Святая ведьма

– Иду-иду, Павел Геннадьевич! – Людмила поет бархатным голоском.

Или думает, что поет, а на самом деле орет не слабее Иерихонской трубы. Балконная дверь не стала противиться и заедать.

– Милая, выручай хозяйку – полежи тихонечко, а потом мы с тобой ещё позабавимся, – шепчет Людмила плети Калиматры.

Ведьминское оружие словно бы понимает женщину и обвисает бессильной ленточкой. Могущественный артефакт ложится на кафель между банками соленых огурцов и коробками с зимними сапогами. Эх, знали бы инквизиторы что у Людмилы находится в банках, под видом зеленых крепышей… Не миновать тогда костра на Красной площади.

В несколько движений сбрасываются трусики, и женщина подбегает к двери.

Великий инквизитор выглядит так, словно сошел с обложки журнала «Богатые и знаменитые». Волосок к волоску, костюм куплен не в магазине готового белья. Вот только губы недовольно кривятся. Понятно – он не привык ждать, а «мерзкая ведьма» заставляет терять драгоценные минуты жизни. Ведьма заслуживает наказание…

– Людочка, очень долго. И к тому же – у тебя продолжает течь кровь, – указывает он на запястье. – Ты так и не смогла остановить кровь, или у тебя лейкемия?

Вот это прокол! Нужно срочно выкручиваться. Мозг работает не на десять процентов, а на все сто пятьдесят.

– Я думала, что у меня есть пластырь, но увы… Омыла, а кровь продолжает идти.

– Да? Протяни руку, – инквизитор входит в квартиру. – Не хватало, чтобы ты мой костюм запачкала.

Людмила выставляет руку, он проводит пальцами над ранкой, и возникает голубоватое сияние, которое заживляет и лечит. Святая магия, или магия молитв. Сейчас он произносит про себя молитву излечения, и она оказывает лечебный эффект. С помощью этой молитвы еретики особенно долго мучаются, когда их режут и лечат, их кромсают и снова излечивают.

Когда на щеку Людмилы наносили раскаленное тавро с буквой «В», то никаких молитв не было. Людмила кричала, Людмила вырывалась… но что может сделать пятилетний ребенок против двух дюжих святош? Память о боли так крепко въелась в память, что её не выбить никакими лекарствами и отварами. Когда инквизитор, вот как сейчас, смотрит на эту букву (в готическом стиле, с завитушками), то щека горит, будто её прислоняют к раскаленной конфорке электрической плиты.

– Как теперь, не больно? – он отпускает руку, на которой не осталось и следа от ранки. Даже шрамика нет.

– Нет, Павел Геннадьевич. Всё хорошо, спасибо, – Людмила опускает глаза.

Людмила должна изображать покорность. Людмила всего лишь ведьма. Но она не допускала ошибок в отчетах, так что инквизитор зашел специально, чтобы «сбросить напряжение». Сейчас он придумает какую-нибудь причину, чтобы зайти в спальню и там…

– Павел Геннадьевич, о какой ошибке вы говорили?

– Мы так и будем разговаривать на пороге, или позволишь пройти? – инквизитор протягивает треугольник для поцелуя.

Людмила чмокает холодный символ инквизиторской власти. Попробуй не поцелуй это изделие, которое по стоимости превышает квартиру в несколько раз. Отказ сразу приравнивается к одному из тяжких грехов, и отступник карается на месте. Буквально восьмой смертельный грех – отказ от поцелуя святого треугольника. Мало того, этот треугольник является индикатором на инакомыслие и защитником инквизитора. Если заподозришь что-то плохое против владельца, то тебя отшвырнет на пару метров, да ещё и шарахнет так, будто лизнула оголенный провод под напряжением.

– Конечно же проходите, будете… чай?

Игру нужно поддерживать. Мужчины – охотники, им нравится ломать сопротивление и рассеивать недопонимание. Инквизитор как раз из охотников.

– Ого, какие фильмы смотришь, – инквизитор кивает на монитор, где три мускулистых парня уже насытились ведьмой.

– Одобрено святой комиссией. Наглядное пособие, – Людмила мысленно таскает себя за волосы. Вот надо же было забыть выключить это «наглядное пособие». Теперь не отвертишься от «выволочки».

– Людочка, у меня крайне мало времени. Поэтому перейдем сразу к цели моего визита, – Павел Геннадьевич берет женщину за отворот халатика и мягко тянет в сторону спальни.

Смазка «Шалость» делает свое дело, а уж притворяться за свою недолгую жизнь Людмила научилась неплохо. На этот раз всё обходится очень быстро. Павел Геннадьевич даже не раздевается полностью, лишь спускает штаны и накидывается на женщину, как пустынный путешественник на родник в оазисе. Но если путешественник будет пить долго и жадно, то инквизитор извергается всего лишь за десяток-другой фрикций.

Людмила старается тоже изобразить бурный оргазм, сжимает его в объятиях, обхватывает ногами талию. Стонам может позавидовать опытная порноактриса… А в голове другое – если могла бы, то задушила прямо сейчас, пока он пускает слюни мне на шею. Как хорошо, что он успел снять свой треугольник и её не бьет святой защитой.

– Как хорошо, – вырывается у Людмилы.

Инквизитор принимает её слова на свой счет. Улыбается.

Мужчины, как же легко вам польстить, когда с вашего главного орудия стекают белесые капли. Вы видите всё насквозь в любое другое время, но не замечаете того, что творится перед глазами в момент оргазма. Словно эти самые белесые капли становятся мутным матовым стеклом. А уж когда партнерша берет вас за опавшее копье и омывает его теплой водой, ласково прикасаясь, то вы ощущаете себя на вершине мира. Цари природы…

– Людочка, похоже, что я ошибся в своих расчетах, – говорит Павел Геннадьевич, когда надевает штаны и прячет своё хозяйство за дорогой тканью. – На самом деле всё в порядке и я даже думаю выдать вам премию.

Людмила улыбается в ответ и с губ почти срываются слова благодарности, но в этот момент на балконе дзинькает. Плеть не смогла удержаться без движения! Людмила чуть прикусывает нижнюю губу – как же не вовремя. Сегодня всё не вовремя, и инквизитор, и ранка, и ожившая плеть. Павел Геннадьевич замирает и кидает быстрый взгляд в сторону балконной двери, так хороший сеттер делает стойку при обнаружении добычи.

– У тебя кто-то есть? – прищуривается инквизитор.

– Нет-нет, у меня никого нет, – Людмила знает этот прищур, он не сулит ничего хорошего. Нужно как можно быстрее оправдаться. – Может, это мыши?

– Мыши? У ведьмы водятся мыши?

– Павел Геннадьевич, вы же знаете, что я не колдую. И мышам всё равно – кто я. Это люди замечают, – женские пальцы касаются щеки. Клейма.

– Ну ладно, будет тебе прибедняться! – обрывает инквизитор. – Открывай дверь!

Людмила замечает, как из мужского рукава выскальзывает длинный кинжал. Оружие инквизитора – тонкий, как спица, но прочный, как алмаз. Острее скальпеля, с легкостью бензопилы режет кости. Людмила уже много раз представляла, как подобный кинжал втыкается под левую грудь. Она готова к смерти, и ей нечего бояться. Может, поэтому Людмила с улыбкой подходит к двери и спокойно открывает её?