Сводный экипаж
Шрифт:
Самая маленькая девушка приглашающее указала в сторону тропинки.
— Пожалуй, пойдем, неудобно отказываться, — смущенно пробормотал шкипер.
Вообще-то, отказываться от приглашения и мысли ни у кого не возникало. Энди машинально опирался на пухлое и неустойчивое плечо вдовы. Видно сквозь плотную повязку было так себе хорошо. Гости и хозяйки уже вступили на узкую тропинку. Идущий впереди Док, галантно отводил колючие ветви кустов, пропуская очаровательных туземок.
На середине подъема Энди вспомнил, что оставил багор на пляже — мыслишка была глупой — не хватало еще в гости с острым железом тащиться. Остров был абсолютно безопасен, его гостеприимство рулевой чувствовал затылком, спиной, подошвами сапог, горящими щеками, а при взгляде на спину местной девушки, так и иными частями тела.
Впрочем, об игре можно было подумать потом. Остров удивлял. Тропинка превратилась в каменные ступени, потом ступени расширились и стали удобной лестницей, появилась балюстрада. Затем гости вышли к дворцу…
— Боже милостивый! — в восторге выдохнул Док, любуясь великолепным зданием.
Белый камень словно светился в сгущающемся сумраке вечера. Этот естественный свет оттеняли уже зажженные светильники у лестницы. Широкие ступени просторной веранды, десятки тонких колонн, арки широких окон, изящное ограждение веранды второго этажа… На ступенях дворца стояла невысокая прекрасная женщина.
— Царица Ки! — торжественно объявила аборигенка, опускаясь на колени.
Энди невольно поморщился — резкий, грубоватый крик служанки отчетливо дисгармонировал с полутьмой чудесного вечера, прелестью изящного дворца и совершенством царицы. Положительно, если бы аборигенки и далее оставались немыми, было бы куда лучше. Впрочем, издержки чересчур тонкого болотного слуха, не стоит обращать внимания…
Собственно, Энди и не обращал — вместе со всеми гостями он преклонил колено, приветствуя хозяйку острова. Даже упрямая вдова склонилась вполне охотно.
Царица простерла обнаженные, унизанные серебряными браслетами, руки и улыбнулась:
— Благодарю богов, пославших нам гостей! Будьте как дома, морские скитальцы! Грустящим — веселья, уставшим — отдыха, больным — скорого исцеления! Наш остров скромен и небогат, но стол накрыт.
«Скромен»? Накрытый стол стоял у самых ступеней — и блюд на нем было не счесть. Вот длинное блюдо с ломтями ароматной свинины, круглые чаши (похоже, серебряные) с маринованной рыбой и овощами, нарезанные колбасы и рулеты, пудинг (здесь?! Истинное чудо!). Кувшины с вином и пивом (портер! Определенно, портер! Невозможно его не узнать!). Девушки подхватили гостей под руки и со смехом увлекли к столу. Плотоядная вдова уже с восторгом тянулась к свинине…
— Ты слеп? Позволь, я помогу тебе.
Вот этот голос Энди нравился. Нежный, щекочущий воображение. Прямо до боли щекочущий…
Прикосновение к руке… Рулевой смотрел на царицу, но почти не видел ее. Повязка вроде бы позволяла, но слишком сильно было волнение и надежда…
Царица Ки ростом едва ли доставала до плеча рулевого. Изящная маленькая женщина с тонким как у статуэтки, сказочно прекрасным лицом. Улыбка, блеск жемчуга зубов и драгоценных камней в тяжелой тиаре и серьгах. Длинные локоны цвета полуночного неба. Открытое плечо, парчовое тяжелое платье… или не парчовое? Детали ускользали, оставался лишь восторг.
За столом шумели, смеялись, звенели серебром кубков…
— Гость, ты совсем слеп? — спросила царица, вкладывая в пальцы рулевого большой кубок.
— О да! Сейчас… Совершенно слеп.
— Бедняга. Я чувствую — ты странен душой и удивителен. Идем, я смягчу твою боль.
Она вела за руку, почти на каждой ступени останавливаясь и прижимаясь к гостю. Энди вдыхал аромат благовоний, касался стройного удивительного тела, пригубливал кубок. Царица чуть слышно смеялась. Энди не очень связно размышлял о том, что шорты — наряд не для таких удивительных случаев, но это не имеет значения, поскольку Она все чувствует и видит. Она-то определенно зрячая.
