Святой, Серфингист и Директор. Удивительная история о том, как можно жить по велению сердца
Шрифт:
Собственно, в этом и состоит наш жизненный путь — искать в себе слабости, исправлять их и в конечном счете находить лучшее, что есть в нас. Это единственная тропа для тебя, если ты хочешь обрести покой свободу. Другого пути нет. Вдруг отец Майк поднялся и сказал:
— Пойдем. Сегодня будет интересный день. Только учиться и не поиграть — так не интересно. Я обнаружил, что самопознанием и личностным ростом заниматься лучше всего в атмосфере игры и приключения — жизнь слишком коротка, чтобы быть только серьезной. Сегодня мы поиграем в туристов. Я покажу тебе Колизей и некоторые другие достопримечательности Рима.
А потом устроим пикник. Я даже захватил для тебя бутылочку итальянского вина, — сказал он, подмигнув мне.
С этими словами служитель Бога поспешил вниз по ступенькам
По мере того как проходили дни, я все больше и больше любил отца Майка. Это был чудеснейший человек. Он открывал для меня то, о чем я никогда не слышал раньше, он учил меня тому, как вывести свою жизнь на новый, более высокий уровень. Он знал человеческую природу, и — я чувствовал — он знал и понимал меня. Он знал, что личностные изменения выводят на свет наших самых древних и глубоко спрятавшихся демонов. По мере того как мы продвигаемся к свету, темные наши стороны выходят на поверхность, а что-то внутри нас стремится удержать нас в прежнем существовании, не дать возможности подняться над старыми мыслями, ощущениями и действиями. Чем ближе мы подходим к любви, тем больше в нас просыпается страхов. Отец Майк бережно поддерживал меня по мере моего освоения его философии и сопровождал в моем пути к лучшей жизни. Он напоминал мне о моем величии и о той силе, которой все мы обладаем, чтобы в каждый момент жизни творить свою судьбу. Общение с ним поистине было ниспослано мне свыше.
Однажды утром, когда мы завтракали на веранде, расположенной в одном крыле собора, отец Майк сказал нечто, очень меня удивившее. Шла уже вторая неделя наших с ним занятий, и я был очень счастлив тем, что со мной происходило. Во мне рос глубокий внутренний мир, не самые лучшие свои качества я начинал уже воспринимать именно так, как и следовало, — как свою темную сторону, которая нуждалась в исцелении, чтобы свет мой мог засиять. Никогда я не чувствовал себя таким счастливым и физически здоровым. Я начинал верить в то, что мир наш действительно устроен в соответствии с более масштабным замыслом — с замыслом, который учитывал мои лучшие интересы. Я становился хорошим учеником в школе взросления и сбрасывал с себя старые привычки, как гусеница, превращаясь в бабочку, сбрасывает кокон.
— Вы знаете, отец Майк, — радостно сообщал я, откусывая от свежей булочки, — все, что вы говорили мне о самосовершенствовании, и вправду работает.
Раньше я абсолютно не доверял подобным рассуждениям. Но должен признать, что теперь ощущаю в себе действительно удивительные перемены.
— Термин «самосовершенствование» для меня лишен смысла, — произнес отец Майк, окидывая взглядом еще не проснувшийся город. — Он предполагает, что человек испортился или сломался и его нужно починить. Но нет ничего более далекого от истины. Ничего! Каждый из нас совершенен в самой своей сути — нам только необходимо пробиться через все слои, чтобы добраться до нашего совершенства.
— Мне казалось, что, как священник и мой учитель жизни, вы должны были бы поощрять мое стремление к самосовершенствованию, к более достойной жизни, к более мудрому существованию. Что же не так с понятием «самосовершенствование»? — спросил я, провоцируя своего собеседника.
— Оно ложно — вот что с ним не так, — ответил Майк очень убежденным голосом, постепенно наполняющимся страстью. — Идти по жизненному пути не значит совершенствовать себя, Джек. Скорее — этот момент очень важен — помнить себя. Тем из нас, кто стремится найти лучшую жизнь и открыть желания своего сердца, необходимо идти по пути внутреннего познания, а не внешних изменений. Настоящая цель жизни — это самооткрытие: открывать твое лучшее «Я» твоему нынешнему «я» и таким образом учиться видеть мир другими глазами.
— Но если никому не нужно совершенствоваться, почему тогда мир в столь плачевном состоянии? Почему в мире столько зла? Почему продолжаются войны, есть бездомные и голодные дети? Почему в мире так много ненависти и так мало любви?
