Свободная вакансия
Шрифт:
Санитары повесили его пиджак в один из шкафчиков для одежды, и, стоя в одной клетчатой рубашке, Уилл почувствовал себя раздетым. Он откинул мокрые волосы со лба.
— У меня есть один очень серьезный недостаток для учебы, — он невесело усмехнулся. — Я плохо себя чувствую в местах, где много народу.
— Ну, здесь вас ждет небольшая, но колоритная компания. Придется привыкнуть. Идемте.
Уилл помедлил перед последней дверью и, судорожно вздохнув, сделал первый шаг. Остальные дались ему легче. Коридор был длиной не более 70 метров, зато широкий, с низким каменным сводом. По обе стороны располагались тюремные камеры.
— Знакомьтесь, Питер
В еле освещенной камере справа на углу койки сидел, как примерный ученик, худой мужчина. Тюремная роба висела на нем мешком и топорщилась на коленках. Волосы, выстриженные на висках, были взлохмачены как хохолок испуганной птицы. Он смотрел куда-то в угол. Уиллу показалось, что он увидел там какое-то движение.
— Он плохо ест?
— Сейчас уже лучше, не правда ли, Питер? — произнес Чилтон громче необходимого.
Мужчина вздрогнул, но не повернулся, вжав голову в плечи. Костлявые руки покоились на бедрах, а скрученные пальцы слегка подергивались.
— Раньше отказывался, но после того, как мы подержали его неделю связанным, ест как миленький.
— Связанным?
— Чтобы подумал над свои поведением. Подгузники, питание через трубку, отличный воспитательный элемент. Не волнуйтесь, вы еще увидите их в действии.
— Разве это необходимо?
— Иногда нужно быть жестоким для их собственного блага. Следующий пациент — доктор Абель Гидеон. — Его камера закрывалась на железную дверь с небольшим окошком сверху и щелью для подноса. — Добрый день, доктор. — Чилтон гулко постучал по двери.
— Добрый день, доктор Чилтон, — раздался хорошо поставленный голос с легким эхом от камеры.
— Как вы себя чувствуете на новом месте? Уже не так же вольготно, как было в Вашингтоне?
— Спасибо, не жалуюсь.
Лицо Чилтона рассекла довольная ухмылка.
— Гидеон, — вспомнил Уилл. — Это разве не тот, кого поймали сперва вместо Чесапикского Потрошителя?
— Именно. Потом он убил медсестру и сбежал из нашей клиники. Больше такого не повторится, уж я вам обещаю. Совсем недавно Вашингтон снова перевел его под наше ведомство. Приятно вернуться в родные стены, да, доктор Гидеон?
— Как говорится, дома даже стены лечат, — снова раздался голос из камеры. — Проводите экскурсию новому сотруднику? Должно быть, вы впечатлили директора, раз уж он сам занялся этим. Обычно он скидывает новичков на санитаров и даже не помнит их имена. Спросите его, кто сейчас на смене, и сами увидите. Ваша память уже не та, доктор. Может, это последствия травмы, которую я вам нанес? Вы так не думаете?
Уилл заметил, как Чилтон непроизвольно коснулся своего костюма в районе живота.
— Хрестоматийный социопат. Если будет вести себя вызывающе, можете использовать любые дисциплинарные наказания, Тернер. Мое личное разрешение. Не будем здесь задерживаться. — Он указал на камеру напротив, где в темноте другой заключенный лежал на койке, сжавшись под одеялом. — А это Ирвин Миггз. Местные его прозвали Многосторонний Миггз.
— Почему? Он талантлив?
— Не в тех сферах, о каких можно упомянуть в приличном обществе. — Уиллу показалось, что Чилтон кого-то цитировал. — Мочится на посетителей, кидается спермой, как-то прокусил себе руку насквозь. Очень проблемный пациент. Шизофрения, галлюцинации,
приступы.— Вы пытались его лечить?
— Без толку. Любой внешний фактор может спровоцировать у него агрессию, после чего еще неделю не разговаривает, а только скулит от страха. Ни один врач не любит задерживаться возле его камеры, так что мы даем ему аминазин или галоперидол, если начинает дебоширить.
Чилтон прошел дальше, и конец коридора существенно отличался от всего, что видел Уилл: с одной стороны обычная стена и шкаф под халаты, а напротив — камера в два раза больше обычной за пуленепробиваемым стеклом с небольшими, размером с хоккейную шайбу, отверстиями. В дальнем углу — железный, закрытый лоток. Камера была пуста.
— Впечатляет, — наверное, впервые за весь разговор с Чилтоном искренне произнес Уилл.
Вызывающая стерильно-белая комната, будто вырезанная из чьего-то дома и помещенная сюда, в подвал темницы. Похожая одновременно и на аквариум, и на стекло, за которым хранится редкий вид бабочки. Очень-очень редкой бабочки.
— Чтобы принять такого гостя, как Ганнибал Лектер, нам пришлось существенно пересмотреть все возможные меры безопасности. Как видите, мы справились. Шесть лет он пребывает в нашей больнице, и лишь раз мы были беспечны. Три года назад Лектер пожаловался на боль в груди, и, пока охранник отвлекся, а медсестра расстегивала ему смирительную рубашку, чтобы установить датчики, он напал на нее. Вот, что он с ней сделал.
Уилл взял замусоленную фотографию на автомате, и, прежде чем успел закрыться, изображение хлынуло в разум. Он услышал писк кардиомонитора, ощутил вкус крови во рту и мякоть кожи под зубами. Ни ярости, ни боли, только спокойствие. Безбрежное, сильное течение. Сила и могущество. Он медленно закрыл глаза и произнес:
— Обманул раз — позор тебе, обманул два — позор мне.
— Лектеру больше меня не провести, — кивнул Чилтон, забирая фотографию. — И, надеюсь, это послужит вам уроком. Он может казаться сколько угодно вежливым и интеллигентным, но, стоит вам зазеваться, Тернер, он вырвет ваши гланды прямо через шею. Не забывайте об этом, когда будете на смене.
— Не забуду. Где он?
— На прогулке. Его адвокат снова выбил ему одну в день. А теперь вернемся в мой кабинет, нужно подписать последние бумаги.
========== Часть 2 ==========
Нэшнл Тетлер от 12 января 1977
Мой дорогой Пан,
Прошу прощения за задержку. Мою почту отложили на неделю за «отсутствие сотрудничества» с моей стороны к Ф. и его попыткам препарировать мой мозг с деликатностью тупой ножовки. Кажется, моя статья имела больший успех у публики, чем я ожидал, за что меня и попытались наказать. Однако дорогой Ф. забывает, что «наказание» — это мера, применяемая, чтобы человек изменил свое поведение, а я по-прежнему не намерен ему помогать.
Я подумал, что с моей стороны будет так же правильным ответить любезностью на любезность.
Вы упоминали частые переезды, но, я думаю, у вас есть тихое убежище. Где-то возле воды. Вы заядлый рыбак, кто-то научил вас премудростям рыбной ловли, и вы находите в этом процессе утешение и покой. Это был ваш отец?
Из всего дома вы используете только одну комнату, она служит вам и спальней, и кухней, и рабочим кабинетом. Вы гордый хозяин больше чем пяти собак. Вы одиноки и сублимируете на них заботу и любовь. Вы также искали свое предназначение в структурах правопорядка, но не прошли какие-то из психологических тестов. Не просто какую-то анкетированную ерунду, а серьезные тесты. Я ставлю на ФБР.