Святослав (Железная заря)
Шрифт:
За столом настала тишина, только Старк, недопоняв, продолжал чавкать беззубым ртом.
— Как это? — первой спросила мать.
— Вот так. Опостылело здесь всё. В тереме, будто покойник лежит, грустно, тоскливо. Сегодня хлеба свалили, а завтра, когда снова в поход уйду, кто поможет? По правде волостель должен, но лучше самого кто сделает? А там я рядом. Земля у болгар жирная — хоть с хлебом ешь, народ с этого обленился, наши новые руки — так заживём по-княжески. Железо дёшево, дома каменные, зима тёплая. Да и взгляды
Старк, отодвинув от себя мису, блеснул очами, заговорил:
— Что до соседей — то ты сам на себя накрутил. Князя вина — это верно. Молчи! Не тебе за него оправдываться. А насиженные места покидать... Мне дед рассказывал, как пращуры его под ударом Карлы уходили от моравов. Говорил, как сам видел, и я вижу с его речей. Только врагу пожелаешь корни выдирать. Твоё дело, конечно, ты — кормилец, но я не пойду. И так собрался к волхвам уходить жить. Толку с меня нет, а лишний рот вам — помеха.
— Я тоже остаюсь, — сказала мать, — здесь я привыкла.
— А я вот уйду с Колотом, — вдруг высоко с провизгом сказала Милава. — Кто я тут? Порченная печенегами вдова! А там жизнь сызнова начну.
— Блажишь, сын, раньше времени, — заклекотал Старк — что-то мешало в горле говорить, он хрюкнул по-поросячьи, сплюнул на пол мокроту, продолжил:
— Не зван, дак, ещё. Позовут — думать за всех будешь.
— Считай позвали, — буркнул Колот и полез из-за стола, давая понять, что разговор на этом закончен.
По случаю окончания уборной страды устроили праздник. Из Киева явился Блуд. Колот встретил его на игрищах в Древичах, куда пришёл с неразлучным Павшей. Блуд стоял в ярко-жёлтом, с травяными узорами летнике, широко расставив ноги в алых с загнутыми носами сапогах, засунув большие пальцы рук за. наборный пояс и, чуть усмехаясь, смотрел на боровшихся в пояски молодцев. Неподалёку стоял кметь — почему-то догадался Колот и держал под уздцы двух коней: рослого чалого и поменьше — каурого, по-видимому, своего.
— Вишь ты! — воскликнул Колот.
Раньше по приезде друг детства всегда заходил к нему, а теперь стала ясна гордость его нежданно возвысившегося.
— Кто это, дядька Колот? Разряжен, будто воевода.
— Блуд. Помнишь его?
По наморщенному лбу племяша Лапа догадался, что навряд ли. Сколь летов Павше? А Блуд то с ним в хазарах, то и вовсе в Киев подался. Колот подошёл поздороваться, растерявшись нечаянно, углядев под летником друга воеводскую гривну. Друзья обнялись, и лёд в душе Колота оттаял.
— Значит, правду говорят, что воеводой тебя поставили? Вон и отрок при тебе.
— Ай! — отмахнулся Блуд и показав на Павшу, спросил:
— Оттенин?
— Да.
Блуд наклонился к Павше.
— Большой стал и не спознаешь сразу. Кем будешь-то?
Глуздырь, слегка сробев перед незнакомым и таким простым боярином, ответил:
—
Как стрый — воином.Блуд заливисто рассмеялся и крикнул кметю:
— Невша! Привяжи коней! Останемся пока. А ты, Павша, ступай, помоги ему.
Парень, довольный, побежал к Невше, с радостью и гордостью чувствуя на себе завистливые взгляды сверстников — настоящему дружиннику идёт помогать. Блуд, обернул лицо к Лапе и сказал уже без тени веселья:
— Слышал о твоих горестях. С того ли исхудал так? Или работа съела?
— Всего понемногу, — поморщился Колот.
— Видишь как, тебе горе, а мне нашествием подвезло, да и батька родню сберёг.
— Кому война, кому — мать родна.
— Точно, — сказал Блуд. Помолчал, подумав о чём-то своём, добавил:
— Давай ко мне в Ярополкову дружину
— Щит, что ли, за тобой таскать? — усмехнулся Колот.
— А хоть бы и так. Побудешь пока с молодшими, а там в старшую переведём. Будешь в спокое и сытости.
— Спасибо тебе, Блуд, но я со своими в Болгарию перебираться собрался.
— К болгарам? — переспросил Блуд, — Ну даёшь! Хотя, может, и правильно. Удержится там Святослав? Ромеям может не понравиться, а с ними ратиться — это не с полумёртвой Хазарией и не с растерянными болгарами.
— Князь ещё не проигрывал битв.
— Зато ромеи не проиграли ни одной войны. Они могут проиграть битву, но войну — никогда!
— Откуда ведаешь? Грамотен стал, как за княжеским столом начал отираться?
Блуд разозлился — отвык уже от упрёков:
— Помянешь меня, когда собственный ремень сыромятный сожрёшь с голоду за своим князем!
— С каких пор он стал моим, а не общим? — огрызнулся Колот.
— С тех, как в Болгарию ушёл! Свою землю защищать надо, а не чужой искать! — невольно повторил Блуд слова киевских бояр.
— Князь ни при чём, это Ольгины воеводы обосрались!
— А рать-то вся в Болгарии была!
— А печенеги с неба упали или из-под земли вылезли? Никто не знал, что они идут? Рати собрать можно было успеть!
Ответить было нечего. Блуд дёрнул себя за бороду.
— Святослав упустил власть, земля не верит ему более. Яро-полк теперь в его место!
— Ярополк — возгря!
— Разумен, однако, Ольгой под себя воспитан!
Друзья отстранились друг от друга, запыхтели, как перед дракой.
— Знаешь, Блуд, — сказал Колот уже спокойным голосом, — разные мы с тобою стали. Как ни встретимся — спорим.
— Не одной жизнью живём нынче, — перекипев и тоже спокойнее, ответил Блуд.
Как раз подошли Невша с Павшей.
— Твой малец? — как-то свысока, по бывалому спросил кметь и снисходительно добавил:
— Деловой растёт!
— Познакомься, Невша,— сказал Блуд, кивая в сторону Ланы, — это друг мой Колот, росли вместе и в хазарах ратились. Сейчас он у Святослава служит. В Болгарию вот ходил.