Святая вода

– Дмитрий Александрович, а как вы относитесь к тринадцатым числам? – нарушил паузу в разговоре Сергей.

Ракитский взглянул на него:

– Да никак. Совершенно спокойно отношусь. Как к тринадцатым числам, так и к понедельникам, и к чёрным пятницам. Если остерегаться всех этих суеверий, то и летать будет некогда. Особенно это касается гражданской авиации. Там у них расписание полётов, и его надо соблюдать без оглядки на народные поверья. А почему ты вдруг спросил?

– Только лишь потому, что сегодня тринадцатое января, – спокойно ответил Сергей.

– Вообще-то, по тринадцатым числам действительно много ярких событий происходит, – задумчиво, словно что-то вспоминая, сказал Ракитский. – Может, действительно, тринадцатое число не совсем удобное для полетов. Ребята рассказывали, как в девяностом первом году они летали на Як-18Т в Борках. Помнишь, это где Савёлово. Этот самолёт называют ещё «тэшкой». Тогда почти такая же погода была, только чуть-чуть холоднее. А сторож, бывший летчик, воевавший в Отечественную войну на штурмовике, все просился полетать. Посадили его рядом с инструктором, причём, слева, дали поуправлять. Когда этот матерый воздушный волк, держась за «рога» штурвала, летел над черной незамёрзшей Волгой, все, кто сидел в самолёте, видели, как из его правого глаза катилась слеза.

Немного позже, в крайнем полёте, инструктору пришлось садиться в сумерках на припорошенный снегом аэродром, и он в рассеянном свете не смог точно определить высоту выравнивания и разложил самолет. И тогда, глядя на деформированный центроплан, через обшивку которого проскочили головки заклепок, старый пилот, только что от восторга перед полетом ронявший скупую мужскую слезу, вспомнил летные традиции боевой молодости и с укоризной произнес:

– Ну, кто же сегодня летает? Понедельник, тринадцатое число, Новый год…

Для выдерживания высоты и направления полета Анпилов уверенно слегка придерживал ручку управления большим и указательным пальцами. На вертолете «Робинсон» отсутствуют загрузочные пружинные механизмы, сопровождавшие авиацию во времена перехода на управление с бустерными системами (с гидроусилителями). Для управления вертолетом «Робинсон» от пилота требуется усилие только для перемещения золотника в гидросистеме, а дальше система управления сама установит автомат перекоса в положение, заданное пилотом.

– В таких случаях сразу же возникает мысль: не дай Бог, чтобы нечто подобное произошло со мною. И всё-таки, со мною произошёл случай тринадцатого числа, только не января, а в июне, – вспомнил Анпилов. – Я тогда учился в Калужском лётно-техническом училище…

Анпилов

Вообще-то, сказать «учился» можно только с большой натяжкой. Училище принадлежало Добровольному спортивному обществу содействия армии, авиации и флоту. Сокращённо, ДОСААФ. Как только Советский Союз распался, собирать по всей стране добровольные взносы по двадцать копеек чуть ли не с каждого жителя страны перестали, тут и прекратилось финансирование училища. Теории курсантов ещё как-то обучали на энтузиазме преподавателей, а летную практику можно было получить только за свой счёт. Есть у курсанта деньги, пожалуйста, плати, и летай на Як – пятьдесят втором. Но курсантов, у которых богатенькие родители, в училище нашлось два – три человека, и в их число Анпилов явно не попадал. А летать ему очень хотелось.

Вот и сколотили курсанты группу желающих летать на параплане, скинулись и приобрели аппарат и лебёдку. Нашли полянку недалеко от города. Там вдоль дороги, ведущей из Калуги в Козельск, почти всегда дует ветерок в нужном направлении.

