Свинцовый ливень

Небольшая пауза, и Кирилл с полуулыбкой продолжил:

– Иногда путь приводит нас в никуда, иногда к самому большому чуду на свете. Однако люди и сами творят чудеса. Бог же творил не мало чудес руками Павла. С нашего пути уже не свернуть, можно лишь на время сходить с него, чтобы увидеть чужие дороги и встретиться с людьми, которые так нам дороги. Пути двух людей могут соединиться в небольшую улицу, а потом снова разойтись на маленькие тропинки, это ли не чудо? Бывают пути шириной в автомобильную магистраль, бывают узкие, словно дощечка, перекинутая через болото, однако она тоже куда-нибудь ведет.

Путь может прерываться камнями: маленькими, как галька, которую мы кидаем в озеро, чтобы увидеть, как она отскакивает от воды, или огромными, как глыба, отколовшаяся от горы. Даже тут у нас есть выбор: обойти такой камень, или перелезть, через него, чтобы увидеть на высоте дальнейшую дорогу. Возможно, камень будет таким высоким, что, находясь на его вершине, можно будет разглядеть цель, к которой ты спешишь. Такие камни очень важны в нашей жизни, без них мы не сможем почувствовать себя счастливым. И хоть восхождения на них бывают тяжелыми, открывшийся вид окупит все страдания, перенесенные нами.

Кирилл снова начал смотреть на распятие, а Богдан стал думать о только что услышанном.

«Если бы я увидел перед собой такой камень, я никогда бы не стал на него влезать», – высокий потолок был украшен фресками с изображениями святых. Богдан не знал, какой из них покровительствует ему, и есть ли такой ангел, которого звали бы так же, как и его. Конечно, должен быть, их же великое множество.

– А что мне делать, если на моем пути будет лежать такой камень, который нельзя ни обойти, ни перелезть?

Кирилл ответил просто:

– Таких не бывает. Всякий камень, лежащий перед тобой, можно преодолеть. Он может быть таким широким, что на его преодоление могут уйти годы, и таким высоким, что, нечаянно оступившись, можно насмерть разбиться у его подножья. Когда ты будешь пытаться что-то с ним сделать, в твою душу будут забираться страх, ужас, отчаяние, безысходность, – батюшка стал подниматься к кафедре, – но они тоже своего рода маленькие камешки, падающие откуда-то с вершины, ты можешь от них увернуться, либо стерпеть их удары и смело идти к своей цели. Рано или поздно Вы, Богдан, преодолеете свой камень, даже если не будете видеть его вершины. Главное, не сверзиться вниз, не поддаться ему. Тогда будет можно продолжить свое путешествие. Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его.

Кирилл многозначительно кивнул и встал за кафедру, положив на нее руки.

– Так или иначе, Вы можете молиться или грозить небу кулаком. Неужели Вы, Богдан, думаете, что Бог, создавший целую вселенную, придаст значение оскорблениям в свою сторону? Он всемогущ, и его природа заключается во всепрощении, и человечество не обречено на гибель, оно обречено только на испытания, кои мы и видим в наши годы.

– Вы считаете, батюшка, что человечество не обречено? Если Бог есть, и, как Вы говорите, он всемогущ, и его сила в прощении, то как он допустил, что большая часть населения планеты вымерло, а оставшаяся продолжает умирать? Сколько людей осталось? – Богдан хотел завести Кирилла в тупик, хоть тот и был ему симпатичен. Это был глупый способ самоутверждения.

Но священник только улыбнулся:

– Я не могу этого сказать, иногда Господь отворачивается от людей по немыслимым причинам. Возможно, на других планетах у него есть еще люди, которых нужно выслушать? – батюшка тихо и грустно засмеялся. – За такие речи меня надо бы отлучить от церкви, но, если отлучать от нее еще и таких, как я, православная церковь растворится в небытии.

Богдан внимательно следил за выражением лица Кирилла, выражающего то вселенское отчуждение, то неописуемую грусть, и задался вопросом: а какое прошлое у этого человека? Правила этики не позволяли задать такой вопрос напрямую, да и вряд ли батюшка на него ответит.

– Несмотря на бушующую катастрофу, иногда на землю проливается Божья благодать – дождь, очищающий наши души и тела от скверны, – продолжил священник, – я искренне верю в божественное происхождение дождей, иначе не объяснишь, почему люди не могут выяснить их целебные качества. Люди убивают планету, а Бог пытается ее восстановить.

– Возможно и так.

Богдан, после короткой паузы, осведомился:

– Но, судя по всему, священников наш Бог любит, Вы, батюшка, не болеете. Сколько Вы говорили, и ни разу не закашлялись и не согнулись от боли. Это редкость.

По поникшему виду Кирилла, Богдан понял, что это далеко не так.

– Увы, кара не обходит и духовенство, несмотря на преданность.

Батюшка начал закатывать правый рукав. Практически все предплечье исполнилось черным вперемешку с красным. Жуткая сукровица орошала рану и, словно живое существо, дышала. Позволив Богдану увидеть свой секрет, священник опустил одежды.

– Я практически никогда не снимаю одежды, чтобы не усугубить ситуацию, Богдан. Гниение заживо – очень болезненный процесс, я постоянно чувствую боль, отсюда и моя бледность. Не знаю почему, но Вам я показал это. И отчасти вы правы: иногда камни бывают огромными, но все-таки я не теряю надежду.

Богдану стало невыносимо жаль Кирилла, но не знал, как ему можно было помочь.

– У Вас нет близких, батюшка?

Кирилл удивленно взглянул на Богдана:

– Вы первый, кто у меня это спросил за многие годы, я немного растерян. К сожалению, у меня только сестра, с которой я не общаюсь, иметь детей судьба мне не позволила, а жена умерла вот уже шесть лет назад.

– Простите, мне не нужно было спрашивать…

– Нет, нет, пожалуйста, если у Вас есть вопросы, то можете их задать.

– Тогда… почему Вы не попробуете начать новую жизнь, уйти от своих проблем, стать свободным?

– А Вы?

Богдан растерялся: он не думал, что священник станет спрашивать о его жизни или намекнет на нее.

– Я… – он замялся, – я не знаю, что Вам ответить.

– Она для Вас невозможна, или недосягаема?

– Наверное, невозможна.

– Это не так, нужно лишь желание.

– Вы не поверите, но сегодня я слышал что-то подобное, и я ответил, что желания или удачи иногда бывает недостаточно.

– Поэтому люди и верят в Бога, чтобы им этого было достаточно.

Богдан не отводил взгляда от глаз попа. Этот человек был воплощением мечты, но даже у этой мечты были свои изъяны, гнойники, которые не могли излечиться. Грязь поглотила и мечту.

– А где Вы живете, батюшка?

Кирилл повел рукой по церкви:

– Иногда я ночую прямо здесь, это мой дом, моя родина. Иногда я ухожу на улицы и, наблюдая за прохожими в парках, засыпаю прямо на скамейке у неработающих фонтанов. Каждый день я молюсь, чтобы проснуться в каком-то другом месте, более лучшем, но… – он развел руками, – снова возвращаюсь сюда и продолжаю свое бдение.