Святой Грааль

— Мой внук, Жофруа, ваше величество. Жофруа, подойди к его величеству.

Высокий нескладный парень подошел и поклонился. Та-а-ак, а меч у него где?

Я соскочил с Адлера и подошёл поближе к обоим.

— Твой внук еще не опоясан, мой добрый Роллан? Ну, тогда, — продолжил я, увидев отрицательный кивок, — преклоните колено юноша! Клянётесь ли вы свято блюсти законы и обычаи рыцарства, быть верным клинком своему сюзерену и защитником своим сервам и вилланам?

Тот истово кивнул и перекрестился. Я хлопнул паренька по плечу своим изогнутым клинком:

— Встаньте, сэр Жофруа. Будьте верным мечом вашего деда, барона Оукенхелм! Барон, я назначаю вас командиром первой Гленфильдской дивизии народного ополчения. Вот, — я протянул ему свой кошелек. — Этого хватит на первое время. А вам, рыцарь Мондидье, — я снял толстый серебряный браслет и, поднатужившись, разломил его на две половины. — Это — на вооружение, а это — на коня. Удачи! Увидимся в бою!

И мы двинулись дальше, провожаемые песней:

Никто пред врагом не согнется.

Гони их! Бери в полон!

Над Англией гордый клич несётся:

"Робер! Спартак — чемпион!"

Пусть нас на бой вдохновляет

Добрый король Робер!

Врагов он посрамляет

Потомству в пример

По дороге в Лондон мы встретили еще несколько ополченческих формирований, численностью от полка, до дивизии. Так что к Лондону подтягиваются Первая Гленфилдская, вторая, третья и четвёртая Оксфордширская, Кентская и Норфолкская дивизии народного ополчения, первая и вторая Ноттингемская и Кембриджская бригады и еще отдельные полки. Всего же к Лондону движется не менее пятнадцати тысяч ополченцев. Эти ребята, конечно, не настоящие солдаты, но для первого удара, добивания бегущих и создания массовки — сгодятся. Теперь надо заняться выработкой плана предстоящей кампании…

… Однако вместо разработки военных планов мне срочно пришлось принять участие в политическом мероприятии. В коронации. Да еще в какой!..

… Мамочка Беренгария встретила нас чуть ли не на окраине Лондона и с места в карьер выдала такую информацию…

— Робер, мне нужно поговорить с вами наедине, — заявила она, как только закончила целоваться с Машенькой и восхищаться маленьким Генри. — Простите, дорогая, — она кивнула Марион, — но вам сейчас не до политики, а дело не терпит отлагательств.

И с этими словами она тронула свою кобылку в сторону, всем своим видом показывая, чтобы я следовал за ней.

Когда же мы отъехали достаточно далеко, и были отрезаны от остального мира несокрушимой стеной Литлей, Беренгария повернулась ко мне:

— Робер, мне не хотелось бы тревожить вас еще более, чем это уже пришлось сделать в своем письме, но, что должно было случиться — случилось. Алианора собрала гораздо более мощную армию, чем можно было даже предположить. И дело не только в количестве: ее воины не ополченцы, наподобие тех, что каждый день прибывают в Лондон, а закаленные ветераны, многие из которых воочию видели зеленые холмы Кипра, раскаленные пески Палестины и желтые скалы Сицилии. И ведут их прославленные полководцы: ваш дядя — король Альфонсо Кастильский и командир наемников у вашего отца Эдвард Меркадье. Последний поклялся отомстить мне, вам и всем остальным за смерть своего повелителя и друга…

— Да ладно тебе, мамочка, — я чуть приобнял ее за плечи. — Чего ты разволновалась-то? Высадятся эти два козла со своим стадом у Дувра — тут им и славу поют!

