Сводный экипаж

— Да он, навозный сын, все видит! — возмутился самый тугодумный из саркандцев.

Энди проскочил мимо распахнутой двери рубки, оказался на баке. Враги, естественно, не устремились за пулеметчиком всем стадом — двое обогнули рубку с иной стороны. Из рубки донесся очередной бессмысленный щелчок: старина Магнус с абсолютно невозмутимым лицом стоял с двустволкой и методично перезаряжал стволы — под штурвал укатывались отказавшиеся исполнять свое предназначение патроны. Энди подумал, что проклятое ружье давно нужно было утопить, и запрыгнул на крышу рубки. Саркандцы слегка ошалели от не совсем человеческой резвости прыжка, впрочем, копейщик немедля попытался достать прыгуна длинным оружием — Энди пришлось срочно откатываться по крыше рубки. На миг он увидел трюм флюги: там ворочался остальной помятый экипаж саркандцев — шквальные удары порядком спутали как содержимое корабля, так и сознание моряков. Впрочем, и в флюге заметили резвого слепого — разом завопили, принялись хвататься за оружие и иные недобрые предметы. Задерживаться на рубке не имело смысла — выхватывая нож, Энди скатился вниз, оказался лицом к лицу с тем обаятельным лысуном. Руку с мечом удалось перехватить и отвести, избегая укола в живот. Саркандец возжелал по-боевому взреветь в замотанное лицо слепца, но лишь всхрапнул — добрая английская сталь пробила его кольчугу под левой подмышкой. Энди выдернул нож, но опрокидывать противника за леера не стал: лишняя помеха на палубе затруднит игру саркандцам. Из рубки донесся щелчок очередной осечки — должно быть, уже шестой по счету. Энди подхватил падающий трофейный меч и толкнул ослабшего лысуна навстречу выскочившему из-за рубки очередному врагу. От укола копьем уклониться удалось просто чудом. Пришлось отыгрывать назад под защиту пулеметной тумбы. Саркандцы подступали со всех сторон: на палубе их заметно прибавилось, да еще над планширем флюги появились чернобородые рожи. Скрипнул натягиваемый лук…

— Сдавайся, слепой колдун! — повелел брюхастый воин с толстой цепью на шее.

Энди краем затененного глаза видел, как из рубки шагнул Магнус — лицо шкипера по-прежнему было хладнокровно, двустволка в руках не дрожала. Достойное поведение и недостойное оружие…

Ружье бабахнуло. Дуплетом. Эффект оказался ошеломляющим. Палубу заволокло удивительно вонючим дымом, где-то в сердце его завесы болезненно выругалсясам шкипер. Потом взвыли саркандцы: ранены были почти все, включая стоящих на планшире флюги. Энди и сам почувствовал боль в правой руке. По-видимому, ружье попросту взорвалось. Впрочем, размышлять над непредсказуемым поведением иномирового оружия было некогда. Энди проскочил в дым, дважды полоснул ножом, не очень ловко рубанул с левой руки саркандским мечом…

— Ух-хух! — в дым свалилось нечто знакомое и отягощенное длинным оружием. Мартышка оставила свою ношу, обдавая брызгами с одежды, метнулась по палубе к врагам, сработала ножом…

— Назад! — заорал Энди, подхватывая с палубы длинное древко — это был, конечно, не багор, а некая саркандская пика, отягощенная смехотворным флажком у наконечника. К счастью — достаточно удобная!

Все смешалось. Дым медленно сносило к близким береговым скалам, Энди сбивал и колол толкущихся саркандцев. Манки вертелась за спиной, пугая воплями и ножом вздумавших приблизиться врагов. Кто-то падал на палубу с флюги — похоже там тоже дрались — мелькнул юнга с топориком в руке, где-то сыпал латинской бранью Док. В победу по очкам верилось слабо: экипаж «Ноль-Двенадцатого» противостоял двум командам, а сейчас к сцепившимся судам подойдут еще три корабля со свежими, жаждущими крови саркандцами. Совершенно напрасно мартышка на борт запрыгнула…

— Прекратить безобразие! А ну, немедля расцепились, шмондюки позорные! — разнесся громогласный приказ с небес.

Все невольно задрали головы. Над безобразно сгрудившимися и практически выброшенными на камни кораблями проплывала внушительная темная тень. Судя по продолговатости знакомой, хотя и полузабытой формы — это был дирижабль, вполне известной Энди, патрульно-разведывательной модели «Ее Величества Морских Воздухоплавательных Сил „Скаут-2“». Откуда?!

— Что неясно?! — грозно вопросили с воздухоплавательного призрака. — Разошлись, говорю! Что за беспочвенный каннибальский милитаризм?! Маньяки одичавшие!

До Энди осознал, что первое впечатление было ошибочно. Это явно не британский дирижабль. С какой стати с борта воздухоплавательного судна Ее Величества станет орать в рупор сварливая дама, да еще излагая в столь странных формулировках?!

Продолжать сражение ни у катерников, ни у саркандских моряков особого желания не имелось. Почти все на сцепившихся судах были ранены, рубиться до смерти просто не оставалось сил. К тому же вмешательство практически божественного провидения…

Энди осознал, что они с Манки пятятся к рубке, а саркандцы, с ужасом поглядывая вверх на плывущую тень, перелезают к себе на флюгу. Все происходило в тишине, даже Гру, помогший перебраться через борт саркандцу с распоротой ногой, не издал ни звука. Кажется, битва действительно иссякла…

Предсказывать ход партии, упуская из виду шары на дальнем краю игрового стола — весьма неразумно. В проливе властно провыл боевой рог и в небо взлетели десятки стрел: подходили тыловые княжеские суда и с их палуб уже начали бесстрашный обстрел небесного аппарата.

