Сводный Кошмар

— Морозов! Ты чего? — возмущаюсь я и озираюсь по сторонам, судорожно ищу пути отступления. — Не вздумай ничего такого! Ну не здесь же!

Демьян, как самый заправский маньяк, припирает меня к стене, нависает, сжимает руками.

— Да, тут ты права. Едем домой! — кивает Демьян.

— Не хочу! — возражаю я. — Никуда я не поеду.

— Поедешь, — припечатывает Морозов.

Я сопротивляюсь, пусть не в полную силу, но выражаю свое недовольство. Морозов плевать хотел на мои возражения. В мгновение ока я оказываюсь висящей на его плече. И этот пещерный, до жути упрямый и ревнивый мужчина уже несет меня через гостиную, холл, мимо Вахидовых в полном составе.

— Надо же, как у вас все стремительно меняется, — слышу смех Хайдара.

— Вечером все в силе? В семь мы у тебя? — словно ничего выдающегося не происходит, Демьян невозмутимо интересуется у друга. — О, твой чемодан, Кошмарик? Вот и славненько.

Я вздыхаю, потому что сопротивляться ни сил, ни желания, что уж скрывать, нет.

— Отпусти меня на пол! — командую я уже за входной дверью, но в ответ Морозов лишь шлепает меня по мягкому месту.

— Виси смирно, любимая, пока я не передумал и не занялся с тобой сексом прямо в машине! — цедит он строгим тоном, нарочито выделяя «секс».

— Демьян, ну, правда, хватит! — уже прошу я.

— Не мешай мне работать над нашими отношениями, Кошмар, — фыркает парень.

Мне остается лишь вздыхать и надеяться на то, что первого января мы никого из соседей Хайдара не встретим ни в лифте, ни на территории подземного паркинга, где стоит машина Демьяна.

Нам действительно везет. Жилой комплекс словно погружен в сон. И после новогодней ночи здесь нет ни души.

Морозов усаживает меня на переднее пассажирское кресло. Застегивает ремень безопасности, словно бы я сама не способна справиться с такой пустяшной задачей.

И замирает, глядя мне прямо в глаза.

— Я правда очень скучал, Талия, — говорит он, едва заметно улыбаясь, но как-то грустно, отчего мне хочется расплакаться. — И я правда тебя люблю, маленькая.

Я сглатываю ком, что встает поперек горла. Тяну руку к мужской щеке. Провожу кончиками пальцев по скуле, переносице, едва касаюсь темных кругов и кровоподтеков.

Но ответить не успеваю. Демьян уже закрывает дверь, убирает мои вещи в багажник и садится за руль.

Мы покидаем жилой комплекс, где расположена квартира Хайдара. Демьян молча выбирает нужный маршрут, а я даже не спрашиваю, куда именно мы едем. В моей голове царит хаос, и я не собираюсь наводить в ней порядок.

***

Я уже была и прежде в квартире Морозова, потому все здесь кажется мне привычным. Наверное, я даже чувствую себя, как дома. Что уж скрывать, а я рада, что Демьян привозит меня именно сюда.

Он вносит мои вещи, закрывает двери на замки и опирается спиной о стену.

Я знаю, что сейчас Морозов смотрит на меня. Но я не поворачиваюсь к нему лицом, пусть и чувствую, что нам очень нужно поговорить обо всем, обсудить, решить многое.

Слышу, как парень вздыхает и подходит ко мне ближе. Его ладони ложатся на мои плечи. Мне хорошо и тепло от этого прикосновения. И я, качнувшись назад, упираюсь лопатками в широкую мужскую грудь.

— У нас все странно начиналось, Талия, — задумчиво заговаривает Демьян, а его щека касается моего виска, скулы, трется о щеку, — но ведь главное, что сейчас ты здесь, со мной. Да?

— Ты говорил правду тогда? Не врал мне? — спрашиваю я негромко и поворачиваюсь к Демьяну.

Мне очень нужно посмотреть в его глаза. Понять. Убедиться. Поверить.

Слова — значат многое. Но я хочу верить и чувствам.

Демьян молчит. А я тону в его мягком взоре. Меня накрывает волной его ласки и нежности. Хотя, это ведь Морозов! Он совсем не мягкий и пушистый. Он дико вредный. И такой же упрямый.

Обычно.

Но не сейчас. Сейчас он совсем другой.

— Я. Тебя. Люблю, — говорит он отрывисто, жадно целуя меня между словами. А я накрываю его ладони своими пальцами.

Да, я верю ему. Хочу верить. Ведь я и сама чувствую щемящую нежность к этому сильному парню. К моему любимому человеку.

Наверное, Демьян читает мои мысли. Потому что он подхватывает меня, приподняв над полом.

Во мне зарождается такое чувство, будто я — вернулась домой. Здесь меня всегда будут ждать, ценить, уважать. И как бы сильно мы ни ругались, а мне хорошо и спокойно в крепких руках любимого.

Крепко обнимаю его за шею, ерошу волосы, путаю в них пальцы.

— Мне плохо без тебя, девочка, — слышу его голос, улыбаюсь, потому что в его словах сквозит недовольство.

— И я виновата в этом? — смеюсь я уже громче.

— Ну а кто? Заморочила мне голову. С ума свела, и в кусты, — ворчит Демьян, — а у меня эмоциональный срыв, моральная травма. Мне, между прочим, теперь необходимо лечение и постельный режим.

— Кто бы сомневался, — усмехаюсь я и нарочито снисходительно вздыхаю: — Так и быть, пациент Морозов, займусь я вашим лечением.

— Боюсь, это неизлечимо, — уже серьезно шепчет Демьян и совсем без перехода добавляет: — Ты открыла мой подарок?

Я знаю, о чем он говорит. Но … нет, не открывала. Именно потому, что знаю: в коробочке лежат не серьги.

Или, что гораздо хуже… И я ошибаюсь?

Словом, мне было страшно открыть подарок Демьяна.

— Нет, не открыла, — отвечаю я.

— Да, все верно, — кивает Морозов, — я сглупил. Нужно было сделать иначе. Я все исправлю, малышка.

Я верю Демьяну. Тянусь к нему. Отвечаю на его поцелуи. Не противлюсь, когда он осторожно стягивает одежду с моих плеч.

Сейчас мне немного непривычно. Прежде наша близость была похожа на ураган. Он сносил меня с ног, выбивал из реальности, безжалостно и неумолимо. Теперь же неспешные касания и поцелуи медленно доводят меня до исступления, до того момента, когда нет сил терпеть удовольствие. Но и отстраниться от любимого нет сил.

Каждая ласка — признание. Каждый поцелуй — откровение.

Мне хочется плакать, заставить Демьяна поторопиться. Двигаться быстрее. Сжимать крепче.

Но он убивает меня своей нежностью. Будто ставит перед собой именно эту цель.

— Дёма! — требую я, когда тело звенит от удовольствия, но Морозов словно дразнит меня, не позволяет мне перешагнуть черту. — Когда-нибудь я тебя убью!

Моя угроза тонет в приглушенном хриплом смехе. Демьян избавляется от последней преграды — своего белья. К тому времени я уже обнажена. Кожу холодит шелк простыни. Но все тело горит в огне.

— В любое время, малышка, — обещает он голосом искусителя.

Я тяну его крупное тело на себя. Цепляюсь руками за плечи, давлю пятками в спину.