— Не сомневаюсь в вашей храбрости, мой дорогой, но не слишком ли много в ваших речах самоуверенности? Подобное свойство натуры, в отличие от храбрости, чаще приводит к поражению, чем к победе, и к поражению весьма болезненному! Не поддавайтесь ему! Не стану спорить, вполне возможно, что мой зять и Меркадье — действительно dvakas la, что бы эти слова ни значили, но они не те соперники, с которыми вам будет легко справиться…

— Да нормально всё будет. Меня тут просветили по поводу героического прошлого обоих этих "полководцев". Этот твой Мерд-кан-дьё только и умеет, что деревни подчистую вырезать да монастыри сжигать, ну а Альфонс — это ж вообще! Евреи рассказывали, что это чмо из-за своего гонора сражение просрал, да так, что чуть своей державы не лишился! Великий полководец, что и говорить!

Не могу же я ей показать, что сам чуток трушу. Моя женщина должна быть уверена в том, что её мужчина — самый надёжный защитник на свете! Да и потом, о моральном состоянии армии тоже надо озаботиться…

Я гордо посмотрел на Беренгарию, ожидая увидеть её успокоенной, но она только покачала головой и опустила глаза:

— Простите меня, Робер, мне не хотелось бы этого говорить, но если я не скажу сейчас, потом может быть уже поздно…

Она тяжело вздохнула и произнесла так тихо, чтобы расслышать смог только я:

— Знаете, если бы я не была твёрдо уверена, что вы не рождены от Ричарда, я бы сказала сейчас, что вы — его истинный сын! То же высокомерное презрение к опасностям, то же глупое бахвальство и поразительно легкомысленное отношение не только к своей жизни, но и к жизням тех, кто зависит от вас, кто вам доверился…

Она помолчала, подбирая слова, а потом продолжила еще более грустно:

— Задумайтесь на мгновение, что ожидает вашу жену, вашего сына, ваших соратников, да и меня, наконец, в том случае, если вы проиграете? А вы вполне можете проиграть, если продолжите в том же духе… Я очень боюсь убедиться, что вы настолько жестоки, Робер…

Ее губы дрогнули, и по щеке скатилась слеза. Но тут же Беренгария взяла себя в руки и спокойно произнесла:

— Ладно, этот вопрос мы обсудим позже, но есть дело, которое не может ждать… — Она гордо подняла голову, — Завтра — ваша коронация, сын мой…

О да, это была коронация, мать её! Беря нагнала в Лондон целую толпу народу, в том числе каких-то конкретных проходимцев, типа Вальдемара — брата короля Дании Кнута, которого я в свое время поколотил, правда — опосредованно. Какого лешего этот Вовочка к нам приперся — понятия не имею, но он сделал прочувствованный подарок в виде нескольких пудов серебра и очень просил заключить с Данией Пакт о ненападении. Ладно, коронуюсь — подумаю.

Имелся посол Бериного брата — короля Наварры Санчо Сильного. Здоровенный бугай, который бросает на меня какие-то странные взгляды, словно бы собрался живьем сожрать. Ладно, будем поглядеть…

Отец Адипатус собрал в Лондон кучу всяческого духовенства, в том числе двух епископов из Англии, одного — из Уэльса и одного — из Нормандии. Правда, про последнего мне шепнули, что он вроде как не совсем епископ, или кем-то там не признанный епископ, но вполне себе такой солидный и, кажется, не глупый.

Граф Солсбери наконец познакомил нас со своей супругой — симпатичной такой девчушкой по имени Элла. Я расчувствовался и, вспомнив читаную в октябрятском детстве книгу, сразу захотел подарить ей щенка Тотошку и серебряные башмачки, что я и сделал. Правда, Тотошка оказался несколько крупнее своего литературного прототипа — а что б вы хотели от молосского дога? Зато серебряные башмачки оказались супер. Спасибо Иегуде Бен Лейбу — сыскал в загашниках своей общины. Девчонка расцвела, расцеловала щенка, надела новую обувку и помчалась к Машеньке. Представляться, общаться, занимать придворную должность и вместе с Масяней играть с живой игрушкой — маленьким Генри.