Свингующие
Шрифт:
– Допустим. Но от кого Петр унаследовал веру? Неужели Вздорнов был мусульманином?!
– Нет, Вздорнов был пьяницей. Правда, тихим таким, приветливым… Я видела его однажды – добродушный мужик. А вероисповедание у Пети от мамы-татарки. Такая замечательная была женщина, царство ей небесное.
– А мне этого бедного Вздорнова жалко. Один мыкается со своей фамилией!
– Ошибаешься, он далеко не бедный! – возмутилась Айгуль. – Его сейчас и Марик, и Петр содержат, он как сыр в масле. Ты лучше о своем отце подумай. Нам бы стоило его, а не Петьку с этой Фелицией познакомить. А то вечно так с этими Найшами – деньги к деньгам, а Сашка до старости на побегушках…
– Авангардная идея заднего ума, – хохотнул Каспар. – Для конфессиональной полноты нашей слободки ему теперь
– Скорее прохиндей, – фыркнула Айгуль.
– Мама его тоже так называла. А он мне рассказал про святой источник Зам-зам… – Этот момент заступничества Марика Каспар всегда вспоминал с благодарностью.
– Марк тебе еще не то расскажет. У него на все случаи жизни есть и Зам-зам, и сим-сим, и синг-синг… Что-что, а язык у него подвешен.
И все-таки Каспара очень тронула история о несбывшемся маленьком Каспаре. Он, движимый благодарным порывом, даже подыскал в подарок Фелиции книгу по теме. Она, помнится, мечтала взахлеб читать на русском языке. Книга была из библиотеки Белозерского. Издание глухого советского периода, но не из чепухи. Профессор, правда, ее критиковал, считая, что о пророках нельзя писать как о прогрессивных деятелях коммунистической партии. И если уж прорезалась духовная жажда, то прежде надо прочесть канонические тексты. Но Каспар решил – чем богаты, тем и рады. Айгуль на сей раз только риторически покачала головой. С каким-то смиренным сожалением, которого раньше в ней не наблюдалось. «А ей-то я ничего не подарил!» – по-детски спохватился племянничек, будто какой-нибудь погремушкой можно было спугнуть морок времени и тоски. Тетушка куда больше заслуживает подарка, чем какая-то Фелиция. Но уж так устроено – достойный ждет куда дольше недостойного.
– Подари мне свою книгу, когда она выйдет. Не диплом – только книгу! Может, тогда я что-нибудь пойму на старости лет, – улыбнулась Айгуль и вдруг стала похожа на Аврору, словно сестры на мгновение превратились в изображения переливной открытки.
– А ты не злоупотребляй пищевыми добавками своих фитотерапевтов! И… скажи честно, зачем темные очки напялила?
– Да просто мне идет!
Слава богу, хоть здесь обошлось без мистики. После погружения в духовные вопросы хотелось приземленной передышки, вроде получения запоздалой зарплаты у Шлыкова. Каспар догадывался, что эта передышка боком выйдет, но был полон решимости отстаивать свои гражданские права. На следующее утро первым делом он позвонил в редакцию и застал Рому в привычном его состоянии – бурном ничегонеделании.
– О, давненько тебя не слыхал! Приезжай. Деньгу дадим. Но только если поможешь мне в одном деликатном деле…
«Вот гад!» – привычно подумал Каспар. Но деликатность дела его позабавила.
– Помнишь нашу с тобой австралийскую затею? Славу Варанавичуса из белого домика с цветочками, тетку, которая за него заплатила… – небрежно начал Шлык.
– Как не помнить, – навострил уши Каспар, который хранил в памяти гораздо больше, чем мог предполагать Рома.
– Так вот, эта бабенция…
Далее последовала история, которую Каспар прекрасно знал от Наташи. Знал, но пока не подавал виду. Хваткая «бабенция» Татьяна взяла Рому в оборот и звонила каждый день, требуя подать сюда немедленно Варанавичуса. А тот ехать не торопился…
– Ты подумай, какой абсурд: он ведь предназначен для ее сестрицы! Она решила сделать ей презент в виде принца заморского. Но почему-то сама бьет копытом в нетерпении, словно пенсионерка в сберкассе. А эта ее сестра, Наташа, судя по всему, не жаждет нашего Славика с гитарой. Я думаю, что здесь нечисто! – возмущался Шлык, а Каспар только кивал, пряча ехидство поглубже. – И главное, я никак не мог понять, чего эта акула-сводня от меня хочет?! Чтобы я клещами выковыривал мужика с другого конца света?!
