Связанные честью

Я любовалась нью-йоркским закатом со своего места в шезлонге на террасе на крыше. Ромеро был внутри, читал спортивный журнал на диване. Несколько раз я подумывала о том, чтобы попросить Луку отменить постоянное присутствие Ромеро. Ничего не могло произойти со мной в нашем пентхаусе, но так и не решилась. Я чувствовала бы себя более одиноко без Ромеро в квартире, даже если мы не так много разговаривали. Марианна приходила только в обеденное время, чтобы убрать и приготовить ланч и ужин, а Лука отсутствовал большую часть дней. Я все еще не встретилась ни с одной из женщин Семьи за кофе. В любом случае, после предательства Косимы я не собиралась встречаться со всей семьей Луки.

Мой телефон завибрировал на столике. Я схватила его, увидев, как имя Джианны вспыхнуло на экране. Счастье разлилось в моей груди. Мы разговаривали только этим утром, но для моей сестры не было редкостью звонить по несколько раз в день, и я не возражала.

Только, услышав ее голос, я села, мое сердце заколотилось в груди как сумасшедшее.

— Ария, — прошептала она, ее голос был хриплым от слез.

— Джианна, что случилось? Что происходит? Ты ранена?

— Отец отдает меня Маттео.

Я не понимала, не могла.

— Что ты имеешь в виду под «он отдает тебя Маттео»? — мой голос дрожал, и слезы уже жгли глаза, когда я слушала разбивающие мне сердце рыдания Джианны.

— Сальваторе Витиелло говорил с отцом и сказал ему, что Маттео хочет жениться на мне. И отец согласился!

Я не могла дышать. Я переживала, что Маттео не позволит, чтобы Джианне сошла с рук ее грубость по отношению к нему. Он был человеком, который не привык к отказам, но как отец мог согласиться?

— Отец говорил, почему? Я не понимаю. Я уже в Нью-Йорке. Ему не нужно выдавать и тебя замуж в Семью.

Я встала, не в силах больше усидеть на одном месте. Зашагала по террасе, пытаясь успокоить мчащийся пульс с помощью глубокого дыхания.

— Я не знаю, почему. Возможно, отец хочет наказать меня за то, что я сказала то, что думаю. Он знает, как я презираю наших мужчин, и насколько я ненавижу Маттео. Он хочет видеть, как я страдаю.

Я хотела не согласиться, но не была уверена, что Джианна ошибалась. Отец думал, что женщины должны знать свое место и что лучший способ сделать это с Джианной - связать ее с таким человеком, как Маттео. За его усмешками скрывалось что-то темное и злое, и у меня было ощущение, что Джианне имеет смысл не провоцировать его, пока он не сорвался.

— О, Джианна. Мне так жаль. Возможно, я могу рассказать Луке, и он сможет изменить мнение Маттео.

— Ария, не будь такой наивной. Лука знал все это время. Он - брат Маттео и будущий Капо. Такие дела не решаются без его участия.

Я знала, что она была права, но не хотела принимать этого. Почему Лука не сказал мне об этом?

— Когда они приняли решение?

— Несколько недель назад, еще до моего приезда.

Мое сердце сжалось. Лука спал со мной, заставил меня доверять ему и любить его и не потрудился сказать мне, что моя сестра была продана его брату.

— Я не могу верить ему! — зашептала я резко. Ромеро наблюдал за мной через окна, уже встав с дивана. — Я убью его. Он знает, как сильно я люблю тебя. Он знает, что я бы не допустила этого. Я сделала бы все, чтобы предотвратить соглашение.

Джианна затихла на другом конце.

— Не ввязывайся в неприятности из-за меня. Слишком поздно, в любом случае. Нью-Йорк и Чикаго обменялись рукопожатием на этом. Это заключенная сделка, и Маттео не выпустит меня из своих лап.

— Я хочу тебе помочь, но не знаю как.

