Свобода или смерть

Разумеется, ему и раньше приходилось слышать о «гомиках», он даже видел их кое-где в компаниях. Но то были свои, безобидные, в чем-то даже трогательные «гомики». Они кроили себе джинсы, стояли в очередях в Большой театр, рассуждали о Марселе Прусте и Маргарет Дюра и экономили копейку от зарплаты до зарплаты… Здесь же было нечто другое, чужое, враждебное, требовавшее от Толика некоего опасного знания.

— Ты чего, пес? — сипло спросил Толик, автоматически перейдя на чертановский диалект, не раз спасавший его в стычках с московской шпаной. — А ну прибери лапы, сучара! Давно асфальту не ел?..

«Незнакомка» сказала что-то обезоруживающе мягкое — видимо, извинилась — и тут же пересела в другой ряд. Но настроение у Толика было безнадежно испорчено. Он встал и, не глядя ни на пыхтящий экран, ни на свою «соблазнительницу», направился к той же двери, откуда пришел…

— Все в порядке, месье? — спросила хорошенькая девушка с фонариком, когда нахохлившийся Толик выходил на улицу.

— О да! — по-русски ответил Толик, стараясь казаться беспечным. — Все было замечательно, мадемуазель!.. За исключением того, что меня чуть не трахнули!.. Но это мелочи!..

* * *

…Нагруженный свертками, Толик поднимался по лестнице. Откуда-то сверху, видимо из комнаты латиноамериканцев, доносился треск маракасов и грохот каблуков. «Любовь и танцы — вот их страсть», — вспомнил Толик слова хозяйки.

Он уже добрался до середины лестницы, когда навстречу ему с гомоном ринулась неизвестно откуда взявшаяся толпа лилипутов. Лилипуты обтекали Толика с двух сторон, как сыплющиеся с горы камешки при небольшом обвале. Толпа исчезла так же внезапно, как и появилась.

Толик уже вставил ключ в замок своей комнаты, когда дверь справа, за которой, по словам хозяйки, обитала неведомая Сильви, приоткрылась. Толик услышал приглушенный женский смех и звонкий чмок поцелуя, после чего мимо Толика быстро — он даже не успел разглядеть лица — прошмыгнула мужская фигура. Толик проводил незнакомца глазами вплоть до лестницы и снова вспомнил слова мадам Лоран: «Очень серьезная девушка».

— Добрый вечер, месье! — Это было произнесено по-русски, и Толик понял, что обращаются именно к нему. Сильви стояла на пороге своей комнаты, придерживая рукой полы короткого халатика. — Вы наш новый квартирант? Мадам Лоран говорила мне о вас. Как вам нравится Париж?

— Ничего, — сдержанно ответил Толик. — Многое я именно так себе и представлял. Вот только почему у нас в доме так много лилипутов?..

— Они из цирка, — объяснила Сильви. — Пробудут здесь еще около недели. Вы не любите лилипутов? А я люблю. У них маленький срок жизни, и они живут очень ответственно.

— Вы так хорошо говорите по-русски, — Толик вдруг вспомнил о галантности. — Почти без акцента. Вы русская?..

— Не совсем, — Сильви смотрела на Толика просто и открыто, без малейшего кокетства, и этим нравилась ему все больше и больше. — Бабушка русская. А вообще-то я из Бельгии. В Париже только учусь. А вы писатель?

Толик насупился. Ему очень хотелось произвести на Сильви впечатление, но он все никак не мог попасть в нужный тон.

— Да, в общем, писатель… — Толик выбрал тон байронической отчужденности. — Политический эмигрант. Если вы понимаете, что это означает…

— О да, понимаю! — сочувственно кивнула Сильви. — Я многое знаю о России. Ну что ж, давайте знакомиться? Меня зовут Сильви.

— Очень приятно. А меня зовут Анатолий. Но на русский слух это слишком официально. Зовите меня просто Толя.

Толику хотелось казаться ироничным и раскованным, он даже попытался сделать озорной реверанс, но в ту же секунду все его свертки посыпались на пол. Бутылки, банки, гамбургеры, облитые кетчупом, — все это лежало теперь в общей безобразной куче, как символ сирости его, Толика, холостяцкого бытия. Сильви это развеселило, она звонко захохотала, так бесстрашно обнажая гортань и зубы, что Толик, которому было не до смеха, все-таки успел отметить про себя, что во рту у нее не было ни одной пломбы…

— А вы знаете, Толя, — отсмеявшись, сказала Сильви. — Это даже хорошо, что вы не успели поужинать. Поужинаем вместе. Тут через дорогу есть очень милое кафе…

* * *

…Кафе оказалось прямо на улице. Несколько крохотных столиков, огороженных веревочным барьером. Остро пахло молотым кофе и жареным картофелем. Несмотря на поздний час, прохожих на улице было предостаточно. Где-то совсем близко, как невидимый ручей, невнятно бормотал аккордеон…

Толик слишком стремительно влюблялся в Сильви, чтобы мог чувствовать себя раскованным в ее компании. Он мучительно напрягал мозг, пытаясь сочинить что-нибудь легкое, ненатужное, остроумное, но в мозгу искрило и замыкало, и разговор то и дело сползал в давно наезженную Толиком колею…

— Ну почему обязательно борьба?.. — горячилась Сильви. — Я не люблю этого слова!.. Нормальные люди не должны ни с кем бороться!.. Они должны просто жить!..

— Просто жить? — снисходительно усмехался Толик. — Просто жить — это для бабочек!.. Это значит жрать, спать и совершать естественные отправления!..

— Ничего подобного!.. — не сдавалась Сильви. — Просто жить — это значит любить, замечать красивое, радоваться солнышку…

— Как можно радоваться солнышку, — распалялся Толик, — если ты видишь его сквозь тюремную решетку?.. Счастье — это свобода!.. А свобода не дается без борьбы!..

— Но свобода — это фантом!.. — Сильви оказалась крепким орешком. — Абсолютной свободы нет нигде в мире!.. Человек может рассчитывать только на внутреннюю свободу!.. Так что же, вечная борьба?..

— Да, вечная борьба!.. — не без важности подтвердил Толик. — Вечная борьба за вечные идеалы!.. Правда, я сторонник бескровного оружия… Мое оружие — это мое перо!..

— Господи!.. — вздохнула Сильви. — И зачем вы только приезжаете в Европу?.. Если вы не можете без борьбы, сидите у себя дома и боритесь!.. Кто вам мешает?..

Толик приготовился что-то возразить, но тут зрачки его остановились, он напрягся и замер, как гончая, учуявшая дичь. Сильви проследила его взгляд, но не увидела ничего такого, что могло бы привлечь его внимание…

— Наши!.. — Толик кивнул на группу молодых людей, робко толкавшихся у обувной витрины. — Совки вы мои родимые!.. Нигде от вас спасу нет!..

— Почему ты думаешь, что это ваши?.. — удивилась Сильви. — На них не написано!.. Может, поляки или югославы… Это же туристический район!..