Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание

Евагрию-диакону, который мне много содействовал и был моим единомышленником, во многом оказав мне благорасположение, я изъявляю благодарность и перед Богом, и перед людьми. И пусть еще больше воздаст ему Бог, и, чтобы не малый знак дружбы получил бы он от нас, желаю дать ему одну одежду, одну тунику, два плаща и тридцать золотых монет. Так же и сладчайшему нашему сослужителю Феодулу – нашему брату – желаю дать одну одежду, две туники, из тех, что на родине, и золотых монет, из тех, что на родине, – двадцать. Елафию-нотарию, отличающемуся добрым нравом, который нас прекрасно успокоил и некоторое время [нам] служил, желаю дать одну одежду, две туники, три плаща, сигиллион [303] и на родине двадцать золотых монет.

303

Род простой короткой одежды.

Желаю, чтобы это мое завещание было основным и твердым во всяком суде и перед всякой властью. И если оно не будет иметь силы как изъявление воли, то желаю, чтобы оно имело силу как письменный документ. Если же кто попытается его отвергнуть, даст ответ в день Суда и понесет наказание.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Григорий, епископ Кафолической Церкви, что в Константинополе, прочел завещание и все написанное подтвердил и подписал собственноручно, и желаю и повелеваю, чтобы оно имело силу.

Амфилохий, епископ Кафолической Церкви в Иконии, присутствовал при составлении завещания почтеннейшего епископа Григория и по его просьбе подписал собственноручно.

Оптим, епископ Кафолической Церкви в Антиохии, присутствовал при составлении завещания почтеннейшего епископа Григория и по его просьбе подписал собственноручно.

Феодосий, епископ Кафолической Церкви в Иде, присутствовал при составлении завещания почтеннейшего епископа Григория и по его просьбе подписал собственноручно.

Феодул, епископ Кафолической Церкви в Апамее, присутствовал и прочее.

Фемистий, епископ Кафолической Церкви из Адрианополя, присутствовал и прочее.

Кледоний, пресвитер Кафолической Церкви в Иконии, присутствовал и прочее.

Иоанн, чтец и нотарий святейшей церкви в Назианзе, сделав одинаковый экземпляр сего божественного завещания святого и славного Григория Богослова, положенного в святейшей церкви в Назианзе, издал его.

Приложение

А. В. Говоров Святой Григорий Богослов как христианский поэт [304]

Введение

«Золотой век» христианства – как часто называют эпоху великих светил христианской Церкви Афанасия Великого, Ефрема Сирина, Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Иоанна Златоуста, Лактанция, Илария, Иеронима, Амвросия, Августина – с полным правом может быть назван и классическим периодом христианской литературы.Кроме высокого догматического достоинства, творения названных отцов и учителей Церкви, обнимающие богатое разнообразие литературных форм, имеют высокое значение в истории всеобщей словесности как чистые проявления истинного, доброго и прекрасного. Тогда как языческая литература, в золотой век Августа достигшая апогея своего величия, по безжизненности своей быстро клонилась к своему падению, христианская словесность, зародившись в тишине и безвестности, развивалась, зрела и богатела памятниками, достойными изучения и подражания. В первый тяжелый период трехвековой борьбы христианства с язычеством христианское искусство, понятно, не могло еще получить большого развития и проявиться в художественно выработанных формах. Это нужно сказать даже относительно главного и совершеннейшего вида художественного творчества – поэзии.

304

Изд. по: Святой Григорий Богослов как христианский поэт / Сочинение А. Говорова // Отдельный оттиск из приложения к журналу «Православный собеседник» за 1886 г. – Казань: Тип. Имп. Университета. – 1886. – 319 с.

Говоров Алексей Васильевич – писатель, профессор Казанской Духовной Академии но кафедре гомилетики и истории проповедничества. Главные труды: магистерская диссертация «Святой Григорий Богослов как христианский поэт» (Казань, 1886); «Основной принцип церковной проповеди и вытекающие из него предметы и задачи церковного красноречия» (Казань, 1895); «Ораторское искусство в древнее и новое время» (Казань, 1897).