Мужика таки «выковыряли». Как Каспар и подозревал, Наташа была далеко не холодна к другу по переписке. Они решили, наконец, явить друг другу себя в натуральную величину. Он обещал прилететь… вчера. Должен был устроиться в гостинице и позвонить. Но не сделал этого. Пропал. И в игру, которая так не нравилась Шлыкову, вступила
темная лошадка, доселе не проявлявшая активности. Невеста поневоле позвонила сама, без помощи сестры-посредницы. Робко и растерянно. Несмело и виновато, как и положено канонически отвергнутой барышне. Такая куртуазность тронула Рому куда больше, чем буря и натиск Татьяны. Он даже подыскивал пару-тройку добрых слов, дабы утешить обиженную, – а это для натуры дельца и проныры сродни самопожертвованию!– Я ей говорю: мол, не бери в голову, опоздать на несколько дней из такой тмутаракани – обычное дело, – делился Шлыков. – Но… говорю – и сам не верю! А главное, мне тошно от одной мысли про эту фурию, которая с меня три шкуры снимет…
– Ты про Таню?
– Про кого же еще?
– У меня есть один план. Я его изложу. Только… – Каспар набрался духу и произнес: – За половину той суммы, что тебе заплатила Татьяна.
Именно так! Кто-кто, а Шлык не получит ни слова от «доктора Ярошевского» бесплатно… И Рома это принял как данность! Ведь это условие не противоречило его жуликоватому кодексу. Деньги он больше любил получать, чем отдавать. Но имел определенную долю уважения к тем, кто имеет те же предпочтения, что и он. Совет, данный бесплатно, не имел бы для него ценности. Что поделать – человек будущего…
Конечно, Шлыков не преминул поторговаться, и сговорились, что сперва будет небольшой аванс – ведь успех плана никто гарантировать не может. Получив причитающееся, Каспар открыл Роме маленькую тайну о том, что Наташа так и не удосужилась взглянуть на романтическое фото Варанавичуса. А это значит, что Шлыков вполне может… выдать себя за него. И как честный человек в создавшихся обстоятельствах жениться!
– Не пугайся – это лишь на крайний случай. Ведь ты ей можешь не понравиться! – утешал Каспар бывшего начальничка, который от такой наглости потерял дар речи. – У тебя есть два пути: обаять или отвратить от себя. Это уж соображай по ходу пьесы. Чтобы ей понравиться, нужен хорошо подвешенный язык и небольшие продовольственные подношения. Она мне говорила о том, что женщина питается тем, что осталось в тарелке у ребенка. Значит, нуждается! Работает она секретарем в суде, получает копейки. Взяток ей не дают, как я понял. Так что действуй. У тебя есть одно существенное преимущество перед настоящим Варанавичусом: ты работаешь в газете. А она мечтает о печатном слове. Вот и скооперируйтесь! Она тебе такую шикарную колонку о суде будет писать. Из первых, так сказать, рук…
– Ты спятил! – кричал Шлык. – А Татьяна?! Она-то видела фотографию! И со мной тоже знакома не понаслышке. Как ей-то все это представить?!
– А вот с этим уже разбирайся сам, – категорично заявил Каспар. – Сумей поставить стенку вокруг своей частной жизни. В конце концов, ты же не саму Татьяну будешь охмурять. Ее сестра – самостоятельная личность, к твоему сведению.
– Но ведь и для нее все рано или поздно выяснится… – Судя по снижению интонаций, Рома уже скорее мозговал, чем паниковал.
– А ты скажешь, что давно искал повода с ней познакомиться! Что о ней тебе рассказал я. Что ты затеял сложную комбинацию только затем, чтобы… в общем, придумаешь что-нибудь. Расскажешь ей про австралийские дожди, про аборигенов, про змей… да ей не Австралия нужна, а мужчина. Какая разница, откуда он прискачет – из Перта или из Бескудникова!
И Шлык, ожесточенно грызя колпачок от фломастера, задумался. К счастью, как в любом пройдохе, в нем пульсировал здоровый авантюризм. С порядочным человеком такой разговор затевать не стоило бы. Каспар изо всех сил подавлял распиравшую его гордыню – в кои веки он срубил куш ни за что. Даже такой опыт необходим. Другое дело, что его тревожила судьба Наташи, которая могла попасться на журналистскую велеречивость. Но тут Каспар обязал себя держать руку на пульсе. И потом: этот лучик света в судебном царстве – вполне здравомыслящая особа. Как бы ни старался, Рома ее квартирой не завладеет – здесь Наташенька будет держать ухо востро. В лучшем случае, она ему шустро даст отставку. Будет возмущена обманом, поддастся влиянию разгневанной сестры-фурии – соединению двух одиночеств может помешать что угодно. А в худшем случае…