Святитель Tихон Задонский и его учение о спасении

С увольнением от управления епархией для святителя Тихона представилась возможность осуществить свое горячее желание уединенной жизни. Первоначальным местом своего уединения святитель избрал самый глухой монастырь Воронежской епархии — Спасо-Преображенский Толшевский. Этот монастырь был расположен в 40 верстах от г. Воронежа на берегу реки Усмани, в глубине дремучего леса (почему и получил свое название Толшевский, т. е. находящийся в толще леса). Братия монастыря происходила исключительно из крестьян, и богомольцев приходило очень мало. Святителю Тихону нравился этот монастырь: “Вот здесь, — говорил он, — на монастырь походит, самая монашеская и уединенная здесь жизнь” [247] . Здесь он и собирался жить до конца своей жизни.

247

Там же. Стр. 9.

В Толшевском монастыре он был спокоен. Каждый день он ходил в церковь, пел и читал на клиросе, ходил на трапезу с монахами, чего не мог делать в Задонском монастыре. Ночью выходил молиться к храму и перед дверями совершал коленопреклонные молитвы, часто проливая слезы [248] .

Святитель надеялся, что пребывание в тишине и покое, природа и работа на свежем воздухе благотворно скажутся на его здоровье и он получит облегчение. Но место, где раскинулся монастырь, было выбрано неудачно, здешняя природа не благоприятствовала здоровью святителя Тихона, потому что монастырь находился в низине и был окружен болотами. Сырой воздух, наполненный вредными испарениями, плохо сказывался на его здоровье. Весной и летом, когда святитель Тихон много трудился физически, его здоровье улучшилось, но осенью оно расстроилось еще более [249] . Это было одной из причин, побудивших святителя переменить место покоя.

248

Там же. Стр. 10.

249

Там же. Стр. 9.

Во главе Толшевского монастыря стоял игумен Серафим, известный своим самоуправством и грубостью. Это тот игумен, о котором говорилось, что он отказывался выполнять распоряжения консистории и ни в чем не хотел поступиться своей самостоятельностью. Он сам сознавал, что ведет себя грубо по отношению к своему правящему архиерею.

К братии монастыря он относился тоже очень строго, а к провинившимся применял телесное наказание. Как говорит один из исследователей жизни и деятельности святителя Тихона, игумен “был сторонником телесных наказаний “шелепами в нос и по щокам” [250] . Ко всему этому игумен Серафим был заражен расколом и явно выражал свое недовольство усилиями святителя обратить его на путь истины. В конце жизни он полностью перешел к старообрядцам [251] . Вот почему, несмотря на свою любовь к этой обители, святитель Тихон решился оставить ее. Еще год колебался он относительно перемены места жительства, но видя, что отношения с настоятелем остаются натянутыми и грозят обострением, святитель, наконец, переехал.

250

Никольский П. В. Монашество на Дону. — “Воронежская старина”, вып. VII. Воронеж, 1908, стр. 120.

251

Никольский П. В. Монашество на Дону. — “Воронежская старина”, вып. VII. Воронеж, 1905, стр. 122.

Новым местом пребывания архипастыря-подвижника стал Задонский Богородицкий монастырь, расположенный в 90 верстах от Воронежа около реки Дон [252] . Местность, где стояла обитель, была возвышенная, и воздух был здесь сухим и чистым; под горой селение Тещевки, в котором иногда устраивались ярмарки (впоследствии, в 1779 году, оно было переименовано в город Задонск), так что этот монастырь не был таким уединенным, как Толшевский; однако все остальные условия способствовали улучшению здоровья святителя Тихона.

252

Богородицкий Тешевский (Задонский с 1779 г.) монастырь впервые упоминается в архивных документах в 1615 году. По содержанию данных документов (Писцовые книги по г. Ельцу) можно предполагать, что монастырь основан незадолго до указанной даты, т. е. в начале XVII столетия старцами Кириллом и Герасимом (Хозяйственная деятельность Тешевского (Задонского Богородицкого) монастыря на Донской Украине в XVII и в первые годы XVIII в. — “Воронежская старина”, вып. V. Воронеж, 1905, стр. 383–384).

Великим постом 1769 года святой отец переехал в Задонский монастырь, где и прожил около пятнадцати лет до конца своей жизни. По прибытии он занял небольшой каменный домик, состоящий из трех комнат (приемной, кабинета-спальни, комнаты для келейников), прихожей и кухни, пристроенной с западной стороны. Святительские келлии примыкали к колокольне и находились у самого выхода из монастыря [253] .