Для разбора стихотворений святителя Григория Богослова А. В. Говоров делал переводы но изданию французского аббата Кайльо (Cailau), выпущенному в Париже в 1840 году. В 1862-м это издание, с сохранением всех его отличительных особенностей, нумерации, предисловия Кайльо и примечаний, было перепечатано Минем в «Cursus compeltus». Поскольку последовательность произведений в настоящем издании соответствует нумерации Патрологии Миня (и, следовательно, изданию Кайльо), мы позволили себе переработать некоторые сноски А. В. Говорова, касающиеся корпуса стихотворений святителя. В частности: римские цифры при нумерации стихотворений заменены на арабские, удалены отсылки на русский перевод Московской Духовной Академии 1843–1848 годов, а также указаны название произведения, номер страницы и строф (сокращение – ст.) – по настоящему изданию. При отсылке на стихотворные произведения номер тома не указывается, т. к. все стихотворения святителя вошли во 2-й том настоящего издания. Сноски на другие произведения свт. Григория выверены но 1-му и 2-му томам настоящего издания; а на произведения других авторов даны без изменений, с пояснениями издателей в квадратных скобках. Квадратные скобки в тексте указывают на пояснения редакции. – Ред.

«Поэзия, по преимуществу, есть плод досуга, плод свободного и спокойного наслаждения жизнью, благоприятствующего развитию идеальных сторон человеческой природы. Такое свободное и спокойное наслаждение жизнью для христианского общества наступило со времени знаменитого Миланского эдикта 313 года. Доселе, под огнем жестоких преследований, некогда было и помышлять о религиозно-поэтическом творчестве; едва доставало пастырям Церкви времени утешать преследуемых, ободрять верующих, исправлять падших. Мир, дарованный христианской Церкви Константином Великим и его преемниками, отразился в религиозно-христианской поэзии появлением произведений высокого художественного достоинства как на Западе, так и на Востоке» [305] .

305

Чтения в обществе любителей духовного просвещения. 1876. Ч. I. С. 78–79.

Не один, разумеется, только внешний мир, обеспечивавший свободное государственное положение христианской религии и Церкви, способствовал появлению в христианской литературе высокохудожественных произведений. Наряду с ним весьма благоприятным условием для этого послужил и другой мир – внутренний, какой уже ясно обозначился в то время в настроении христианского общества и христианских писателей в отношении к античной классической образованности и языческим авторам. Знаменитые представители христианства, хорошо сознавая различие язычества от поэзии языческой [306] , уже без опасения за спасение души своей воспитываются на древнеклассических авторах и завершают свое научно-литературное образование в высшей и самой знаменитой тогда светской школе в Афинах. Самые выдающиеся из святителей, как Василий Великий и Григорий Богослов, сами изучив в совершенстве классическую литературу, рекомендуют чтение классических поэтов христианским юношам [307] . При таких условиях, в связи с некоторыми другими историческими обстоятельствами, к которым не могли оставаться равнодушными даровитейшие из христианских писателей, например, в связи с распространением поэзии среди еретических обществ [308] , в христианской литературе в IV веке достигают своего полного расцвета те отрасли словесности, которые в то же время вырождаются [309] и безнадежно падают в литературе языческой. Разумеем красноречие и поэзию. В той и другой области христианская литература выставляет в это время образцы, в художественном отношении вполне достойные сравнения с лучшими произведениями классической древности.