В тот день ветерок дул приличный, но ровный, без особых порывов. Анпилов, как это бывает перед стартом на параплане, разложил купол полумесяцем нижней поверхностью крыла вверх, расправил на травке пучки строп и выбрал их слабину, всунул ладони в петли клевантов, рывком оторвал и наполнил купол. Включилась лебёдка, и Анпилов, сделав пару- тройку шагов по матушке – земле, поднялся в воздух. Набрав высоту и почувствовав, что тяга лебёдки ослабевает, потому что буксировочный фал приближался к вертикали, Анпилов отцепился. Но едва только он начал разворот, резкий неожиданный порыв ветра или какая-то местная турбулентность заставили правую консоль затрепетать, будто это был флаг, а не параплан, и сложиться вниз.

Так бывает, когда нежданно проходит атмосферный фронт. Анпилов наблюдал однажды, как на аэродроме Алферьево Ан-2 работал на выброску

Сергей Анпилов, теперь опытный пилот вертолёта «Агуста»

парашютистов. Парашютисты, покинувшие самолёт во время первых трёх заходов, приземлились на аэродром.

Самолёт развернулся, и опытный пилот по наземным ориентиром точно выполнил четвёртый заход.

Но едва над крайней четвёркой перворазников – парашютистов открылись купола, резко посвежевший ветер погнал их, как семена одуванчиков, горизонтально. Посланный вдогонку самолёт сообщил по радио, что они благополучно перелетели высоковольтную линию электропередачи, проходившую в восьми километрах от аэродрома, и приземлились на берегу большого пруда.

Так случилось и с Анпиловым. Подъёмная сила параплана упала, и он посыпался вниз. Как ни пытался он клевантами вывести параплан в нормальный режим и наполнить купол, но у него так ничего не получилось за те три-четыре секунды, что были отведены ему физикой явлений.

Но зато включилась непредвиденная цепь случайностей. Анпилов мог упасть на дорогу или налететь на провода линии электропередачи. Но посвежевший ветер пронёс его над ними. А дальше, за небольшой придорожной поляной его поджидала берёзовая роща. Он упал на вершину одной из русских красавиц, и её крона замедлила падение. С треском ломая ветки, Анпилов, крепко ударившись, вернулся в объятия земли-матушки. Он ничего не сломал, хотя несколько месяцев не мог даже дышать нормально. Так болело всё тело. Думал, что летать больше не придётся. Но ничего, пронесло

– А вместо удостоверения пилотов ДОСААФ нам выдали корочки технарей. Летать на самолётах или вертолётах мы так и не научились. Хорошо, Вас вот встретил. И теперь занимаюсь любимым делом, – Анпилов благодарно взглянул на Ракитского.

– Удивительно, – сказал Ракитский, – ты вот заострил внимание на тринадцатом числе, и мне тоже вспомнились два случая. И оба произошли тринадцатого числа, только месяцы и годы разные. Мы жили тогда в городе Дубне, и я был учеником второго класса в школе номер восемь. А школа стояла на берегу Волги …

Ракитский

Если захочется узнать, какой в этом году ожидается весна, ранней или поздней, загляни в церковный календарь. Лучше всего предсказывает предстоящую весну праздник Пасхи. Если Пасха в начале апреля, то и весна, скорее всего, будет ранней, а Пасха в конце апреля или в начале мая – жди позднюю или затянувшуюся весну.

Создавалось такое ощущение, будто весенний воздух где-то тайно накапливает тепло, чтобы в какой-то день вдруг взять, да и выплеснуть его в окружающий мир. И тогда там, где ещё вчера свирепствовал мороз, а на берёзах, словно в раздумье, сидели нахохлившиеся и молчаливые вороны, принимался бурно таять снег. Вокруг стволов деревьев образовались лунки, говорящие о том, что деревья оживают после зимней стужи и в них началось движение сока.

– Дим, побежали на Волгу, посмотрим, как лёд начинает трогаться. На льдинах заодно покатаемся, – предложил Ракитскому свистящим шёпотом сосед по парте Васька.

– А сейчас какая будет перемена, большая? – уточнил Димка.

– Да, большая. Целых пятнадцать минут.

Они выбежали из класса, едва прозвенел звонок, и что было духу, застоявшегося за урок, и требовавшего движения и бега, помчались по коридору к лестнице. Коридор ещё не успел заполниться другими учениками, бежать можно не опасаясь, что кто-то из старшеклассников, будто невзначай, даст подножку.