Чистый воздух, физический труд в монастырском саду и отдых от нервных перегрузок значительно укрепили здоровье святителя Тихона. Но по мере облегчения немощей телесных его деятельная душа стала тяготиться покоем и бездействием. Он скорбел, что мало потрудился для Церкви, и желал снова принять на себя бремя пастырского служения, под которым, как ему казалось, он ослабел слишком рано и оставил много добрых намерений неисполненными. Он снова почувствовал в себе потребность и готовность к трудам, к которым привык и которые всегда исполнял с особой ревностью. Это тяжелое состояние души святителя прекрасно описывает митрополит Евгений (Болховитинов), автор первого жизнеописания святителя Тихона. “Мужам деятельным, — пишет он, — привыкшим к должностям и чувствующим еще в себе силы к оным, нет ничего тягостнее удаления от обыкновенных своих занятий. Они больше всех тогда чувствуют как бы потерю своего существования, пустоту времени и будто бы бесполезность свою, по крайней мере в первые годы своей свободы. Уединение и досуг, которых они искали сами при делах, становятся им обременительнее самих дел, и мрачная скука одолевает их. Все это в первый год пребывания своего в Задонском монастыре испытал на себе и Преосвященный Тихон” [254] . Смущала святителя еще и та мысль, что будто бы он даром, незаслуженно получает пенсию.

253

Дом, где жил св. Тихон, в 1830 г. вместе с колокольней был разобран, и на этом месте был построен храм. Недалеко поставлен памятник, огороженный решеткой, на котором сделана надпись: “Сей памятник показывает место кельи в богоугодном пребывании Преосвященного Епископа Тихона I” (Житие. Стр. 61).

254

Евгений (Болховитинов), митр. Цит. соч., стр. 47.

В своем желании возвратиться на кафедру святитель признавался многим, кто приезжал к нему, и даже писал об этом в Св. Синод архиепископу Гавриилу. Высокопреосвященный Гавриил, занимая высокое положение в церковном управлении (архиепископ С.-Петербургский и первый член Св. Синода), вместе с тем был сторонником созерцательного монашества. Очень многие монастыри в России (особенно древние обители) именно благодаря ему духовно возродились, т. к. во главе этих монастырей он ставил опытных в духовной жизни старцев, в основном учеников и последователей молдавского старца архимандрита Паисия (Величковского). Хорошо зная духовную настроенность и опытность святителя Тихона, архиепископ Гавриил хотел с его помощью поднять на высоту Иверский монастырь на Валдае и поэтому предложил ему управление этой обителью. Святитель хотел воспользоваться этим предложением и уже написал прошение, но не решался подать его. Такое неопределенное состояние порождало беспокойство и скуку. По целым дням святитель Тихон сидел, затворившись в своей келлии и не выходил из нее. Только слышны были его быстрые шаги по комнате и молитвенный голос, обращенный к небу [255] . Он ждал указания Промысла Божия и получил его через слова простого, но уважаемого старца Аарона. Этот старец строго сказал келейнику святителя Тихона: “Матерь Божия не велит ему (Тихону) выезжать”. “Ну, так я и не поеду отсюда”, — решил Преосвященный и порвал прошение [256] .

255

Записки И. Ефимова, стр. 39.

256

Записки Чеботарева, стр. 17.

Так решился вопрос об отъезде, но не скоро обрел святой отшельник спокойствие. Он все еще не знал, на что употребить свои силы, чему, какому делу посвятить свое свободное время, которое прежде было отдано служению Церкви. И в таком неопределенном положении святитель Тихон провел целый год. Все это время он боролся со своими помыслами, однако закончилась эта борьба довольно неожиданно. Как свидетельствует келейник святителя Тихона Иоанн Ефимов, “по прошествии года, однажды, лежа на диване, святитель стал вдумываться в свое положение и в свои мысли и так строго и решительно начал обдумывать их, что весь был облит чрезмерным потом. Потом он вдруг встал с дивана и громко воскликнул: “Господи! Хоть умру, но не пойду!” От этого часа уже не так стали беспокоить его такие мысли, а другой год, находясь там, проводил в спокойствии духа и в…веселии сердца, потому что был напоен духовной радостью” [257] .