306

Против лиц, не различавших язычества от поэзии языческой, св. Григорий Богослов писал: «Изящные науки, как и всякое искусство или полезное учреждение, какое бы ни представить себе, принадлежат не одним изобретателям, а всем, кто хочет или может ими пользоваться; и как в искусной музыкальной гармонии одна струна издает тот звук, другая – другой, высокий или низкий, но все устрояется одним искусным начальником хора и составляет одну прекрасную гармонию; так и здесь Высочайший Художник и Зиждитель-Слово, хотя избрал различных изобретателей искусств, но все предложил всем, кто хочет, дабы соединить нас узами взаимного общения и человеколюбия и украсить жизнь нашу кротостью»… [Слово 4. Т. 1. С. 98. Ст. 106].

307

Св. Василий Великий в трактате «К юношам, о том как пользоваться языческими сочинениями». Рус. пер.: Т. IV. С. 349. См.: В. Плотников.Воззрения св. Василия Великого на классическое образование // Православный собеседник. 1887. Янв. – Св. Григорий Богослов в стихотворении его «К Селевку» [№ 8. «К Селевку». С. 363. Ст. 36–60].

308

Тонко подметив любовь человеческой природы к искусству, еретики, в особенности гностики и ариане, для распространения своих лжеучений и еретических тенденций прибегали во времена св. Григория Богослова к помощи стихотворений, приспособительных ко вкусу народному, даже полагали свои стихотворения на музыку и пели при общественном богослужении. Арий составил множество духовных песен, увлекавших народ (см.: Филосторгий.Церковная история. Кн. II. Гл. 2). Особенно сильное влияние оказывала его поэма под названием (см.: «Annales» Baronii.Т. I in an. 34. Ср.: Созомен.Церковная история. Рус. пер.: СПб., 1851. С. 74, а также первое и второе слово Афанасия Великого против ариан). Аполлинарий – неизвестно, старший (отец) или младший (сын), написал («Новую Псалтирь»). Антропоморфиты или авдиане, евхиты или мессалиане, пневматомахи и многие другие еретики слагали также свои поэмы, так что, по словам св. Назианзина: – «Целый мир – достояние равномощной Троицы – приведен в необыкновенное колебание сопротивными учениями» [№ 119. «Василию Великому». Т. 2. С. 392. Ст. 10]. Самой большой популярностью из всех подобных произведений пользовались стихотворения Аполлинариев. «Стихотворные песни их, – говорил Созомен, – распевали и мужчины, как на пирах, так и за работой, и женщины за ткацкими станками, потому что Аполлинарий (младший) написал много идиллий на каждый случай – на случай труда и отдыха, на дни праздничные и иные» (см.: Созомен.Церковная история. С. 428).

309

Revue critique de quelques questions historiques se rapportant a saint Gregoire de Nazianze et a son siecle. Par l'abbe Lois Montaut. Paris, 1878. P. 217.

Самым полным и самым крупным представителем классического периода христианской литературы является святитель Григорий Богослов – величайший из тех великих учителей христианства, которые образуют светлый венец Церкви и человечества. Он был вместе и богослов, и оратор, и поэт. Его гений – гибкий, плодовитый, неисчерпаемый, соединявший аттицизм с философией, чарующую художественность с разнообразной ученостью, – одинаково отличает его в каждом роде литературных произведений именно как классика христианского.

Прекрасную, хотя и очень краткую, характеристику его как богослова, оратора и поэта дает автор заметки о нем в одном из неновых журналов наших по поводу первого перевода с греческого пяти слов его о богословии. Характеристика эта, написанная, очевидно, под живым и непосредственным впечатлением могучей силы и увлекательной красоты творений великого христианского писателя, дышит полной искренностью и непредвзятостью мысли автора.

«Как богослов Григорий Назианзин отличается глубоким ведением Божественных тайн, необыкновенно твердой силой суждения, блестящей способностью выражать ясно и определенно высокие мысли о самых недоступных для человека таинствах неба и легкостью решать самые трудные вопросы. Одаренный гением, соответствующим величию христианской веры, он ясным взором проник в святилище Божественной мудрости, светом своих созерцаний озарил сферу богословского ведения для всех веков и усвоил себе властьв мире богословов восточных и западных… Последующие века в творениях святого Григория находили твердый оплот Православия; соборы приводили места из его сочинений в основание своих догматических определений.

