Святочный сон

– Тогда терпи, душа моя. Не вижу, как можно еще воздействовать на Владимира и вернуть его к прежнему!
– Соня была непреклонна.

Прекрасные глаза Сашеньки вновь наполнились слезами. Она схватила Соню за руку и жарко зашептала:

– О нет, я не вынесу! Соня, душенька, послушай. Я не знаю наверное, но кажется, я ... беременна...

3.

– Нет, мадемуазель! Это несносно, вы не слушаете меня! Где вы блуждаете в своих мыслях?
– возмущался мсье Бодри.
– Все. Я умываю руки. Дети непременно перещеголяют вас в танце.

Лиза и Катя хихикнули, но тотчас сделались серьезными под хмурым взглядом Сони. Когда учитель танцев удалился с поджатыми губами и обиженным лицом, Миша взялся утешать тетушку:

– Это ничего, Соня. Мы с тобой еще порепетируем, и все получится!

Воспитательница растроганно чмокнула Мишу в макушку:

– Спасибо, мой ангел. Мсье Бодри прав, мои танцы никуда не годятся. Ох, не до того мне сейчас.

Помимо всяких хозяйственных забот Соню одолевали тревоги, связанные с новостью, которую ей довелось узнать от Сашеньки. Молодая особа отправила детей умываться к обеду, а сама закрылась в своей комнате. Дюваля в доме не было. Он все чаще уходил по своим делам, насколько позволяли занятия с Мишей. После несостоявшегося объяснения француз заметно отдалился от Сони, она это болезненно ощущала. Давеча за завтраком (Сашенька по-прежнему не выходила к столу, а дети уже позавтракали) Владимир обратил внимание на отсутствие учителя.

– Не загулял ли наш Дюваль? Не нравится мне это.

Когда как его никто не поддержал, Мартынов сам себе пообещал:

– Сегодня же справлюсь у князя Горского об его протеже!

Биби тревожно встрепенулась:

– Вы представлены князю? Но как?

Соня внимательно прислушивалась к происходящему, и отметила беспокойную дрожь в голосе дамы.

– Нет покуда. Он ускользает от меня с ловкостью невидимки. Однако я был у него на квартире и оставил визитную карточку. Право, князь не спешит отрекомендоваться.

– Не проще ли спросить у самого мсье Дюваля, куда и зачем он отлучается?
– робко пролепетала Биби.
– Я уверена, ни на что дурное он не способен.

Владимир шутливо округлил глаза:

– И за Дюваля вы можете ручаться? О, Биби, вы воплощенное великодушие!

Тут вступила Соня:

– Володенька, ты в чем-то подозреваешь учителя?

Мартынов сделался серьезным.

– Знаю, скажешь, что пустое. И что прикажешь делать: все женское население без ума от француза. Что за комиссия, Создатель...! А ведь мы до сих пор ничего не знаем о нем.

Силясь скрыть волнение, Соня возразила:

– Однако он показал своими поступками и благородство, и усердие. Чего ж еще? Что подсказывает тебе сердце?

Владимир усмехнулся:

– Увы, сердце - это по вашей, дамской части. Я человек трезвый и должен полагаться на рассудок. А рассудок мне говорит, что дело нечисто.

Соня теребила салфетку и не находила слов. Ей нечем было возразить, поскольку Владимир оказался прав, как всегда. Однако именно сердце подсказывало ей, что не следует сомневаться в благородстве Дюваля. Влюбленной женщине (да, приходится все же признать это!) представились ясные живые глаза, его внимательный, чуть насмешливый, но ласковый взгляд... Она невольно вздохнула. Тотчас же вздохнула и Биби. Владимир швырнул салфетку и грохнул стулом, поднимаясь.

– Изволь беседовать с глупыми бабами!- и он вышел, хлопнув дверью.

Женщины переглянулись, словно спрашивая друг у друга, что это с ним. Биби первая пришла в себя и посеменила за Владимиром, как обычно то делала Сашенька.

И теперь, припоминая утренние события, Соня чувствовала необходимость разобраться во всем. Она решительно отогнала тревожные мысли, связанные с Сашенькиной возможной беременностью. Придет время об этом подумать, когда все станет ясно. Она раскрыла свою тетрадь и взялась писать.

Между Дювалем и Биби определенно есть отношения. Вот каковы они? Биби показывает подлинную заинтересованность в судьбе Дюваля и трепещет при его упоминании. Дорого бы я дала, чтобы узнать, что между ними...Однако инстинкт подсказывает мне, что скоро все разъяснится. Эти отлучки из дома неспроста.

Даша просунула голову и позвала:

– Барышня, обедать кличут.

"До тридцати лет дожила, а все "барышня",- с грустью подумала Соня.
– Докрасовалась девица до седой косицы..."

– Детей посади, я скоро спущусь, - приказала она горничной.

Верить ли сну? – продолжила записи Соня.
– Покуда ни намека на его исполнение, разве что только его маска заставляет задуматься. Что скрывается под этой маской? Все вопросы, вопросы и ни одного ответа. Завтра мы вместе ведем детей в балаганы, он обещал. Может статься, тогда вернемся к тому разговору? Дюваль обижен тем, что я не выслушала его. Я глупо поступила, осознаю вполне. Теперь не нахожу себе места от раскаяния. За утренним чаем хотела повиниться, но он казался неприступным, мрачным. На завтрак не явился, и теперь его нет. Одна надежда на завтрашние балаганы...

Глубоко вздохнув, Соня закрыла тетрадь. Она поспешила в столовую и замерла на ее пороге, услышав голос француза.

– О, нет, мадам, - смеялся чему-то Дюваль.
– У меня нет невесты, а также никого родных.

– Но где же вы бываете, когда уходите из дома? Может, решили наняться в другую семью?
– спрашивала Биби, и в голосе ее чуткая Соня уловила нотки скрытой угрозы.

Приняв независимый вид, она вошла в столовую.

– Соня, мы завтра едем в балаганы!
– радостно сообщил тетушке Миша.
– Мсье Дюваль обещал! Вместе едем, верно?

– Да, мой мальчик, - силясь не смотреть на француза, ответила Соня и заняла свое место.

Дюваль поднялся при ее появлении, но и только. За всю трапезу он не перемолвился с ней ни словечком. Да и Биби тоже напрасно растрачивала свой пыл, посылая красноречивые взгляды: Дюваль говорил только с Мишей.

4.

Ранним утром следующего дня, который не предвещал ничего дурного, Соня заглянула к Сашеньке. Та уже проснулась и ждала горничную, чтобы умываться.

– Что, душенька, нынче тебе лучше?
– заботливо спросила Соня.

– Будто лучше...
– неуверенно ответила дама и виновато улыбнулась.
– Сегодня, верно, спущусь.

Они уговорились не сообщать никому о Сашенькиной беременности, покуда не будет верных подтверждений. Соня боялась даже думать, что их ожидает, если Сашенька и впрямь на сносях. Без ее, Сониной, помощи им не обойтись, не брать же в дом няньку. И тогда все неясные надежды молодой женщины на самостоятельную будущность рухнут, не осуществившись. Она никогда не оставит дорогих ей людей в тяжелый момент. Они ведь без нее, как дети, беспомощные. Вот и теперь Сашенька смотрит на кузину доверчиво, зная, что та поможет ей во всем. Разве можно обмануть ее ожидания?