Своя-чужая война

– Отличный город, княже, – кивнул урукхай. – Небольшой, но по сравнению с тем же Резеном, когда я его видел, как жилище вон того же Ма’Тхи, – кивнул он на стоящего недалеко гобла, – и твой дворец. Стена справна, ров чистый, ворота городские и те в землю не вросли. А внутри уютно, но вместе с тем просторно.

– Слушай, Тур, – задумчиво проговорил Призрак, кивком отвечая на приветствия местных жителей, многие из которых впервые видели своего правителя. – Как ты смотришь на то, чтобы взять в будущем весь Западный округ под свою руку? Быть моим наместником? Об этом, конечно, еще рано говорить, но и откладывать не стоит. Все мы теперь как бегущий с крутого холма разумный – попытаемся затормозить, и покатимся кубарем, ломая хребет. У нас один путь – чистить наши земли и прорастать в них корнями, чтобы ни одна тварь нас не смогла выкорчевать. Ты понял меня?

– Хорошо сказал, вождь, – аж крякнул Тур, представив себе эту ситуацию. – И я тебя понял. Спасибо за доверие, но позволь отказаться, а лучше скажи – ты округа делить как-то будешь?

– Да, думал об этом. У наместника должны быть хорошие помощники. Одних старост в поселках и глав городских управ мало. Это как в войске: не будет тысячник каждому бойцу доводить его задачи. Для этого у него есть сотники и десятники. Плодить таких управленцев, конечно, тоже не стоит, но и совсем без них не обойдешься.

– Понял тебя, княже, – кивнул урукхай. – И раз собрался делить округа на более мелкие территории и решил меня наградить, то и дай мне один из таких уделов.

– Хм, удел, – посмаковал слово Призрак. – А что, так и назовем, мне нравится, – и улыбнулся. – Ну тогда, Саттор, официально принимай Турский удел со столицей в Урьяке. Точные границы всех уделов определим потом, когда выметем из дома сор.

– Спасибо за честь, князь, – бухнул себя по груди Тур и склонил голову.

– А все же, – прищурился Атей, – почему от округа отказался?

– Княже, – ухмыльнулся воин. – Лучше быть хорошим десятником, чем посредственным сотником. Ты же понял меня?

– Понял, дружище, и очень рад, что ты это понимаешь. Уверен, скоро начнутся такие пляски вокруг всех этих наместников, глав городов и уделов, что захочется все бросить и сбежать подальше, – тяжко вздохнул Призрак. – Ненавижу интриги. Так и хочется голову снести кому-нибудь.

– А мы тебе, княже, твои воины, на что? – зло оскалился, показывая крепкие клыки, урукхай, будто он уже тащил такого интригана к позорному столбу, где его будут сечь. – Вон бабы наши, посмотрев на местных, уже огородики завели, где растят для стола овощи и зелень. Но чтобы овощи не зачахли, им приходится бороться с сорняками, где тяпкой, а где и с корнем их вырывать. Вот и мы будем бороться с разумными сорняками, что захотят удушить, пусть и неосознанно, а только из-за своей жадности и корысти, наше княжество. Только вместо тяпок у нас мечи будут. Да и кто говорил, что будет легко? Но под нагрузкой бык становится сильнее. А интриги? – он на миг задумался. – Они всегда и везде были, даже в степи, в нашей прошлой жизни. Переживем как-нибудь. Для большинства, кто сейчас идет в княжество, – обратной дороги нет.

– Ладно, хозяин, – отгоняя от себя пасмурные мысли, хлопнул его по плечу князь. – Приглашай в свой дом.

– Это наш общий дом, княже, – улыбнулся Тур. – Только комната моя.

За городской стеной Урьяк был именно таким, как и рассказывал Саттор, – чистым, аккуратным и уютным. Даже небольшой дворец бывшего местного хозяина не смотрелся как новая заплата на старых портках, как обычно это бывает, ведь благородные всегда думали в первую очередь о себе, а гармонично вписывался в общую архитектуру города. За невысокой стеной стоял аккуратный каменный особняк в два этажа, вокруг которого рос небольшой фруктовый сад. За ним был хозяйственный двор с присущими ему постройками, среди которых выделялся совсем свежий сруб андейского сатына, или, как называл ее князь, – бани, которая очень быстро заняла в сердцах бывших степных жителей свое особое место.

