Святой грааль

«Зачем просить о невозможном? – спрашивал Артур. – Наш сын скончался. Никто не в силах вернуть отнятую жизнь».

Тут Мерлин предстал перед Артуром в сиянии священного света и молвил:

«Ты, государь, ошибаешься. Сила любви Господа нашего так велика, что может вершить настоящие чудеса. Обратись с мольбой к Иисусу Христу, и Он услышит тебя. Но помни, что в сердце твоём должна быть истинная вера в то, что Господь поможет тебе».

И Мерлин исчез.

Тогда опустился Артур на колени рядом с Гвиневерой, и они оба истово молились. В тот же день их младенец вернулся к жизни и улыбнулся.

«Ты благосклонен ко мне, Господи, – сказал король Артур, уверовав во всемогущество Господа. – Дабы прославить деяния Твои, велю возвести церковь, где буду гимнами прославлять величие Твоё».

И велел Артур возвести церковь Блаженных Апостолов, дабы Британия знала, как глубоко король почитает Господа и следовавших за ним апостолов.

АЛЬБИГОЙСКАЯ ЕРЕСЬ. АВГУСТ 1209 ГОДА

Двадцатитысячная армия крестоносцев уже выступила из Лиона, направляясь к Провансу, а в Лион всё продолжали стекаться толпы простолюдинов, жаждавших записаться в новобранцы. Вокруг городских стен образовался гигантский лагерь, трепетали на ветру старые походные палатки, теснились кибитки, без умолку звучали взбудораженные голоса, воздух сгустился от стойкого запаха испражнений. Если бы на это взглянул случайный путник, то он непременно решил бы, что Лион находится на осадном положении.

Возле костра, чуть в стороне от общего лагеря, глядя в угасавшее вечернее небо, сидел укутанный в плащ мужчина. Лето выдалось холодное, и огонь был очень кстати.

– Здравствуй, Хель, – раздался голос за его спиной.

Ван Хель оглянулся. У него было заросшее густой бородой лицо, длинные волосы, глаза смотрели пристально из-под густой чёлки. Перед ним стоял грязный, плохо одетый крестьянин с вилами в руках. На испещрённом оспинами худом лице жутко торчал огромный мясистый нос, крохотные чёрные глазки жгли необъяснимым огнём, маленький рот хитро улыбался, показывая гнилые зубы.

– Не узнаёшь? – спросил незнакомец, подсаживаясь к костру.

Ван Хель покачал головой, будто сомневаясь.

– Неужели ты, Амрит?

– Всё-таки узнал, старый вояка, – хмыкнул крестьянин. – А я уж думал, ты не угадаешь.

– Только угадывать и остаётся. Ты меняешь облик, как сам Господь Бог, – отозвался Хель.

– А как иначе, братец? – Амрит поднёс руки к костру. – Мне приходится перепрыгивать из одного тела в другое. Путешествую, ха-ха-ха… Это ты нескончаемо живёшь в одной и той же оболочке, а у меня всё устроено по-другому.

– Нескончаемо? – переспросил Хель. – Ну да, я умею заживлять любые раны. И всё же я смертен, Амрит, и тебе известно это не хуже, чем мне или любому магу Тайной Коллегии. Мне можно отрубить голову, и я умру. Я выживаю только до тех пор, пока меня не расчленили.

– И всё же ты обладаешь удивительными способностями, Хель. Ты восстанавливаешь себя, как бы сильно тебя ни изрезали. В последний раз, когда я слышал о твоих похождениях, ты сорвался в пропасть, был раздавлен лошадью, тебе переломало руки и ноги, но вот ты предо мной живой и здоровый.

– Это случилось более ста лет назад… Неужели мы так долго не встречались?

– Долго? Пожалуй… – Амрит лениво почесал затылок.

– Что заставило тебя влезть в шкуру оспенного пеона? – спросил Хель. – Какую игру ты затеял на сей раз?

Амрит таинственно прижал палец к губам.