257

Записки И. Ефимова, стр. 39.

Какой же образ жизни избрал для себя святитель Тихон, что так смог успокоить свою мятущуюся душу? Конкретных высказываний святителя или окружающих его людей об этом нет, но вся последующая жизнь святителя Тихона свидетельствует: он решился остаться в монастыре, чтобы трудиться над спасением душ, обращающихся к нему за советом, посвятить себя делам духовной и телесной милости. Таким образом, святитель решился продолжать свое служение, только в новой форме, соответственно своему новому положению, и подвиги уединения соединять с подвигами служения ближним. Его дух, горевший благочестием, ум, обогащенный духовными познаниями, и сердце, одушевленное стремлением приносить пользу ближним, тягой ко всему доброму, давали ему возможность исполнить желание. После строгого уединения он стал чаще выходить к людям и сделался снисходительнее ко всем окружающим. С этого времени у святителя уже не возникали колебания, сомнения, нерешительность. Он соединил свой подвижнический путь со смиренным и жертвенным служением ближним. Это вполне удовлетворяло его духовные запросы, он нашел для себя успокоение и начал с ревностью свое благодатное служение, прилагая труды к трудам на пути, ведущем к спасению.

2. Повседневные труды

Отличительными свойствами святителя Тихона были нестяжательность, простота в образе жизни и крайняя умеренность. Он имел при себе только самое необходимое. Привезенные с собой в монастырь из архиерейского дома шелковое платье, теплые и холодные подрясники и рясы на теплом меху и прочее, приличное архиерейскому сану одеяние, перину с подушками, одеяла хорошие, карманные серебряные часы и подобное он продал и вырученные деньги раздал бедным [258] . у себя же оставил самые простые и необходимые вещи: немного оловянной и деревянной посуды, два медных чайника для воды и чая, две пары чашек, два стеклянных стакана, медный таз, стенные часы с кукушкой, немного холщовых полотенец и белых носовых платков, необходимое белье, несколько фуфаек из байки да три ряски, старых и поношенных [259] . Другой келейник свидетельствует, что постелью ему служил коврик, а одеялом — овчинная шуба. Святитель любил ходить в лаптях, но, идя в храм или принимая гостей, одевал коты. Четки у него были простые ременные. В силу того, что у святителя Тихона не было лишних вещей, то и не было необходимости иметь сундук или другое какое-либо хранилище. Имелся только ветхий кожаный саквояж, который он неизменно брал с собой, куда бы ни ехал, и клал в него книги и гребень. Примером тому, как святитель боролся с привязанностью к временным и тленным вещам, служит его отношение к новой рясе, подаренной ему епископом Тихоном III, вторым преемником святителя Тихона на Воронежской кафедре, глубоко любившим и почитавшим его как друга. Св. подвижник долго отказывался от этой новой вещи и взял ее только после убедительной просьбы. Когда, приходя из храма, он отдавал рясу своему келейнику, а тот начинал ее осторожно укладывать, то святитель вырывал ее из рук, бросал на пол и говорил: “Это бредня, братец”. Так желал он отвлечь свою мысль от роскошной для монаха одежды [260] .

258

Записки И. Ефимова, стр. 38–39.

259

Там же. Стр. 38.

260

Записки Чеботарева, стр. 11.

Была простой и обстановка его келлии: аналойчик, стол, диван, несколько кресел и два старых ковра. “В келлии его, — говорит келейник, никакого убранства и украшения не было, кроме святых картин с изображением страстей Спасителя, но все соответствовало его смиренномудрию и нестяжательности” [261] . Кроме того, у постели святителя Тихона в ногах была прибита картина, на которой изображался седовласый старец в черном одеянии, лежащий в гробу. Этим изображением святой отец напоминал себе о неизбежной смерти [262] .

261

Записки Чеботарева, стр. 11.

262

Там же. Стр. 13.

Так же прост святитель Тихон был в общении с людьми. Он не любил, чтобы ему в чем-либо прислуживали и старался все делать сам. “Никто из келейников не одевал его, не раздевал, не обувал и не разувал, — пишет И. Ефимов, — но от сущего смиренномудрия он все то сам делал; только когда уже его силы истощились, я усердно упрашивал его, чтобы благоволил все то выполнять мне для его спокойствия, — и то едва упросишь. Все говорит, бывало: “Я еще сам в силах” [263] .

263

Записки И. Ефимова, стр. 41.