— Я люблю тебя, Ария. Единственное, что мешает мне порезать мои запястья прямо сейчас, - это знание, что мой брак с Маттео означает, я буду жить в Нью-Йорке рядом с тобой.

Страх сдавил мое сердце.

— Джианна, ты самый сильный человек, которого я знаю. Обещай мне, что ты не сделаешь ничего глупого. Если ты навредишь себе, я не смогу с этим жить.

— Ты намного сильнее меня, Ария. У меня длинный язык и роскошная бравада, но ты несгибаема. Ты вышла замуж за Луку, ты живешь с таким человеком, как он. Я не думаю, что смогла бы это сделать. Я не думаю, что смогу.

— Мы разберемся с этим, Джианна.

Двери лифта открылись, и Лука вошел в нашу квартиру. Его глаза бросились от Ромеро ко мне, и он сдвинул брови.

— Он здесь. Я позвоню тебе завтра. — Едва я бросила трубку, как ярость воспламенила меня. Я не думала, что смогу когда-либо ненавидеть Луку снова, даже на мгновение, но в эту секунду я хотела причинить ему боль. Я ворвалась внутрь, мои руки сжались в кулаки, когда я направилась к Луке. Он не двинул ни единым мускулом, только спокойно наблюдал за мной. Это спокойствие больше, чем что-либо еще, подогрело мой гнев. Я не была уверена, что он понимает, что я собираюсь сделать, но это не было нападение, как было очевидно из его реакции. Мои кулаки ударили его в грудь настолько сильно, насколько хватило моих сил. Шок пронесся по лицу Луки, все его тело выплеснуло напряжение. Боковым зрением я видела, как Ромеро сделал шаг в нашем направлении, очевидно не уверенный, должен ли он что-то сделать. Он был моим телохранителем, но Лука был его боссом. Конечно, у Луки не было проблем с тем, чтобы справиться со мной. Через мгновение он схватил оба моих запястья одной рукой. Я ненавидела, что он мог одолеть меня так легко.

— Ария, что...

Он не смог закончить, потому что я врезала коленом вверх, и только его быстрые рефлексы препятствовали тому, чтобы я попала в свою цель. Звук рыданий Джианны зазвучал у меня в голове, заставив меня потерять всякую рациональность, которая у меня была.

— Выйди, — сказал Лука резко. Ромеро повиновался без протеста. Сверкающие глаза Луки встретились с моими, но я уже перестала бояться. Я бы умерла за Джианну. Я попробовала ещё один удар и на этот раз осчастливила пах Луки. Он зарычал и оттолкнул меня на диван, придавив мои ноги своими коленями и толкнув мои руки выше моей головы. — Ради бога, Ария. Что в тебя вселилось?

Я впилась в него взглядом:

— Я знаю о Джианне и Маттео, — выплюнула я. А затем сорвалась и начала плакать, сильные судорожные рыдания сотрясали мое тело. Лука выпустил мои запястья и откинулся назад, чтобы я могла двигать ногами. Он рассматривал меня так, как будто я была существом, которое он никогда не сможет понять.

— Вот из-за чего это? — он прозвучал скептически.

— Конечно, тебе не понять, потому что ты никогда не любил никого больше, чем свою собственную жизнь. И, наверное, не можешь понять, каково это, чувствовать, что твое собственное сердце разбивается при мысли о том, что человеку, которого ты любишь, больно. Я умерла бы за людей, которых люблю.

Его глаза стали жесткими и холодными, когда он встал:

— Ты права. Мне не понять. — Холодная маска вернулась. Я не видела, чтобы она была направлена против меня уже несколько недель.

Я вытерла глаза и тоже встала.

— Почему ты не сказал мне? Ты знал уже в течение многих недель.

— Потому что я знал, что тебе это не понравится.

Я покачала головой:

— Ты знал, что я разозлюсь на тебя, и ты не хотел разрушать свои шансы трахнуть меня. — Я даже не покраснела, хотя никогда раньше не использовала это слово.