Ложе ждало под открытым небом. Просторное как палуба фрегата, заваленное расшитыми подушками и шелковистыми шкурами ланей. Освободиться от шортов стоило определенного труда, но с этим справились и Энди рухнул в блаженство…
…После первого восторга, царица сняла повязку с глаз слепца. Красавица долго всматривалась в лицо гостя, Энди смотрел на нее, на переполненное звездами небо, на чудесный мир и от
полноты чувств ничего не видел.— Ты прекрасен, Герой-с-Моря, — прошептала царица. — Твои глаза волшебны. Я сразу почувствовала. Они драгоценны. Живое, чужеземное серебро. Ты, правда, ничего не видишь?
— Когда-то я видел сияние солнца и звезд, но в твоем присутствии ослепнет любой, — сказал моряк и не соврал ни словом. Он провел ладонью по маленькому лицу с безупречными чертами, царица обвила руками загорелую шею гостя. Властительница острова явно истосковалась по настоящим мужчинам. В общем, случился редкий вариант взаимовыигрышной партии. Редчайшая удача…
Они занимались любовью, засыпали, просыпались, пили вино и снова предавались любви. Восход коснулся своими розовыми перстами легкого шелкового балдахина, ветер вздувал облачным парусом легкую защиту, наслаждаться в тени было ничуть не хуже чем в ночной прохладе. Белый шелк бесконечно трепетал в порывах легкого бриза, царица и гость трепетали в объятьях друг друга. Иногда хозяйка покидала любовника, дабы исполнить свой долг перед гостями — внизу продолжался пир. Прекрасная Ки возвращалась с амфорой, прохладное, едва хмельное вино слегка кружило голову и будило страсть. Энди блаженствовал и засыпал, возлюбленная исчезала и возвращалась, стоило гостю-любовнику пробудиться. Они состязались в нежности, под звуки песнопений и смеха внизу, день обернулся ночью, а восход закатом. Моряк отщипывал ягоды от сочных гроздей винограда, заедал тающую на языке свинину, и мякоть пряной и острой рыбы. Поцелуи снимали сок и жир с губ, поднос великолепной чеканки катился на пол, звон серебра предвещал новые наслаждения, и скрип царской постели слагал очередной гимн любви. Лучи восходящего солнца стеснительно лобзали блеск посудного бесценного серебра, короткий дождь приносил новую свежесть пурпурным простынями. И царица Ки кричала от восторга…
Проснулся Энди от голода. Возлюбленная спала рядом, поджав маленькие ножки, и ровно, отчетливо дыша в глубоком сне. Устала прекрасная Ки. Рулевой нежно улыбнулся звездам и узкой спине любовнице: было от чего устать. Безумные сутки, такая страсть любого вымотает. У него и у самого болела голова и… иные части организма. И есть хотелось просто безумно. Энди протянул руку за ложе, пошарил… Подносов не оказалось, только кость — обглоданная весьма тщательно, и сухие фруктовые косточки. Должно быть, служанки унесли посуду. Это напрасно, теперь придется вниз спускаться. Звуки пира стали чуть глуше, зато приобрели отчетливость:
Chernyy voron, chto ty veshsya
Nad moeyu golovoy.
Ty dobychi ne dozhdeshsya:
Chernyy voron! — ya ne tvoy!
Tyleti-ka, chernyy voron…
Слова были непонятны, но дуэт вдовы и Сана вел мелодию языческого гимна с этакими душевным надрывом и искренностью, что не понять суть обращения к богам было невозможно. Энди сел среди скомканных пурпурных простыней, вытер невольно выступившие от проникновенной песенной мольбы слезы, и дотянулся до стоящего на полу кувшина. Видимо, там просто вода, но смочить высохшее горло просто необходимо. Кувшин, глиняный и довольно кривобокий, был пуст, из широкого горла пахнуло какой-то кислятиной. Рулевой, кряхтя, встал: судя по ощущениям, ноги сдвигать пока не следовало. Гм, ну да, не каждый кий нуждается в биллиардном мелке, хотя с другой стороны… Мысли ощутимо путались. И со зрением было что-то не то — Энди тщетно пытался сфокусировать взгляд на окружающих предметах: все качалось и ускользало. Очевидно, вино оказалось крепче чем представлялось. Спаси нас Болота, еще не хватало осложнений на глаза…
В спину стукнуло что-то легкое, кажется, уже не первый раз. Рулевой повернулся и машинально поймал летевший в грудь камешек. Шутники, заклюй их пеликан…
Шутник оказался один. На сей раз зрение не изменяло: над парапетом веранды торчала голова. Этот… как его… мальчик, который юнга. Гру — его зовут, да. Отчего-то корчит мрачные рожи и манит к себе.
Энди двинулся к гостю-затейнику, и моряка тут же сильно повело в сторону. Мальчишка легко перепрыгнул через перила, поймал за руку.