Связанная с Богом войны

— Задержаться в постели с тобой на несколько недель? Это не похоже на рутинную работу, — Арон неспеша направился в мою сторону, пожирая меня глазами.

Я ощутила желание и слабость. Неужели он действительно хотел провести следующие несколько недель в постели?

— Знаешь, для парня, который долгое время не хотел прикасаться ко мне, сейчас ты проявляешь удивительную настойчивость.

— Я же уже объяснял, — он крался, словно хищник, преследующий добычу. — Тогда я уже был потерян.

Я заворожено посмотрела на него, затаив дыхание.

— Что ты делаешь?

— Хочу утолить голод, — пробормотал Арон.

Сбитая с толку, я машинально протянула ему фрукт. Конечно, я уже откусила кусочек, но из съедобного осталось только это. Все остальное я проглотила.

— Это не то, по чем я изголодался, Фейт, — Арон опустился на колени перед креслом, пробежавшись руками по моим бедрам.

Я застонала.

Медленными, методичными движениями Арон распахнул разрез моего платья и обнажил мою киску. Он целую минуту смотрел на нее, из-за чего я заерзала. Неужели раньше я думала, что его взгляд был напряженным? Это было ничто по сравнению с тем, как он прожигал меня глазами сейчас.

Он стиснул ладонями мои бедра и потянул вперед, совсем чуть-чуть. Когда я осталась совершенно неподвижной, Арон посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на несъеденный фрукт в моих руках.

— Не позволяй мне мешать. Мой якорь должен есть и поддерживать силы.

Оу.

Когда я поднесла фрукт к губам и слизала капельку сока, то мне показалось, что все дальнейшие события стали происходить словно в замедленной съемке. Арон наклонился, спрятав лицо между моих дрожащих бедер.

И он облизал меня.

Я не сумела сдержать стон, вырвавшийся из моего горла. Арон впервые ласкал меня губами, из-за чего искра, пробегающая между нами, ощущалась как прелюдия. Я откинулась на спинку кресла, тяжело дыша, когда его язык заскользил по моим складкам, проникая в самые чувствительные места. Затем Арон пососал мой клитор, втягивая тот в рот.

Я захныкала от всепоглощающей похоти и желания, но все же вновь поднесла фрукт к губам и откусила еще один маленький кусочек. Пока мой рот наполнялся соком, Арон ласкал клитор. Это была самая эротичная и безумно грязная ситуация, в которой я когда-либо оказывалась.

Арон ввел палец глубоко в мое лоно, когда я впилась зубами в красный плод. Вместо того, чтобы начать двигаться, используя палец как член, Арон замер. Я была в замешательстве, но в следующее мгновение ощутила это.

Ох, мать твою. Арон массировал что-то глубоко внутри меня, и, черт возьми, это было самое удивительное ощущение, которое я когда-либо испытывала. Мои бедра приподнялись, оторвавшись от кресла. Я закричала, забыв о фрукте. Плод выскользнул из моей ладони и с хлюпающим звуком шлепнулся на пол, а мои руки потянулись к голове Бога. Он нетерпеливо поднял одну мою напряженную ногу и перекинул ту через подлокотник кресла, убедившись, что теперь я была широко раскрыта для его удовольствия.

Может, сейчас именно меня выворачивало на изнанку от экстаза, но я была уверена, что Арон тоже получал наслаждение. Он массировал мою точку G, продолжая ласкать ртом клитор. Я пробормотала его имя и вцепилась в длинные волосы Арона, когда он заставил меня кончить так сильно, что казалось, будто гром, грохочущий снаружи, находился в моих венах. Арон продолжал лизать и сосать клитор, работая пальцем внутри меня. Мои бедра напряглись от силы нового оргазма. Арон был полон решимости выжать из меня все удовольствие до последней капли. В какой-то момент мне показалось, что он был намерен продолжать вечно. Ощущения вышли за грань комфорта, но Арон не отстранился, сколько бы раз я ни дергала его за волосы и не произносила его имя.

Бог, наконец, услышал мои мольбы прекратить это, так как я больше не могла кончать, и поднял голову, одарив меня самой высокомерной улыбкой в стиле Арона.

— Мне понравилось.

Ох, Боже. При виде этой улыбки я была готова растаять и превратиться в лужицу.

— Ага, — выдохнула я. — Это было очень хорошо.

Он выгнул бровь, которую пересекал шрам.

— Просто очень хорошо?

Арон снова начал опускать голову, и я завизжала, хватая его за волосы, прежде чем он достиг своей цели.

— П-подожди! Подожди. Мне нужно отдышаться.

Мне нравился рокот его смеха. Арон поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, свел мои ноги вместе и встал. Затем он взял меня за руку и поднял, притянув к себе и поцеловав так крепко, что я потрясенно застыла. Его губы имели вкус моего оргазма. Я находила странно эротичным ощущать себя на его языке. Я прижалась к нему, пока его рот лениво исследовал мой, и потерялась в игре наших губ.

Арон гладил мою голову, скользя пальцами между локонов, и покусывал мои губы.

— Может, заберемся в постель?

Постель? Я растерянно кивнула. Я устала, но больше всего мне хотелось, чтобы Арон обнял меня. Сейчас постель выглядела очень заманчиво.

Он подхватил меня на руки и понес к кровати, как невесту в первую брачную ночь. В некотором смысле так оно и было. Мне казалось, что мы с Ароном начали новую совместную жизнь. Теперь вместо якоря и аспекта были только мужчина и женщина, желающие быть вместе.

Я не собиралась думать о будущем. Не сейчас. Не до того, как мы покинем башню. Это могло подождать. Все могло подождать.

Взгляд Арона был прикован ко мне, когда он осторожно снял пряжки с моего широкого пояса, а затем медленно стянул длинное платье. Теперь я полностью обнаженная лежала на кровати. Арон выпрямился и стал раздеваться. Я вновь обратила внимание, насколько мощным было его тело. На нем не было ни дюйма жира, только мускулы и косые мышцы. Бог уже не был таким бледным, каким при первой нашей встрече, словно обрел цвет, — и жизнь — когда оказался в этом мире. Шрамы покрывали практически каждый сантиметр его кожи. Я забыла о шрамах, пока Арон не разделся и снова не продемонстрировал их. Давно зажившие раны были красными и белыми, некоторые маленькие и неровные, другие большие, длинные и смертельно опасные. Шрам, которые пересекал его зеленый глаз, был больше всего знаком мне. Я с беспокойством окинула взглядом Арона. Так много шрамов. Так много жестоких сражений. Видеть его в таком состоянии немного шокировало, ведь каждый след от клинка был напоминанием, что мы могли проиграть.

— Ты хмуришься. Не нравятся мои шрамы? — спросил Арон, в его голосе слышалось веселье. Он встал возле края кровати, нависая надо мной в своей надменной манере. Конечно, он же олицетворял высокомерие. Арон был Богом, чертовски потрясающим Богом, и знал это. Я больше не думала с раздражением о его высокомерие, воспринимая это скорее как причуду его личности. И я любила всего Арона. — Хочешь узнать происхождение каждой раны? Все шрамы несут в себе истории.

Я покачала головой и протянула руку.