И это было не удивительно. Раньше для них вода была практически священна, и выбора между тем, чтобы сварить домочадцам пищу или использовать ее для того, чтобы смыть с себя застарелую пыль и копоть, особого не было. Теперь же, когда такой дилеммы больше не существовало и воды было в достатке, урукхаи словно старались наверстать упущенное, посещая баню чуть ли не через день. Даже во вновь образуемых поселках, где они пускали корни, в первую очередь ставилась баня, а уж потом все остальное. Были еще, конечно, и общественные купальни, но сравнивать их между собой – это то же самое, что сравнивать горячую густую похлебку и вяленое мясо. И тем и другим можно утолить голод, вот только горячей пище и желудок радуется, а сухие полоски мяса иногда приходится пропихивать в него чуть ли не силком.

– Разреши, княже? – в парилку, в которой, казалось, и дышать было нечем, таким раскаленным был воздух, протиснулся Гаспар Стойкий.

– Заходи быстрее, «каменный лоб», – проворчал Магус, который нежился на самой верхней полке, где больше не мог находиться никто. Разве Хальд потеснил бы его, но сейчас он был далеко на востоке. – Выстудишь сатын.

– Какой выстудишь? – возмутился гном. – Снаружи лето начинается.

– Все равно, – не сдавался андеец. – Лучше плесни на каменку.

Гном посмотрел на товарища, покачал головой, но на камни плеснул. Воздух наполнился запахами заваренных трав и густым облаком пара, отчего увидеть хоть что-то можно было лишь на расстоянии вытянутой руки.

– Здравия, княже, – нащупав руками широкую скамейку, на которой сидел Атей, подсел к нему Гаспар.

– И тебе здравия, гноме, – кивнул млеющий Призрак. – Как дошли? Командиры здесь?

– Нормально дошли, – почесывая широкую волосатую грудь, ответил тот. – Командиры здесь, но пока вон тот ненормальный, – он кивнул под потолок, – не выйдет отсюда – они не пойдут. Говорят, лучше сразу в кипяток кинутся – результат тот же будет.

– Их бы в снега и льды Андеи, – снова пробурчал сверху Магус. – Сразу бы научились ценить тепло.

Призрак хмыкнул. Только он, да еще гномы, привыкшие к жару открытого горна, могли выдержать пытку под названием «помыться в бане с андейцем», за что те уважали своего князя отдельно.

– Гаспар, обрисуй в двух словах картину, – попросил его Атей. – А предметно поговорим позже.

Гном на несколько мгновений задумался, решая, с чего начать, а пока думал, плеснул еще один ковш на раскаленные камни, после чего довольно крякнул и стал говорить:

– Дошли нормально. Всего привели две с половиной сотни «верных» – полусотня Последыша осталась в Оплоте.

– Подожди, дружище, – перебил его князь. – «Верные» есть и среди гномов, и у конных с лучниками. Давай излагай по отрядам.

– И то верно, – согласился с ним Гаспар и снова почесал пятерней, только теперь в густой бороде. – Три сотни «каменнолобых», три сотни смешанных «боевых кулаков» твоих детишек. Ситалк, кстати, умчался в сторону границы с частью из них – как он говорит, «воздух понюхать». Четыре сотни лучников. Над ними Элетра и Ардаль Гранит, – уточнил гном. – Знатный альв. Знающий. Девчушка, конечно, тоже смышленая, но у нее пока просто опыта мало. С Гранитом она быстро его наберется. Дальше: три сотни конных урукхаев и шесть сотен пешцов. Вроде все.

– Плюс со мной четыре сотни и пять сотен верховых туров Саттара. Итого почти три тысячи, – задумчиво пробормотал Атей. – Как и говорил воевода. Почти все, что у нас есть.

– Половина от всего, княже, – не согласился с ним Стойкий. – И это только на сегодняшний день.

– Поясни, – посмотрел на него Призрак. – Мне Хальд несколько дней назад говорил, что у нас всего около трех тысяч воинов наберется. Ополчение и новиков мы не считали.

– А что тут пояснять, – пожал гном плечами. – Ручеек разумных, что стекается в наше княжество, не скудеет, а становится все полноводнее. Среди них и воины имеются, которые после тщательной проверки «плащами» Щепы, становятся в строй. Половина из пешцов, что пришли с нами, кстати, из них. В Оплоте особо их не видели, они сразу к Эрдагу Тихому уходили, так что лишних кривотолков не будет. Зато в деле проверим сразу.