Святославичи

–  Знаю я об этом, - перебил Гертруду Изяслав.
– Случись что со мной, Святославу по закону киевский стол уготован.

–  Вот именно, - заметила Гертруда.
– О сыновьях своих подумай, Изяслав. При тебе они князья, а при Святославе изгоями станут.

–  Я бы рад замириться со Всеславом, токмо вряд ли пойдет колдун со мной на мировую, - со вздохом промолвил Изяслав.
– Он, небось, простить не может прошлого моего коварства.

–  А ты Всеславу не токмо мир предлагай, но и союз против Всеволода и Святослава, - сказала Гертруда, горящими глазами глядя на мужа.

– Обещай уступить Всеславу Псков и Новгород в случае победы над братьями твоими.

Изяслав даже вздрогнул от услышанного:

–  Да в уме ли ты, Гертруда?! Такое мне молвишь!

–  Я-то в уме, - ответила княгиня.
– Гляди, Изяслав, спохватишься, да поздно будет! Братья твои при случае колебаться не станут.

Изяслав почесал голову.

–  Бояре мои уже на войну с полочанами изготовились…- неуверенно проговорил он.

–  Не иди на поводу у бояр своих, - резко вымолвила Гертруда и жестом попросила мужа подать ей лекарство, стоящее на столе в глиняной кружке.

Изяслав глядел на пышущее лихорадочным румянцем лицо супруги, обрамленное спутанными каштановыми волосами, на ее сочные пунцовые уста, к которым она поднесла кружку с целебным питьем, и невольно поймал себя на мысли, что болезнь придает Гертруде особое очарование.

–  От бояр своих переговоры со Всеславом до поры храни в тайне, - вновь заговорила Гертруда, опорожнив кружку.
– Отправь в Полоцк Людека. Он все сделает как надо. Писем никаких не шли, пусть Людек договаривается со Всеславом изустно.

–  Но, Гертруда… - попробовал возразить Изяслав.

–  Всеслав для тебя ценнее братьев родных, ибо он не метит на стол киевский, - упрямо молвила княгиня, не слушая мужа.
– В союзе со Всеславом ты одолеешь Святослава, тогда Всеволод сам тебе покорится. Оставишь ему Переяславль, пусть он служит тебе щитом против поганых.

Изяслав ушел от постели больной супруги, одолеваемый самыми противоречивыми мыслями. Не признать правоту Гертруды он не мог, но вместе с тем не мог и Святослава считать врагом, хотя знал, что тот спит и видит себя князем киевским.

После бессонной ночи Изяслав вызвал к себе Людека для беседы с глазу на глаз.

В тот же день Людек, ни от кого не таясь, верхом на коне покинул Киев, якобы направляясь в Вышгород по поручению великого князя. На самом деле путь Людека лежал к Полоцку.

Через три дня Гертруде стало совсем плохо и она скончалась.

Напоследок княгиня успела сказать мужу такие слова: «Запомни, Изяслав, только в союзе со Всеславом ты одолеешь братьев своих. Только в союзе с ним ты усидишь на киевском столе».

Смерть жены потрясла Изяслава прежде всего тем, что до этого Гертруда никогда не болела, ее крепкому здоровью мог любой позавидовать. Изяслав, растроганный заботой тяжелобольной Гертруды о нем и детях, пролил немало слез над остывающим телом той, которая за годы их супружества доставила ему немало неприятностей, но слова которой всегда были весомы, а советы стоили того, чтобы к ним прислушиваться.

Людек вернулся из Полоцка, когда по умершей великой княгине уже справили девятидневные поминки. Вместе с Людеком в Киев прибыл доверенный человек от князя Всеслава.

Всеслав через своего посла извещал Изяслава, что согласен на мир с ним, а об остальном предлагал договориться при личной встрече. Посол назвал место недалеко от города Слуцка, что находился во владениях полоцкого князя и неподалеку от владений князя киевского. Причем Изяслав должен был прибыть на встречу всего с тридцатью дружинниками, в то время как сам Всеслав обещал явиться туда с тремя сотнями гридней.

«У Всеслава есть все основания не доверять тебе, добавил посол уже от себя.
– Уж не обессудь».

Изяслав заверил посла, что выполнит условия.

Киевские бояре, узнав, что Изяслав намерен замириться со Всеславом, поворчали, но громко роптать не стали, понимая, что смерть Гертруды надломила великого князя.

На встречу в Слуцк Изяслав взял Коснячко, Ярополка, Людека и тридцать молодых дружинников.

Два князя увидели друг друга, стоя на разных берегах неширокой речки Случь, скованной льдом первых декабрьских заморозков. Позади Всеслава толпилось много воинов, конных и пеших. Иные держали луки наизготовку.

Немногочисленную свиту Изяслава охватило волнение: не расставил ли им сети хитрый Всеслав? Коснячко стал настаивать, чтобы переговоры проходили на ихнем берегу.

«Пусть Всеслав перебирается сюда к нам», - сказал он Изяславу.

Но полочане махали руками и звали к себе.

Изяслав слез с коня и по первому хрустящему снежку неторопливо зашагал к реке. Алый плащ великого князя и такая же яркая шапка с меховой опушкой были видны издалека.

Коснячко раздраженно обратился к Ярополку, требуя, чтобы тот вразумил отца. «На верную смерть идет батюшка твой. Коль под стрелами не погибнет, так под лед провалится!»

В этот момент Изяслав оглянулся и приказал свите следовать за ним:

–  Чего застыли на месте? Примерзли, что ли? Живо за мной! Да лошадей оставьте, а то ведь и впрямь лед не выдержит.

Коснячко длинно выругался, но последовал за Изяславом, который уже шел по льду реки.

Изяслав то ли был уверен в благородстве Всеслава, то ли просто решил плюнуть на всякую осторожность; после смерти Гертруды он был сам не свой.

Тонкий лед под грузным телом воеводы стал трещать и прогибаться. Ярополк и Людек старались держаться подальше от Коснячко, который при каждом шаге поминал то сатану, то Божью Матерь.

Половчане, глядя на то, с какими опасениями киевляне перебираются через замерзшую реку, поддразнивали их озорными выкриками.

Изяслав первым ступил на противоположный берег.

Всеслав протянул руку киевскому князю, помогая преодолеть скользкую крутизну.

Два князя, еще вчерашние враги, обнялись и поцеловались на виду у своих дружин.

Всеслав повел Изяслава к стоящему невдалеке шатру, возле которого горели костры небольшого стана.

Условия мира, выдвинутые Изяславом, не вызвали возражений у Всеслава, тем более что все было заранее обговорено с его послом. Полочанин лишь заметил, что действенность мирному соглашению придаст участие в нем других Ярославичей.