Сводные

Александр Святославович задумчиво потер подбородок, глядя на Метелю.

— Ты же знаешь, что я не отпущу её, — рассудительно ответил он. — Она будет частью моей семьи. Если ты хочешь быть с ней, ты тоже должен будешь стать частью моей семьи. Понимаешь, что это значит?

Сережа поджал губы, желваки заиграли на его скулах, но он лишь молча кивнул головой, готовый на что угодно, лишь бы получить право на свою девочку. Сокол внимательно наблюдал за его реакцией. Как он и предполагал, Сережа готов был бросить к его ногам все, лишь бы остаться рядом с дочкой.

— Я дам свое благословление на этот брак, если она сама согласится, — наконец ответил Сокол.

Когда Юля открыла глаза была глубокая ночь. Это не было резким пробуждением, её не скрутило от боли. Просто в какой-то момент она была в пустоте и темноте, а в следующий раскрыла глаза, оказываясь в тускло освещенной комнате с белыми потолками. Память слабо возвращалась. Она помнила, что сотворила, но все было как в тумане. В какой-то момент даже показалось, что все это ей просто приснилось. Чтобы убедиться, она ощупала свой живот и тяжело вздохнула, ощутив бинты под подушечками пальцев. Значит не сон. Значит она действительно стреляла в себя.

Она ожидала, что на неё накатит волна отчаянного раскаянья, но ничего не происходило. На самом деле она даже пожалела, что у неё ничего не вышло, иначе весь этот кошмар, под названием жизнь, уже бы прекратился. Расстроило лишь то, что она не помнила ничего из тех мгновений, что была в отключке. Видела ли она мертвых за белой чертой или это все киношные выдумки, а после смерти нас ждала лишь вечная темнота?

— Позвать врача? — поинтересовался настороженный мужской голос.

Взгляд метнулся к сидящему в кресле у кровати мужчине и глубокая морщинка пролегла между её бровями. Она знала, что он не оставит её, но не ожидала, что он будет единственным посетителем в палате, когда она очнется.

— Нет, — прохрипела она в ответ на его вопрос, только сейчас осознав, насколько сильно пересохло горло.

Заметив её состояние, Сергей подошел к ней и помог сделать несколько глотков воды из наполненного стакана. Она не могла не заметить, каким уставшим он выглядел. Должно быть, не сомкнул глаз с того момента, как привез её сюда. Это воспоминание принесло за собой череду ярких образов. Как он, крепко прижимая её к своей груди, выносит из дома, истекающую кровью. Как умоляет не закрывать глаза, пока они едут в машине и кричит, чтобы Макс двигался быстрее. Как просит её не оставлять его…

— Ты один здесь? — прошептала Юля, неожиданно севшим от эмоций голосом.

Поставив стакан на тумбочку, Сережа остался стоять рядом с кроватью. Его рука потянулась к ней и она не стала возражать, когда он мягко поправил её волосы. Это был хороший момент. Мягкий, нежный, уютный. В нем не было ничего интимного или романтичного, хоть он и был пропитан любовью. Любовью мужчины, что чуть не потерял самое дорогое, что было в его жизни.

— Отец уехал с Кариной пару часов назад, когда убедился, что тебе не угрожет опасность. Горем спит в коридоре, — отчитался Метельский.

— А… — она бы не смогла произнести имя Олега даже если бы заставила себя.

Сережа невольно поджал губы, словно от одного упоминания об этом человеке его захватывал едва переносимый гнев.

— К его счастью, последний раз я видел его в особняке, — выплюнул он.

Юля прикусила губу, отводя взгляд.

— Что же теперь будет? — спросила она, едва сдерживая проступившие на глазах слезы. — Я не смогу быть с ним, Сережа. Просто не смогу. Он пугает меня. Лучше бы Максим дал мне покончить с собой.

Сережа резко наклонился и взял её лицо в свои ладони так, что она не видела ничего вокруг, кроме его лица. Весь мир свелся к двум сапфирам, что сияли в его глазах с такой силой и уверенностью, что Юля невольно вздрогнула. Её немного пугала эта сторона Метели: способность быть несгибаемым.

— Не смей так говорить, — прорычал он, немного сжимая её скулы. — Я чуть с ума не сошел сегодня. Ты, глупая девчонка, обещала мне всегда быть рядом. Помнишь?

Коненчно она помнила детскую клятву, что они когда-то дали друг другу, но не думала, что помнил он. Так давно это было, столько всего произошло.

— Я не знала, что еще делать! — со слезами на глазах призналась она. — Мая жизнь — ад, Сережа. Я не просто существую, я горю в агонии каждый раз, когда делаю вздох. Я устала. Устала страдать, терять. Ждать очередного пинка от судьбы. И, когда я думала, что хуже быть уже просто не может, в моей жизни объявился Ковальский. Это просто… просто слишком.

Сережа нервно сглотнул подступившую тошноту. Он понимал, что Юля в депрессии, но не осознавал, как на самом деле плохо она себя чувствовала. Он, зная её всю жизнь, поверил её хорошо разыгранному обману.

— Кроха, теперь все будет хорошо, — честно пообещал он, стирая кончиками пальцев стекающие по её щекам слезы. — Я не позволю никому в мире больше никогда причинить тебе вред. Слышишь? Я защищу тебя, обещаю.

Юля покачала головой, пытаясь вырваться из его рук, но он не выпустил её лица.

— Брось, Сережа, — попыталась увернуться она. — Мы уже говорили об этом. Ты не можешь воевать с моим отцом. Тебе не победить его. Да и Ковальский… Папа не отступится от идеи породниться с президентом.

Присев на край больничной койки, Сережа серьезно посмотрел в зеленые глаза Юли. Глаза, полные печали, скорби и безысходности. Они больше не горели, как раньше. Теперь так редко отдавали молодой зеленью, что он уже и забыл какими красивыми они были в те минуты, когда она была счастлива.

Он сидел в кресле в её полате пока она спала и пытался подобрать слова для разговора, что им предстоял, но слова не находились. В голове мелькали глупые воспоминания о том, как часто он мечтал в армии, что вернется домой и женится на ней. Он придумал около сотни способов сделать ей предложение, придумал десятки речей для такого повода, но никогда не гадал, что ему придется просить её руки в палате больницы.

— Есть способ, — осторожно начал он. — Есть способ сделать тебя недосягаемой для Ковальского и ограничить опеку отца. Я знаю, как дать тебе время и покой. Безопасность. Но ты должна верить мне.

Юля удивленно покосилась на него, понимая, что он говорит абсолютно серьезно.

— Что это за способ? — поинтересовалась она, буквально кожей чувствуя подвох.

Жизнь научила её, что бесплатный сер обычно лежит только в мышеловке.

— Брак, — выдохнул он. — Ты станешь моей женой. И прежде чем будешь спорить, твой отец уже согласился.