— Погоди, Джек. Я всего лишь сказал, что никому не нужно совершенствоваться по отношению к тому, чем мы уже являемся в действительности. От такой постановки вопроса люди лишь еще больше ощущают себя
виноватыми. Например, ты, мой друг, уже совершенен.— Правда?
— Да.
— Тогда почему же я у вас в учениках?
— С целью открытия себя, не самосовершенствования, — горячо заявил он. — Вот зачем все мы на нашей земле.
Разница не слишком очевидная, однако существенная. Я никогда не стану тебе рекомендовать измениться, улучшиться или поступать так, как кто-то еще. Этого ты от меня не услышишь. Моя основная цель — помочь тебе за время пребывания здесь открыть для себя свою истинную суть — впервые познать себя. Этот путь — не путешествие в какие-то далекие земли. Он скорее ведет назад, в то место, которое ты когда-то знал, но позже забыл, поскольку твое окружение социализировало тебя, удаляя тебя от твоей собственной сути. На самом деле это дорога обратно домой, к твоему естественному величию и совершенству, которыми ты обладал в момент рождения. Очень точно подметил это Томас Элиот: «Мы не должны прекращать поисков. А в конце их прибудем туда, где мы начинали, чтобы впервые узнать это место».
— Очень выразительно.
— И точно, — заметил отец Майк. — Жизнь на самом деле не что иное, как дорога домой. Знаешь, Джек, величие человека — это во многом всего лишь возвращение себе тех даров, которые теряются, пока мы взрослеем. Прожить лучшую жизнь — это возвратить себе то, от чего ты в свое время отказался.
— Совершенно новая для меня точка зрения, — заметил я.
— Да, это так. Когда ты был ребенком, ты осознавал все свои дарования. Ты был невинен и чист. Ты был чрезвычайно творческим и всему отдавался полностью. Воображение твое не знало границ, а мечты — безудержны. Ты доверял другим и верил себе. У тебя не было тех потребностей, что есть у нас, взрослых: иметь все, что можно вообразить. Ты бесстрашно выражал свою самую сокровенную суть. Ты жил полностью в настоящем моменте и наслаждался каждым даром из тех, что постоянно доставляет нам жизнь. Ты любил снежинки, пауков и чашку горячего шоколада, ты любил петь и мечтать, любил, когда тебя нежно обнимают. Мир был необъятен, таил в себе безграничные возможности, он готов был стать твоим помощником в достижении успеха. Но затем что-то произошло.
— Что же? — уточнил я.
— Если сказать прямо — ты совершил преступление. По существу, ты совершил самое тяжкое преступление из всех, что может совершить человек. Я почувствовал себя неуютно. Отец Майк пристально посмотрел на меня и произнес:
— Ты начал предавать себя. Ты отказался от самого себя в обмен на верования своего племени.
— Своего племени?
— Да, Джек. Общество — это твое племя. Ведь ты стал принимать чужие воззрения на то, как устроен мир, и на свое место в этом мире. Ты закрыл доступ к своим прекрасным чувствам и стал жить разумом: ты проводил дни, обдумывая и оценивая что-то, переживая по поводу того, что не заслуживает внимания, вместо того чтобы играть и танцевать. Ты стал угождать — думая и поступая не так, как ты сам того хотел, а так, как того хотело твое окружение: родители, учителя и друзья. Так начался процесс твоей социализации, он одерживал верх, а твое величие уходило и пряталось все глубже. Ты делал то, что тебе говорили, поступал так, как тебе приказывали, и думал так, как тебя учили думать.
— И таким образом я начал жить, если можно так выразиться, в маленькой коробке?
— Именно так. После смерти у тебя будет достаточно времени, чтобы побыть в коробке… так зачем же жить в ней, пока ты жив?
— Лихо подмечено, — ответил я, живо представляя себе тот образ, который нарисовал мой наставник.
Но ведь не станете же вы говорить, что родителям не следует учить своих детей хорошим манерам и ответственности за себя в этом мире? Или вы возражаете против того, чтобы учителя прививали дисциплину, а родители устанавливали определенные ограничения?
— И да, и нет. Конечно, родителям очень важно быть лидерами и мудрыми наставниками для своих детей. Без дисциплины и разумных ограничений ребенок потеряется. Но в жизни главное — равновесие. Это один из важнейших принципов, которым я пытаюсь тебя учить. Без сомнения, ребенка следует научить тому, что такое плохое поведение, и, конечно, он должен иметь представление об определенных границах. Некоторые ограничения в поведении ребенка абсолютно необходимы, но этого нельзя сказать в отношении ограничений для духа ребенка.