Свой-Чужой

Эта революция стала вызывать у меня все больше вопросов. Несмотря на общий настрой, я чувствовал, что не все идет своим чередом, что чья-то неведомая рука направляет ход событий в нужную сторону.

Повстанцы продвигали справедливые и светлые идеи, но многие не чурались грабежами, мародерством, было много изнасилований. На территории штаба полиции вообще такое происходило, потом даже нашли изнасилованную девочку с гербом Метрополии на спине, его ей выжгли как клеймо. Девочка была мертва, разумеется. Неет, это была не воля народа. Вслед за организованным и чистым гражданским протестом на Шарру пришла анархия.

Я давно знал, что ни одна революция не приносит людям счастья. Разрушить все и построить заново – плохая стратегия. Настоящее счастье достигается только путем эволюции и постепенных перемен. Но в самом начале протестов я даже усомнился в этом, мне даже на какое-то время стало казаться, что все получится: сейчас мы единым строем выступим против Метрополии, она отступит, мы получим свободу и заживем. Но первый же дух свободы погрузил колонию в такой хаос, что я просто испугался. Уж лучше жить под властью Метрополии, но без страха ходить по улицам, подчиняться общим законам, пусть это даже будут не наши законы. После колонизации прошло уже много времени, темные времена, когда из нас тянули все жилы прошли, сейчас участь колоний не так уж плоха. И Метрополия продолжает идти на уступки.

Нет, те, кто организовали этот переворот не хотели счастья для Шарры. Они просто не хотели делиться с Метрополией. Вот и вся суть той революции. Потому я выступил на стороне Лебедей. И, честное слово, я не жалел об этом ни дня.

***

Кафе «Дуал» работало в обычном режиме. Да, оно подразумевалось, как место романтических встреч, но это больше по вечерам, днем сюда иногда забегали просто поесть одиночки или парами, необязательно на свидания. Вот и сейчас никого особо не удивила парочка полицейских в форме, которые сидели за столиком в углу и пили чай. Может зашли передохнуть на дежурстве, а, может, служебный роман у них наклевывается. Кому какое дело?

Опытный взгляд определи бы, что девушка была в форме постового сержанта, а вот молодой человек целый лейтенант. А еще он был раза в три больше своей спутницы.

Руки у Астры еще немного дрожали, но это была приятная дрожь. Она сама не до конца верила в то, что с ней происходит в этот день. Она, Астра Нова, преступник номер один на Шарре сидит в кафе и пьет чай с лейтенантом колониальной полиции. Скажи такое месяц назад – не за что б ни поверила. Она глубоко вздохнула и посмотрела на своего спутника. Тот ее радости не разделял:

– Ну что, прошло мое боевое крещение?

– Почти. Ты обещал рассказать, что находится на пятом этаже?

– Там тюрьма. Точнее, следственный изолятор. Туда попадают все задержанные.

– А почему именно на пятом? И почему тот лестничный пролет не снимают камеры?

– Раньше изолятор был в подвале, где ему и место. Но как-то один умник умудрился прокопать туда подкоп из соседнего здания и несколько преступников сбежали. С тех пор, изолятор перенесли поближе к центру здания, но не слишком высоко, чтобы не таскать задержанных по всему зданию. В подвале сделали душевые, оружейную и архив.

– А камеры?

Крис отвел взгляд и отпил чай. Потом все же спросил:

– Ты, правда, хочешь это знать?

– Теперь уже точно хочу.

– Во время бунта, восемь лет назад, штаб полиции почти в полном составе остался верен Метрополии. И те полицейские, что там были, сражались до последнего. Проблема в том, что штаб как крепость – взять нахрапом не получится, но и деваться оттуда некуда. Вертолетов там один или два постоянно дежурит, да и куда лететь, если вся Шарра – один большой враг. Про небесный гарнизон в аэропорту они не знали. Когда у толпы появились лидеры, штаб полиции стал одной из главных целей…

В общем, из полицейских, что там были тогда не осталось в живых никого. Вся гвардия, что есть сейчас – это мелкие сошки, которые по каким-то причинам не перешли на сторону мятежников. Постовые, патрули, участки полиции в поселениях. Я смутно знаю подробности той истории, знаю, что Метрополия собрала верные силы в Рекуренте и в аэропорту Терраны, два очага неподчинения общему настрою, - тут Когель невесело усмехнулся и отпил из своей кружки.

