Свингеры

— Все будет хорошо, мама, — прошептала я. — Все будет хорошо.

— Ох, куранты! — заорал Дамир.

— Загадывай желание! Скорее! — вскочил Назар и понесся к столу, на котором небрежно бросил записку со старательно законспектированными желаниями. Список получился большим. Назар скомкал его, сунул в рот и принялся жевать. Мы с Тимуром рассмеялись, наблюдая за младшеньким. Взяли бокалы, стукнулись и осушили их до самого дна, несмотря на то, что от газов на глазах выступили слезы. Такая традиция. Нельзя нарушать.

По телевизору шел какой-то дурацкий концерт, на столе подсыхали угощения. Я встала.

— Ты куда?

— Немного приберу. Чтобы не кисло.

— Давай помогу?

— На надо, — чуть более резко, чем стоило, ответила я. Если Тимур и удивился, то виду не подал. Я схватила первую попавшуюся тарелку, собрала использованные салфетки и пошла в кухню. Я задыхалась и больше не могла делать вид, что все хорошо. Может быть, всему виною была усталость. Последние дни старого года я считала коммерческое предложение для Егорова. От этого тендера зависело будущее нашего с Тимуром дела. И я просто не могла подвести мужа. Просыпалась рано, засыпала поздно… От цифр троилось в глазах. Но мне было все равно. Я вбивала данные в бесконечную таблицу и молилась, чтобы нашу цену не перебили.

А еще… еще я старалась не думать о Волкове. О его словах… Которые все равно проникали в мое сознание. Вдруг все стало так сложно. Я запуталась. И ничего уже не знала наверняка. Что правильно, а что нет? Чего я хочу? Что мне действительно нужно? И злилась… очень злилась на Тима. Потому что это он… Он, и только он посеял во мне зерно сомнения. Заставил сомневаться там, где сомневаться не приходилось. Поколебал незыблемое. Видит бог, я никогда ни на секунду не сомневалась в том, что люблю его, и в том, что буду любить. Я даже сейчас была в этом уверена, но… Если раньше моя любовь была истиной, не требующей доказательств, то теперь я неосознанно и во всем искала ей подтверждение. Самой себе я напоминала человека с вживленным кардиостимулятором. Вроде бы мое сердце билось… Но если раньше я не обращала внимания на этот процесс, то теперь бесконечно к себе прислушивалась. Стучит ли? Стучит… А если бегом на девятый этаж? Выдержит… или откажет?

На талию легли сильные руки. За прошедшие месяцы Тимур практически вернул себе форму. Говорят, если видеть человека регулярно, такие вещи не замечаются, но… Я замечала буквально все. И гордилась им, как мать-первородка на контрольном взвешивании чада.

— Чего грустишь?

— Грущу? Нет… Просто смотрю на фейерверки. В этот раз Марьины расстарались.

— Нам, наверное, тоже стоило купить пару коробок.

— Купим в следующем году, — как-то устало вздохнула я, поворачиваясь в объятиях мужа. На секунду мне показалось, что Тим хочет спросить, а будет ли у нас этот год. Но он промолчал. А я высвободилась из его рук и, открыв посудомойку, принялась сгружать в нее грязные тарелки. Чуть позже к нам присоединилась Альфия, и разговор перетек на ничего не значащие темы.

— Ян предлагал встретиться на каникулах, — будто бы между делом бросил Тимур, когда мы уже готовились ко сну. Пальцы, которыми я осторожно втирала крем в лицо, замерли. Я сглотнула:

— А ты этого хочешь?

— А ты… Ты, нет?

— Почему ты переводишь стрелки на меня?

— Ладно, проехали.

Наверное, в тот вечер мне нужно было настоять на своем и довести наш разговор до какого-то логического завершения. Но я смалодушничала. Отступила. Потому что банально не было сил. Я действительно очень и очень устала. Два года практически без выходных. В постоянном напряжении, от которого к концу дня ломило в висках. Я не могла больше и не хотела что-то решать. Я хотела вернуть себе право быть слабой.

