Своей судьбы хозяйка. Беглянка
Шрифт:
– Как зовут эту девицу, о которой только что шла речь? Почему вы до сих пор не расспросили обо всём её родителей?
– Сие невозможно. Мать девицы – вдова барона Кесил, сейчас слегка не в себе, сам же барон, как вы знаете, представился богам. Юная леди Кесил ничего не знает о договоре, кроме того, что он есть. И замуж выходить она не желает.
Льес Ормонд слегка выдохнул воздух, словно перед прыжком в воду и начал знакомить своего давнего клиента с результатами проделанной работы.
– Ваша светлость, девица эта довольно странная, другая бы на её месте билась в истерике или впала в уныние. А эта Кесил не только не растерялась, а пытается взять на себя ответственность за родных. Слишком смелая и деятельная для восемнадцатилетней девушки. Я уверен, что с ней связана какая-то тайна. Я
– Почему же?
– Но ваша светлость! В провинции бытует мнение, что женщина в первую очередь должна украшать дом. Девочек учат дома ведению хозяйства, музыке, танцам, чистописанию. Рукоделие, умение петь, слагать стихи и рисовать приветствуется. Никто не станет загружать юные головки навыками как просчитывать прибыль и знанием законов. Этому учат наследников – сыновей. Я поручил понаблюдать за юной леди. Вот посмотрите…
На столе перед Рейрином появилось несколько листочков, исписанных какими-то значками и графиками.
— Это копии. Как видите, язык нам не знаком, но, судя по всему, остальному, юная леди вела какие-то сложные математические расчеты. И это ещё не всё.
Следующий листок, спланировавший на стол перед его светлостью, представлял собой выполненный кусочком угля рисунок. На высокой замковой стене стояла молодая девушка. Ветер трепал её волосы и одежду, подталкивая в спину. Кажется, стоит сделать одно лишь неловкое движение, и она слетит со стены вниз на острые камни.
— Это нарисовала Анрисса Кесил. Девушка весьма талантлива, судя по этому рисунку. Однако свои способности скрывает. Одна из сестёр, присматривающих за семьёй Кесил, заметила, как юная леди что-то прячет. А потом листок случайно затерялся при отъезде.
– А затем попал к вам, - усмехнулся, глядя на проныру поверенного, герцог Готаррский. – Занятная картинка и кое-что мне напоминает. Вероятно, леди начиталась легенд или романтических бредней и под их влиянием, и изобразило это.
Рисунок под взглядами двух мужчин медленно спланировал на стол. А герцог заинтересованно уставился на своего визами.
– Мы столько лет знакомы, Ормонд, вы никогда не поднимали панику по пустякам и никогда не интересовались юными девицами. Нет, не так. Я неправильно выразился – восемнадцатилетние девицы вас интересовали только в плане удачной женитьбы. Но это не тот случай, как я понимаю. Есть что-то, кроме необычного склада ума юной леди и решительного характера, о чём вы пока не упомянули, но очень хотели бы поделиться. Ведь так?
Льес Ормонд досадливо поморщился.
– Она умудрилась нанять меня в качестве своего поверенного для ведения дел семьи, - уязвленно добавил поверенный в ответ на вопросительный взгляд Рейрина Готарского. – И я на это согласился.
– Что? – его светлость даже привстал от неожиданности в кресле, чтобы через пару мгновений упасть обратно и расхохотаться. – Смогла нанять самого хитрого и вёрткого лиса в наших краях? Девушка восемнадцати лет? Не верю! Что… правда?
Отсмеявшись, герцог сказал:
– Льес, я настоятельно требую, чтобы вы держали меня в курсе этого дела. И с помолвкой леди разберитесь, если она недействительна, вы ведь понимаете…
– Увы, юридически помолвка всё же действительна, хоть и без оглашения. Барон Кесил получил от господина Паольда Валси весьма значительную сумму денег на восстановление хозяйства на срок до пяти лет под десять процентов годовых. Гарантом выполнения обязательств должна была стать свадьба дочери лорда Кесила с господином Валси. В соглашении обговорены все возможные нюансы. Барон обязуется вернуть взятую в долг сумму ровно в срок
без выплаты процентов при условии, что леди Анрисса выйдет замуж за Валси. Если же свадьба не состоится, тогда деньги должны быть возвращены с процентами и штрафом.– И какова сумма?
