Свой среди чужих

– А зачем? Вон видишь, как старается. Все, кроме тебя, на него волком смотрят. Не знаю чем ты его впечатлил но похоже он к тебе проникся. Хочешь расположения пленного врага, окажи ему доверие, и он будет твой, - Фомич задумался, - или воткнет тебе нож в спину. Тут уж как повезет. Если очухался, пленишь его опять и вновь экспериментируешь, - заумно бубнил он, явно еще под воздействием запасов Бориса, - со второго раза шансов больше.

– Понятно. Если вам воткнули нож в спину, подставь другую. Я всегда с недоверием относился к этой заповеди. Пойду поговорю с ним.

– Ага, пойди, поговори.

Монотонное урчание двигателей нашего баркаса, невероятная красота спокойных вод озера и его пологого берега, проплывающего по правому борту, создавали атмосферу умиротворения и сладостной неги. Хотелось забыть про все и плыть так вечно.

Казалось все на борту счастливы и заняты тем от чего получают несказанное удовольствие. Андрей, правда, не совсем вписывался в формат. Хотя может быть именно с «Машкой» (корабельная швабра) он счастлив по-настоящему.

От этих ощущений я отчетливо начал понимать Фомича и всю его команду, принимающих ежедневно наркотик по имени Балхаш, в отсутствии их стремления повышать свои магические способности. Они сами жили внутри своего, личного, волшебного мира и никто не в состоянии был забрать его у них. Пройдоха Борис дружил с Фомичом и судя по всему частенько приезжал к нему за очередной дозой этого незабываемого наркотика.

– Доброе утро Вэко, - сказал я, заходя на мостик.

– Доброе, - ответил он, не отрывая взгляда от приборов и лобового стекла.

– Ты что моряком был?

– Да нет, Фомич попросил я и встал за штурвал. Тут ничего сложного, просто смотрю чтобы стрелка не отклонялась больше чем на градус, - он ткнул пальцем в панель, - да она и не отклоняется, если руль ровно держать.

– Штурвал.

– А, точно.

– Ты не устал? Может тебя сменить?

– Нет, не устал. Но если ты хочешь порулить? – он посмотрел на меня.

В этой общей эйфории я вновь почувствовал себя ребенком. Даже зная, что все под контролем автопилота мне действительно очень хотелось порулить, хотя бы в пределах тех пресловутых двух градусов.

– Ну давай попробую, - смущаясь сказал я.

– Держи эту стрелку в этом диапазоне, - он ткнул пальцем в прибор и отдал управление мне.

Я взял штурвал за соски и немного покачал им, чувствуя, хоть и ели заметный, но все же отклик массивного корабля на мои неуверенные действия.

– Оу, оув, - предупреждающе поднял руку Вэко, - без резких движений, делай все плавно, скорость большая.

Понимая, что в поведении кораблем мы оба не принимаем никакого участия, я пытался сообразить, как Вэко отвлечь от процесса ложного управления не обидев его. Небрежно держа руку на штурвале и не смотря вперед собрался с мыслями и…

– Остров! – заорал он, тыча пальцем вперед. – бери правее!

Небольшой плоский островок словно вырос из неоткуда. Мгновенно оценив обстановку, я вошел в ступор. Данного нам градуса вправо или влево явно было недостаточно для уклонения от стремительно надвигающегося островка. Фомич к нам не успеет, да он и не собирается. Заснул что ли? Была слабая надежда что мы сможем перемахнуть через островок, но массивный валун посреди него обещал большие проблемы с корпусом если не полное его разрушение.

– Вэко! – громогласно гаркнул Фомич с носа катера.

Вэко схватил штурвал, грубо оттолкнув меня в сторону, и быстро, но плавно, заложил его вправо. Баркас моментально просел на правый борт и по касательной к злополучному острову прошел в нескольких метрах от его берега, выбрасывая на него вспененные волны.

Мой нелепый полет, начатый толчком и подхваченный силами инерции вследствие резкого поворота катера, завершился громким шлепком о стену рубки. Пока я приходил в себя коварный островок остался далеко позади нас. Вэко извиняющимся взглядом посматривал на меня.

– Ты что, отключил автопилот?

– Какой автопилот? – искренне удивился он. – Это лодка, а не самолет.

– Ну Фомич, - чертыхнулся я, - надеюсь мне не понадобится вторая попытка… - снял ошейник с него и вышел из рубки.

Наш резкий маневр не вызвал почти никаких разрушений на палубе. Если не считать перевернутого ведра Андрея и выпачканной в муке Надежды, вышедшей с камбуза, все оставалось как прежде. Николаевич с Борисом провожали взглядом клочок суши, уносившийся вдаль. Фомич продолжал спокойно созерцать водную гладь, а его жена собирала на камбузе перевернувшиеся баночки.

– Что случилось? – спросила Надя.

– Не выйдет из меня капитана!
– продекларировал я.

– А что так?

– Реакция не та.

– А это что? – она дотронулась до ссадины у моего виска.

– Вэко приложил, - ухмыльнулся я, - среагировал правильно, иначе из-за меня мы бы сейчас там куковали, - махнул рукой в сторону ели заметного островка, - но уж больно у него рука тяжелая.

– Ты его поэтому расхомутал, грубой силы испугался?
– улыбнулась она, посмотрев на Вэко в окне рубки.

– Ага. Метод Фомича. Надеюсь у него ко мне Стокгольмский синдром, а не коварный расчет. Не хотелось бы ножи из спины вытаскивать.

– Да. Похоже он тебя крепко задел, - она погладила меня по щеке.

– Я слышал ты мечтал полетать на самолете? – подошел к нам Борис.

– Да, а что?

– Мечты сбываются. Часа через два швартуемся и дальше на тесном полетим. Времени у нас в обрез. В Алма-атинском аэропорту толпы туристов, желающих на священное дерево посмотреть.

– А тесный это как?

– Легкий многоцелевой самолет фирмы Cessna Aircraft Co, - в очередной раз Николаевич сразил нас наповал, Васерман отдыхает, - шестиместный, по-моему.

– Но меня, - после минутной паузы Борис закрыл рот и продолжил, - эти любители достопримечательностей мало волнуют, им все равно нас не догнать. А вот пять истребителей и пару грузовиков, севших на закрытой базе Манас в Киргизстане, это проблема посерьезней.

– Ты что, думаешь они решатся вторгнутся в Казахстан? – спросила Надя.