Третьего числа, как и было запланировано, мы отправились на встречу выпускников. Настроения не было, но отказаться мы не могли, потому что обещали быть. А слово мы всегда держали. Заведение, которое выбрали организаторы встречи, было довольно демократичным и располагалось недалеко от дома нашей классной.

Мы с Тимом подъехали в числе опоздавших. Зашли в зал, где уже вовсю гремел смех и звенели бокалы, и взмахнули рукой выскочившей нас встречать Ленке Ивановой. Несмотря на выступающий живот, двигалась она довольно прытко. Обняла сначала меня, потом повисла на Тиме.

Ну, красив, чертяка! Эх, где мои семнадцать лет, а, Алмазов? Я бы тебя увела. Прости, Катюха, ничего личного.

Я улыбнулась. Злиться на Ленку не было никакой возможности.

— Ага, увела бы, как же! Тимур кроме своей Белоснежки вообще никого не замечал.

— Было дело, — согласился Алмазов, пожимая руки собравшимся ребятам.

— Я уж думал, вы не придете, — раздался знакомый голос за спиной.

— Ну, здрасте! — возмутилась я. — Мы же обещали, Лёнь…

Жорин приобнял меня, но его взгляд был таким серьезным…

— Случилось что-то? — невольно сорвалось с губ.

— Что? Нет… Что со мной может случиться?

— А кто тебя знает! Может, опять развелся! С тебя станется, — встряла в разговор Ленка. — Ну, что вы стоите? Присаживайтесь! Вам тут Волков место отвоевал козырное. Подальше от сцены. Ну, и орет же музыка, а?

— А где он сам? — спросила я, переглянувшись с мужем.

— Да бог его знает. Сейчас, поди, явится. Ну, между первой и второй, как говорится, — снова взяла командование в свои руки Иванова.

Я только покачала головой. Обнялась еще с двумя школьными подружками и, наконец, опустилась на стул. Алмазов обошел стол с другого края, чтобы вручить классной букет и небольшой презент. Коробочку нежно любимых ею Chanel № 5.

Рядом отодвинулся стул, я покосилась в бок и наткнулась взглядом на изучающий взгляд Яна.

— Прекрасно выглядишь, — заметил он.

— О, Янка, ты где бродила? Тебе штрафная положена! — как черт из табакерки выпрыгнул Юрка Труш. Ян стиснул зубы и процедил:

— Меня зовут Ян, Юра. Повторить, или ты с первого раза усвоишь?

— Эй, да ты че? Я ж по-доброму! — нервно улыбнулся Труш.

— Так и я не сразу по зубам.

Юрка хмыкнул. Налил все же Волкову водки и вернулся на свое место. Ян махом осушил рюмку. Прижал к носу кулак.

— Не резко ты с ним? — тихо уточнила я.

— О, ты, наконец, решила со мной заговорить?

Я закусила губу и принялась гонять вилкой по тарелке скользкий маринованный гриб. Упрек Яна был справедливым. После тех признаний я… избегала его. Мы общались лишь по рабочим вопросам, которые не получалось перепоручить кому-то другому. И, наверное, мое поведение было непростительным. Но… я так и не разобралась в собственных чувствах. Точнее не так. Я знала, что мне нужен только Алмазов, но Ян… он давал мне такую уверенность!

— Перестань, Ян… Ты же знаешь, как мне тяжело.

— Тебе тяжело? Знаешь… Мы с Тиной расстались.

Я сглотнула. Дыхание оборвалось. Необратимость надвигалась на меня железнодорожным составом.

— Зачем? — прошептала я.

— Потому что я люблю тебя, Катя. И готов доказывать тебе это делом.

Я схватилась за бокал с шампанским. Жадно отпила. Как раз в этот момент за стол вернулся Алмазов и избавил меня от необходимости отвечать.

— Кажется, Нонне Игоревне мы угодили, — улыбнулся он и взмахнул рукой Яну.