Святая тайна

Она чувствовала, что отец Донован еще не готов поделиться своей тайной. И хотя ее так и подмывало спросить, почему изучением мощей руководит библиотекарь, Шарлотта решила сменить тему.

– Как же здесь красиво! – вздохнула она, охватывая взглядом цветы, декоративные фонтаны и изумительную архитектуру Возрождения. – Как в сказке. И вы здесь живете?

– О да.

– И каково оно, жить здесь?

Священник поднял на нее глаза и усмехнулся.

– Ватикан – это наш дом, наш мир. Все, в чем я нуждаюсь, находится здесь, за этими стенами. Это нечто похожее на кампус колледжа.

– Вот как?

– Разумеется, за исключением ночной жизни, – добавил Донован со смехом. – Хотя, должен сознаться, у нас, конечно же, существуют свои эквиваленты студенческих взаимоотношений.

Они уже приближались к служебному входу музея. Неспешным шагом, менее чем за десять минут, Шарлотта и священник прошли метров шестьсот – почти всю страну в поперечнике.

7

Храмовая гора

Разак подвел англичанина к проделанной взрывом дыре и жестом предложил ему пройти внутрь.

Шагнув в пролом, Бартон быстро окинул помещение внимательным взглядом, анализируя обстановку.

Разак остался стоять у бреши, ему было не по себе от мрачной атмосферы подземелья.

Возбужденный и полный энергии Бартон, без колебаний стал излагать вслух свои соображения.

– В конце первого столетия до нашей эры царь Ирод Великий нанял ведущих архитекторов Рима и Египта для создания Храмовой горы. Грандиозное предприятие потребовало сооружения гигантской платформы, которая включала в себя твердую подстилающую породу на северной оконечности и расширялась к югу, а также мощных крепостных стен в том месте, где гора Мориа идет под уклон. – Бартон развернулся на месте, указав в противоположном направлении. – Вот почему в южной оконечности платформы вполне могли располагаться подземные помещения, как, например, то, в котором сейчас разместилась мечеть Марвани. И археологи с давних пор ведут спор о возможности существования аналогичных помещений под самой горой.

– Вы хотите сказать, что израильтяне знали о существовании потайной комнаты?

Понимая, что Разак будет выискивать любой повод для подозрений, Бартон очень осторожно подбирал слова. И хотя он знал, что израильские археологи проводили тепловое сканирование на Храмовой горе, показавшее наличие подземных аномалий, он был твердо уверен, что именно это помещение обнаружено не было.

– Вовсе нет. Убежден, если б это было так, ВАКФ уже знал бы об этом. – Англичанин не сомневался, что Разак не поверил ни единому его слову.

Бартон переключил свое внимание на каменные ковчеги. Он опустился на корточки, чтобы разглядеть получше, и передвигался так от одного к другому. Его возбуждение росло с каждым новым открытием.

Тем временем беспокойный взгляд Разака блуждал по каменным стенам.

– Так что же это за место?

Бартон выпрямился.

– Как я понимаю, мы сейчас находимся в древнееврейской крипте.

Разак крепко прижал к груди скрещенные руки. Сама мысль о пребывании в склепе, в царстве смерти, в компании душ неверных, лишала присутствия духа и усугубляла его дурные предчувствия. К тому же склеп еврейский! В этот миг помещение будто сделалось меньше. Ему стало душно.

– И похоже, ваши воры унесли одного из постоянных обитателей крипты. – Бартон передвигался фут за футом и сейчас указывал на прямоугольную вмятину в земле в конце ряда.

– По-моему, эти ковчеги слишком малы для того, чтобы быть гробами.

– Позвольте вам кое-что объяснить. – Археолог остановился и помедлил, собираясь с мыслями. – Древние евреи в процессе погребения – тахара – омывали тела усопших, покрывали цветами, травами, специями и маслами. Потом лодыжки, запястья и челюсти перевязывали, а на глаза клали две монетки. – Он приложил к глазам сложенные чашками ладони. – Наконец все тело оборачивали холстами и накрывали саваном.

После этой стадии, насколько было известно Бартону, приготовленное тело помещалось в длинную нишу, углубление в скале, или loculus. ^[10] Здесь ниш не было, но вариации в дизайне гробниц не являлись редкостью, и сейчас он не хотел грузить Разака лишней информацией.

Пытаясь представить себе внутренние размеры ковчега, Разак никак не мог сообразить, как можно втиснуть тело в такой маленький объем.

– И все же я не возьму в толк…

Бартон вытянул руку.

10

Loculus (лат.) – гроб, ящик.

– Прошу вас, – мягко прервал он. – Так вот, они верили, что тело должно искупить грех, пройдя через процедуру разрушения плоти. Поэтому родственники оставляли труп разлагаться в течение года, после чего вынимали кости и помещали их в священную каменную коробку – миниатюрный гроб, так называемый оссуарий. ^[11]

Разак уставился на него. Исламский похоронный обычай – погребение в течение двадцати четырех часов в скромной гробнице, обращенной к Мекке, предпочтительно без гроба, – резко контрастировал с детально продуманным древнееврейским ритуалом.

11

Еврейские оссуарии изготовлялись преимущественно из камня и имели форму прямоугольного ящика в соответствии с размерами костей покойника: длина – по длине бедренной кости, ширина – по ширине таза, высота – по общему объему костей, включая череп. Оссуарии закрывались плотно пригнанной крышкой, двухскатной, сводчатой или плоской; некоторые имели низкие ножки. Уже на ранних оссуариях встречаются резные узоры.

– Понятно… – Разак потер пальцами подбородок.

– Такой способ погребения характерен для этого региона, – продолжил Бартон, – однако практиковался в течение очень непродолжительного периода: примерно с двухсотого года до нашей эры до семидесятых годов нашей. Это помогает нам довольно точно определить дату заложения оссуариев, даже не прибегая к новомодным исследованиям. Как видите, – Бартон указал наряд, – ковчеги достаточно большие, чтобы поместить расчлененный скелет.

– Зачем они хранили кости? – Разак полагал, что знает ответ, но хотел удостовериться окончательно.

– Древние евреи свято верили в возможное воскрешение, которое принесет им грядущий истинный Мессия.

Разак кивнул. Тела мусульман тоже дожидались Дня суда в могилах – это напомнило ему, сколько общих корней имели иудаизм и ислам.

– Тот самый Мессия, – добавил Бартон, – который, согласно иудейской вере, вновь выстроит третий и последний храм здесь, наверху. – Он поднял руку, показывая в направлении эспланады Храмовой горы.

– Этого никогда не будет, – с вызовом заявил Разак.

Другого ответа Бартон от мусульманина и не ждал.

– Ну, да… В общем, вся процедура являла собой приготовления к этому дню. Без костей воскреснуть не было никакого шанса.

– Оссуарий представляют собой какую-либо ценность?

– Смотря какие. Камень должен находиться в нетронутом, первозданном виде. – Бартон внимательно осмотрел остальные девять ковчегов. – Эти, похоже, сохранились превосходно: видимых трещин нет, плюс у всех крышки на месте. Надписи тоже могут быть очень важны. Зачастую резчик наносил на поверхность сведения о личности усопшего. Иногда же резьба делалась как украшение. Если она не повреждена и затейлива, ценность резко возрастает. – На раскопках в этом регионе Бартон повидал сотни однотипных ковчегов, и многие представляли собой более впечатляющее зрелище, чем эти. – А наши оссуарий выглядят весьма заурядными.