отца. Все знали, что у него там и жена осталась, и двое маленьких сыновей. Пришёл отец вовремя. Появился на пороге высокий, худющий, в запачканном полушубке спаситель. Даже старший сын не сразу узнал отца. Жену уже не разбудить, это-то отец знал лучше сыновей. Попрощался он с жёнушкой, закутал в тряпьё детишек и в машину. Накормил их «деликатесом». Полегчало!