Астра, в принципе, знала эту историю, только, с другой стороны. Знала она и про штурм штаба полиции. Эта история повстанцев точно не красила, потому они о ней вспоминать не любили. Не вспоминала и Метрополия.

Тем временем Крис продолжил:

– Рекурента почти целиком находилась под контролем сил верных Метрополии, аэропорт Терраны планировали захватить через несколько дней после начала волнений. Сразу как-то не сообразили, там и укрылись многие из тех, кого станут называть «лебеди». Когда пошли брать его, они успели там укрепиться. Но что такое аэропорт, по сравнению со штабом полиции? Гражданское здание, еще и стеклянное. Думали, что его сметут.

Астра и про это знала. Защитники аэропорта получили от мятежников фору в несколько дней. Пока окончательно появилось управление мятежом, пока взяли под контроль все основные здания Терраны, пока одно, пока второе. На аэропорт, который находился в удалении от города, выдвинулись чуть позже, чем надо было бы. Но тогда ни у кого не было сомнений, что кучка полицейских и примкнувших к ним гражданских не устоит перед первым же ударом…

– Аэропорт продержался неделю, — продолжил Когель, — строго говоря, его так и не сдали, через неделю туда высадился десант Континента, и уже объединенными силами они начали теснить мятежников обратно в город. История о том, как они выстояли даже вошла в армейский учебник Метрополии. Я думаю, что их можно было понять. Они сражались не за Континент, а за свои убеждения и в первую очередь за свою жизнь. В случае поражения, их бы вырезали как штаб. Мощный стимул. Потом говорили, что за всю неделю не допустили ни одной ошибки и ни одной бреши в обороне. Я думаю, что преувеличивают, но смысл от этого не меняется. Неделю они продержались, вошли в историю как «небесный гарнизон», почти не понесли потерь и первыми были зачислены в гвардию. Потом туда отправят всех полицейских, которые не предали Метрополию. Но их первыми.

– …После обороны аэропорта нам дали звание гвардейцев и лебединые нашивки, — Ирвин вдруг понял, что уже сто лет не рассказывал никому о тех событиях. Но с Альбиной его как прорвало.

– Я читала, что оборона была просто героическая, но как вы выстояли? Вам противостояла армия, которая вас превосходила в десятки раз?

– Это была не армия, Альбина. Армия штурмовала штаб полиции, вот там повстанцы согнали много своих обученных головорезов. И настоящие герои погибли там. В аэропорту все наглядно увидели, как куча необученных шахтеров не в состоянии противостоять малым силам подготовленной полиции. Та неделя – это, можно сказать, революция такая, какой должна была бы быть, если в нее не вмешивается Сопротивление. Вот там мы увидели народ. Пьяный, неорганизованный, орущий какие-то лозунги, направляемый такими же мало вменяемыми лидерами. Людское стадо, как оно есть, во всей красе. Каждый раз, когда я вижу чистых рабочих, инженеров, студентов, я вспоминаю по сути их же, но там, восемь лет назад. Что с людьми делает вседозволенность, как они быстро превращаются в животных, даже удивительно. Революция – это страшно еще и потому, что теряешь всякую верю в людей. Ну не всякую, тут я загнул, конечно. Были отдельные, кто сохранил свое лицо. Но в большинстве своем – стадо. И этим стадом, уже почти не скрываясь, погоняли повстанцы. Умело, только они и сами расслабились. Охмелели от победы. А нам отступать было некуда, мы знали, как погибли в штабе наши, себе такого же мы не хотели.

– А как же ваши коллеги? Да, они перешли на сторону народа, но неужели они спокойно смотрели на то, как вас убивают?

– Сопротивление учло и это. Штаб полиции смели очень быстро, сметали его силами, как я уже говорил, боевиков-головорезов, да разъяренный народ еще подключили. Полицейских, которые поддержали мятеж оттеснили на окраины под предлогом патрулирования территории и недопущения беспорядков. Когда узнали о том, что произошло в штабе, была не хилая стычка повстанцев с этими … не знаю. Наверное, они все-таки предатели, но почему-то не могу я их так называть. Стычка особых последствий не имела, наших бывших коллег почти убедили, что все вышло спонтанно и более такого не повториться. Хотя, после нее, часть людей прозрела и присоединилась к нашему небесному гарнизону. Проклятье, красиво нас все-таки обозвала Метрополия!