Своевольная красавица

Отмахнувшись от неуместных воспоминаний, он покачал головой. Похоже, семейство Шеймуса до такой степени запугано, что воспринимает его и Катриону как экзотических зверей, от которых неизвестно чего ждать.

Что служило определенной рекомендацией его колдунье.

А может, она и в самом деле колдунья?

Эта мысль дала толчок другой — каково, скажем, оказаться в постели с колдуньей? Ричард с головой погрузился в сладострастные мечтания, когда Джейми вдруг нервно откашлялся и повернулся к Катрионе.

— Вообще-то, Катриона, я подумал, что теперь, когда Па умер, а ты стала моей подопечной, будет лучше — в смысле правильней, — если ты переедешь сюда.

Катриона, только что отправившая в рот кусочек бисквитного торта, на секунду замерла, затем проглотила торт, отложила ложку и подняла вопросительный взгляд на Джейми.

— Тебе лучше жить в семье, — поспешно добавил тот. — В долине, наверное, ужасно одиноко.

Лицо Катрионы приняло непреклонное выражение.

— Твой отец думал так же, помнишь?

Судя по трепету, который пробежал по комнате, помнили все, включая лакеев, безмолвно застывших у стены.

— К счастью, — продолжила Катриона, не сводя взгляда с Джейми, — Шеймус одумался и позволил мне жить дома, как того желает Госпожа. — Она помолчала, давая им возможность осознать ее слова, а затем спросила: — Ты намерен противостоять Госпоже?

Джейми побелел.

— Нет! Конечно, нет. Мы просто думали, может, ты сама захочешь… — Он неопределенно махнул рукой.

Катриона опустила глаза и взялась за ложку.

— Меня вполне устраивает мой замок.

Вопрос был закрыт. Джейми обменялся взглядами с Мэри, сидевшей на противоположном конце стола. Она пожала плечами и состроила гримаску. Остальные члены семьи, искоса взглянув на Катриону, поспешно отвели глаза.

Властность Катрионы впечатляла. Она использовала ее в качестве щита и только что успешно отразила атаку бедняги Джейми. Ричард узнал прием. То же самое она пыталась проделать с ним накануне, но, оказавшись в его опытных руках, повела себя как обыкновенная женщина.

Вспомнив ее тело, теплое и податливое, он заерзал на стуле. Чем она его так привлекла? Одной красоты, даже совершенной, было недостаточно, чтобы вызвать в нем столь мощный отклик. Видимо, ее гордость и необузданность, вызывавшие в мужчине подсознательное желание покорить, пробудили его охотничьи инстинкты. Окружавшая Катриону аура таинственности в сочетании с ее женственностью бросали открытый вызов человеку его склада.

Скучающему ловеласу, каким он был.

Ее никогда не примут в высшем свете. На вкус общества, Катриона была слишком независима и ничуть не походила на кроткую, благовоспитанную девушку. Судя по ее уверенному виду и властным манерам, Ричард предположил, что ей далеко за двадцать, но теперь понял, что ошибся. Чуть больше двадцати. Что делало ее поведение еще более интригующим и загадочным.

Напряженное молчание начало тяготить Ричарда, и он решительно отставил в сторону бокал.

— И давно вы живете в замке, мисс Хеннеси?

Она подняла на него удивленный взгляд.

— Всю жизнь, мистер Кинстер.

Ричард удивился.

— Где же он находится?

— На юге. — В ответ на его выжидающее молчание она добавила: — В долине Касперн, что у подножия Меррика. — Отправив в рот кусочек торта, она посмотрела на Ричарда. — Это в…

— В Галлоуэй-Хиллз, — подсказал он. Она кивнула:

— Верно.

— Кто ваш лорд?

— Никто. — Когда он снова удивленно посмотрел на нее, она пояснила: — Замок принадлежит мне. Я унаследовала его от родителей.

Ричард склонил голову набок.

— Кто же тогда та госпожа, о которой вы упомянули?

Катриона отрешенно улыбнулась:

— Просто Госпожа. — Тон ее изменился, преисполнился почтения: — Та, которой ведомо все.

— Вот как? — Ричард озадаченно моргнул. — Понятно. — Христианство могло господствовать в Лондоне, городах, парламенте, но в глубинке правили старинные обычаи и верования. В Кембриджшире, где прошло его детство, он встречал старух, собиравших травы на лугах и в перелесках, слышал о бальзамах и настойках, которые могли излечить великое множество смертельных недугов. Он слишком много знал, чтобы верить этим россказням, и видел достаточно, чтобы не испытывать особого уважения к очередной знахарке.

Некоторое время они молча изучали друг друга. Заметив искорки превосходства в глазах девушки, Ричард про себя усмехнулся. Она торжествовала победу, полагая, что ей удалось его отпугнуть.

— Катриона?

Сделав приглашающий жест, Мэри поднялась из-за стола. Катриона тоже встала и присоединилась к женщинам, которые удалились в гостиную, оставив мужчин за рюмкой портвейна, который, к немалому облегчению Ричарда, оказался превосходным. Он вертел в руке бокал, вглядываясь в рубиновую жидкость.

— Итак, — он бросил беглый взгляд на хозяина дома, — Катриона теперь под вашей опекой?

Вздох Джейми шел от самого сердца.

— Да, еще на три года. Пока ей не исполнится двадцать пять.

— И давно умерли ее родители?

— Шесть лет назад. Несчастный случай. Они погибли в Глазго. Все были в шоке.

Ричард сочувственно кивнул:

— Особенно Катриона. Сколько ей было тогда? Семнадцать?

— Шестнадцать. Естественно, Па хотел, чтобы она жила с нами. Долина слишком изолирована. Неподходящее место для одинокой девушки, я бы сказал.

— Но она отказалась?

Джейми поморщился:

— Па заставил ее. Она приехала. — Он содрогнулся и отхлебнул вина. — Это было ужасно. Споры, крики. Я боялся, что Па хватит удар. Она вполне могла довести его до этого. Не думаю, что он когда-либо сталкивался с подобным сопротивлением. Я бы так точно не посмел.

По мере того как Джейми пил, его шотландский акцент усиливался.

— Как Па ни бился, она не желала здесь оставаться. У Па были виды на нее. Хотел выдать ее замуж, чтобы было кому позаботиться о ее землях.

— Землях?

— Ну да, в долине. — Джейми осушил бокал. — Ей принадлежит вся чертова долина, от края до края. Только она и слышать ни о каком замужестве не хотела. Заявила, что сама себе голова. Будто бы поклялась на могиле матери слушаться Госпожу, и Па ей не указ. Одним словом, уперлась насмерть. Да и то сказать, когда господа, охочие до ее земель, повстречались с Катрионой, то запели совсем другую песню. Всех женихов как ветром сдуло.

Ричард задумчиво сдвинул брови, поражаясь, насколько представления шотландцев о женской привлекательности отличаются от его собственных.