— Вот, маму их ослиную… — отчетливо сказал воздухоплавательный рупор. — Да когда эта вонючая аристократия окончательно выродиться?! Князек тухлый. Ну, сам напросился…

Дирижабль заложил неожиданно резкий вираж и набрал высоту. Судя по струе пара — управляться стосильным «компадом» машины воздухоплавательного судна там вполне умели. Сейчас, когда дым развеялся, рассмотреть вытянутое тело дирижабля и компактную гондолу было проще. Бесспорно, стандартная военная модель, но обшивка корпуса пестрит разноформенными заплатками, да и перекрашена в необычный светло-серый, трудноназываемый цвет. Днище гондолы оказалось дополнительно бронировано металлическими накладками. На корме пустотелой «сигары» красовался непонятный символ: что-то вроде разорванного овала.

— Ух, это что за летучая дыня? — прошептала Манки, утирая слегка разбитый нос.

— Дирижабль, — пояснил Энди, машинально протягивая обезьяне тряпицу «носового платка».

Команды — и катерная, и обе смешавшиеся саркандские — зачарованно наблюдали за разворачивающимся немыслимым боем. Вообще-то, даже самому Энди было трудно поверить что здесь, в безымянном озерном проливе происходит столь странная схватка глубоко чуждых эпох.

Меж тем, дирижабль действовал решительно — его опытный пилот вызывал искреннее восхищение. После безукоризненного маневра воздухоплавательный аппарат вышел на пересечение курса головной флюги, резко клюнул носом — куда-то запропастившийся гребец наверняка бы именовал данную фигуру пилотажа — сомнительным французским словечком «пике». От гондолы оторвался небольшой снаряд, сопровождаемый кратким рупорным ругательством. Насколько мог судить Энди — бомбометание было выполнено идеально. Снаряд угодил в трюм за мачтой флюги, чуть ближе к корме. На дирижабле разразились торжествующим лаем — издеваться там явно умели…

Энди, иной раз вспоминавший, что он не только человек-с-Болот, но и выходец из прогрессивного XIX века, ожидал вспышки, взрыва, клубов пламени и кусков разорванных человеческих тел. Ничего подобного — попадание не дало ни малейшего эффекта. В первые мгновения. Но чуть позже команда флюги с поистине нечеловеческим воплем покинула судно. Энди вообще не мог представить, что прыгать за борт можно с такой скоростью. И катерники, и участвующие в абордажном бою саркандцы, смотрели на происходящее, открыв рты и тщетно пытаясь осознать суть. Потом сцепившиеся суда накрыла волна вони…

— Какой ужас! — Магнус зажал ладонями окровавленный нос и рот.

Энди в силу болотной крови, относящийся к смраду поспокойнее, тоже оказался порядком оглушен. Вонь оказалась редкостной концентрации: кроме стандартной тухлости и омерзительной горько-сладкости, в запахе присутствовало нечто малообъяснимое, если можно так выразиться — вопиюще звериное, отчего невыносимо хотелось прыгнуть за борт, доплыть до берега, перебежать мыс, пересечь озеро, двинуться на север, и дальше, дальше, ко льдам Белых земель…

— У-уууууу…. — из глаз мартышки потекли слезы.

С кораблей донеслись дружные стоны и проклятия. Слой густого смрада раскатился над волнами, временами сгущаясь до невыносимости. Пытающиеся спастись с разбомбленной флюги моряки со всей мочи плыли прочь от корабля: некоторые саркандцы устремились к соседним судам, но большинство стремилось подальше — к восточным, безлюдным утесам пролива. Энди начал догадываться, что битва окончена.

Дирижабль угрожающе двинулся к тыловым судам саркандской флотилии — там осознали опасность — две ближайшие флюги поспешно развернулись к востоку, последний корабль, видимо, с ослабленной командой, наполненный ранеными еще в первом утреннем бою, замешкался. Воздухоплавательный аппарат прошел над ним, с дирижабля что-то угрожающе проорали в рупор и опять же насмешливо облаяли обреченное судно. Но бомбить беспомощное судно дирижабль почему-то не стал, а развернулся и пошел к сцепившимся кораблям. На флюге, подпиравшей «Ноль-Двенадцатый», кто-то горестно застонал. Энди понимал саркандцев — задыхаться от ядовитых газовых бомб — это совсем не то, что умирать в честном поединке, скрестив с противником стальные клинки и бесстрашие мужских характеров.

— Тю, тут нам пежнасем, — вздохнул сидящий в люке котельного отделения Сан. — Вдребезги разнесет!

Энди машинально шагнул к пулемету, двинул стволы вверх. Один из паропроводов оставался относительно цел, возможно, удастся напугать…

— Бесполезно, — не глядя, сказал юнга. — От этих вообще не уйдешь.

Действительно, бесполезно: стволы к небу вообще не поднимались. Что за день такой проклятый? Энди отлично помнил, что возможность стрельбы по зенитным целям определенно входит в перечень ограниченных достоинств Мк2–2. Отчего же спарка не желает задираться? О! К шестерне вертикального наведения оказалась приклепана пластина примитивного ограничения угла — заклепки стояли довольно криво, но надежно. До ночного рулевого начала доходить вся парадоксальность ситуации…