Кроме обширного знания богословия, нельзя не удивляться и красноречию Григория Богослова. Несмотря на полноту ученых сведений, на глубокомыслие и диалектическую тонкость, красноречие не оставляло его никогда. В его словах изумляют нас обилие и стройность доказательств, сила слога, которой невольно покоряешься, быстрота и роскошная плодовитость чистого воображения, полнота живых образов, живописных подобий, смелые и сладостные выражения восторга, который исходит от глубины духа и сообщает языку священное вдохновение пророков, и все это перемешано с восхитительной простотой, сердечностью, с милой, открытой задушевностью. Вы читаете его догматические слова и уноситесь в даль неба, откуда обильным потоком излились эти перлы мыслей и выражений. В речах, гремевших против Юлиана, дышит вся сила филиппик и катилинарий [310] В панегириках и надгробных словах восхищаетесь увлекательным, ярким изображением всех оттенков лица, в честь которого говорено слово. Дюпен [311] справедливо ставит святого Григория выше всех ораторов древности. Массильон, Боссюэ, Бурдалу [312] старались подражать Назианзину.

310

Филинники – название трех обличительных речей Демосфена против Филиппа Македонского, а затем и речей Цицерона против Антония. Катилинарии – четыре политические речи Цицерона против консула Катилины как заговорщика. – Ред.

311

Дюнен (Dupin) Луи, аббат. Издавал в Париже в 1686–1711 годах «Библиотеку святых отцов Церкви» в 47-ми томах («Nouvelle bibliothe'que des auteurs eccle'siastiques»). – Ред.

312

Массильон (Massillon) Жан-Батист (1663–1743), знаменитый французский проповедник, епископ Клермонский, член Академии наук. Замечательны «Petit careme», десять его речей, произнесенных в присутствии 8-летнего короля Людовика XV.

Боссюэ (Bossuet) Жак Бенинь (1627–1704), епископ Мо, член Французской академии наук. Был выдающимся историком, красноречивым проповедником, защитником чистоты католического вероучения и духовным лидером Французской церкви в последние десятилетия XVII века.

Бурдалу (Bourdaloue) Луи (1632–1704), французский духовный оратор, иезуит, профессор философии и морали в Бурге, проповедник в Париже и при дворе. – Ред.

Не менее знаменит святой Григорий Назианзин и в области поэзии. Его псалтирь звучала песней Божеству, славила добродетель, гремела против порока, в изящных олицетворениях передавала высокое учение веры, была увлекательной наставницей чистого христианского жития. Все поэмы святого Григория. увлекательны в высшей степени, блестят роскошными картинами Греции; в них глубокое созерцание природы одушевлено благоговейной мыслью о Божием Всемогуществе, которое движет гармонией вселенной и растит бедную былинку; в них ясный взор на природу человеческую в одно время проникает и темную бездну, куда пал человек с престола невинности, и светозарную высоту, куда возносится он по лествице Креста. в них столько огня, столько души, что невольно думаешь, будто они написаны человеком в полном цвете лет; но, с другой стороны, в них рассеяны мысли, какие может внушить только долговременный опыт на пути жизни. Все поэмы святого старца пышны и прекрасны, как розы, из которых не знаешь, какую сорвать, чтобы ближе полюбоваться ее красотой. Мы желали бы, чтобы весь цветник, счастливо обработанный поэтическим гением святого Григория, был пересажен на почву русского слова. Стих святого Григория, по сознанию знатоков греческого языка, приятен и легок, как стих Гомера, хотя он ничего не заимствовал от мрачного язычества» [313] .

313

«Маяк». Изд. под ред. С. Бурачка. 1871. Ч. XXIII. Гл. IV (в отд. «Библиотека избранных сочинений»). С. 60–61 и 76.