– Об этом не скажу, – ответил он. – Да и какая тебе разница? Моя игра всегда одна и та же. Ищу ключ к истинным знаниям. Выстраиваю коридоры событий, ищу нужных людей, стараюсь вплести их жизнь в нужный мне магический узор… А ты по-прежнему воюешь?

– Воюю. А кто на земле не воет? Это здесь главное занятие – воевать, грабить, убивать.

– Значит, ты сумел выжить после того падения в пропасть?

– Выживать – не самая трудная наука. При желании ею овладел бы любой смертный. Странно, что в Тайной Коллегии нас не учили восстанавливать повреждённые ткани тела. Пришлось самому открывать в себе для себя эту науку.

– Вот за это Тайная Коллегия и ненавидит тебя.

– Тебя тоже.

– Меня ненавидят за другое. Впрочем, какая разница, за что к тебе испытывают ненависть? Тайная Коллегия никогда не остановит охоту на нас, нарушителей и отступников. Коллегия Магов стремится сохранить свои знания только для себя, иначе она потеряет власть над людьми… Ты кажешься мне грустный, Хель. Или я ошибаюсь?

Ван Хель пожал плечами.

– Не вижу в тебе былой уверенности, – настаивал Амрит. – Тебя что-то тревожит?

– Со мной приключилась беда, Амрит, – ответил после долгой паузы Хель.

– Странно слышать от тебя такое.

– Я чувствую, что погибаю.

– Ты?

– Погибаю от любви.

– Что? – не поверил Амрит.

– От отнятой у меня любви, от удушающего одиночества.

Крестьянин, нахмурившись, бросил озадаченный взгляд на Хеля, и оспины на его неумытом лице сделались глубже.

– Как такое возможно? – покачал он головой. – Ты принадлежишь к числу избранных. Тебе ведомы тайны, о существовании которых другие даже не подозревают. Ты сделал себя великим человеком, и ты почти бессмертен, Хель.

– Моя возлюбленная умерла…

– Возлюбленная! – презрительно передразнил Амрит. – Откуда в твоём языке появилось это слово? Впрочем, я в какой-то степени понимаю тебя. Есть любимые облики. Некогда я любил Эльфию, как мне казалось, прекраснейшую из женщин. Ты наверняка помнишь её, она была одной из самых могущественных жриц нашего сообщества. Но я ушёл из Коллегии и не мог больше видеться с ней. Затем я повстречал женщину по имени Лидия, простую смертную, не имеющую никакого отношения к магии. Я перевёз её из захудалого городка в Помпеи, а потом и в Рим. С тех пор меня не оставляет её дивный облик. Но любовь ли это? Пожалуй, да. Только она не тяготит. Мне приятно вспоминать её. Я не тоскую и никогда не тосковал о ней после её кончины.

Крестьянин похлопал Хеля по плечу.

– Дружище, – внушительно произнёс он, – ты не можешь печалиться из-за смерти человека. Ты же знаешь, что все возвращаются сюда. Хочешь, я скажу тебе, когда она вновь родится и где тебе найти её?

– Нет.

– Почему?

– Это будет совсем не моя Изабелла. – Хель удручённо покачал головой. – Ты помнишь Гвиневеру?

– Разумеется, – кивнул Амрит. – Я выстраивал коридоры событий с её участием, но она изрядно напортила мне некоторыми своими поступками.

– Моя Изабелла и есть Гвиневера.

– Вот как?

– Но когда я встретил её в братстве Круглого Стола, она не тронула моего сердца. Да, она была красива, только красота к тому времени давно перестала привлекать меня. От Гвиневеры исходила холодность презрения ко всему окружению Артура. Я до сих пор не могу понять, за что Артур полюбил её. Только юнцы подобные Маэлю могли потерять голову из-за неё.

– Артур тоже полюбил её, а он был зрелый мужчина, – возразил Амрит и переложил вилы из руки в руку. У него были чёрные от грязи ногти. – Значит, ты уже отыскал её… Но почему ты говоришь, что она – вовсе не она? Ты ведь знаешь, что обе они – одно и то же существо!