– Пятьсот шессов золотом, ваша светлость. Для семьи Кесил это невероятно много. Те деньги, которые вы повелели выплатить в качестве компенсации, могли бы немного смягчить ситуацию, но юная госпожа Кесил приняла решение вложить их в дело. Первую прибыль от этих вложений она сможет получить уже через три месяца. Это при условии благоприятного исхода плавания торгового каравана. Прибыль может составить от семидесяти до ста шессов. За несколько лет леди имеет все шансы не только расплатиться с долгами, но и существенно поправить семейные дела. Если сумеет сохранить свободу или, муж окажется снисходителен к увлечениям леди.
– Хм… Предложите Старшей леди Кесил от моего имени пожить в гостевом доме. Завлеките, обманите, наконец. Не мне вас учить, Ормонд. Я распоряжусь, чтобы для них подобрали подходящих слуг. Дом взять под наблюдение. Фиксируйте любые странности. Я хочу знать о них всё. Это понятно?
– Будет исполнено, ваша светлость. Ещё будут какие-нибудь пожелания?
Территорию обители мы покинули на третий день после заключения сделки с господином Ормондом. Чему я, оказалась безмерно рада. Сделке, а не планируемому отъезду. И радость моя продлилась ровно до того момента, пока мне не приснился настолько явственный и запоминающийся кошмар. Перед глазами проскочили несколько месяцев жизни другой женщины, словно я снова примерила на себя чужую судьбу. Девушка оказалась влюблена в своего мужа. И вроде бы даже взаимно. Так она считала, пока однажды не стала свидетельницей одной не предназначенной для её глаз сценки. Всегда больно узнавать о предательстве близких. Ещё больнее осознать, что всё твои мечты оказались миражом, рассветным туманом.
Под утро я проснулась от того, что меня тормошили за плечи. И только, открыв заплаканные глаза, увидела встревоженную баронессу. Оказывается, я плакала и кричала во сне. Повторно заснуть не получилось. Стоило закрыть глаза, как перед глазами вставали картинки из сна, выворачивая душу наизнанку. Разрушенное чужое счастье оказалось столь же хрупким, как и моя семейная жизнь. Словно в только что начавшую заживать рану кто-то всадил острый нож.
Измучавшись, я не выдержала и одну из них решила зарисовать. Никогда к этому склонности не имела, а тут, словно некто всесильный взял за руку и стал водить ею по листу бумаги. Под рукой оживали сценки сна, одна за другой. Вот моя ночная «гостья» произносит слова брачной клятвы у алтаря в храме всех богов, которой почему-то подозрительно похож на тот, где я очнулась, впервые оказавшись в этом мире. Или здесь все храмы однотипные и похожие друг на друга? Ответа на этот вопрос у меня не было. Следующий рисунок показывал какое-то празднество. Девушка сидела за столом мрачная, скосив взгляд на заигрывавшую с её мужем девицу. Потом были охота, танцы, беременность, и падение с крепостной стены. И всё это воспринималась через призму чужого восприятия, чужие чувства и мечты.
Под быстрыми, но уверенными движениями руки оживали лица неизвестных мне людей. И выглядели они настолько реально, что я в какой-то миг испугалась. И бросилась уничтожать следы своих художеств. Удачно, что в комнату каждый вечер для обогрева приносили жаровню. Ночи уже постепенно становились с каждым днём всё холоднее и холоднее. Вот и я, собрав все, что успела изобразить и сожгла на полыхающих жаром углях.
И только после этого смогла слегка успокоиться. Этот сон основательно выбил меня из колеи. Кусочки чужой жизни воспринимались как собственные воспоминания. Да ещё и навязанные чужие чувства оставили поутру неприятный осадочек. Я понадеялась, что увиденное во сне всего лишь игра чужого подсознания или навеянные чтением местных легенд и сказок видения. Появился за мной грешок проводить большую часть дня в местной библиотеке. Ещё и старую тетрадь с чьими-то мемуарами разыскала. Пару десятков страниц, исписанных мелким убористым почерком, который почему-то оказался вполне читаем, поведали одну из версий проклятия местного герцога. Тот ещё жучара был!