Связанные Местью

Он смотрел на отца с таким выражением, что у меня внутри всё перевернулось. Это плохо кончится.

— Почему бы тебе не повторить то, что ты сказал мне несколько дней назад? — сказал Фальконе Козимо, не сводя глаз с отца.

— После того, как мы договорились о помолвке с его дочерью, Брандо подошел ко мне и спросил, не хочу ли я подзаработать. Он рассказал мне о сделке с Братвой и о том, что взял у вас деньги.

Отец ничего не ответил.

Мне хотелось встряхнуть его, заставить отрицать возмутительные заявления Козимо. С каждой секундой, когда он этого не делал, мои надежды на благополучный исход этого вечера исчезали.

Я снова попыталась поймать взгляд Козимо, всё ещё надеясь, и когда он, наконец, посмотрел в мою сторону, моё сердце упало.

В его глазах не было никаких эмоций. Сегодня он не будет моим рыцарем в сияющих доспехах.

Фальконе повернулся к моей матери с акульим выражением лица.

Мать напряглась, но голову держала высоко.

Она была гордой женщиной; одна из тех черт в ней, которые восхищали меня больше всего. Я боялась, что Фальконе может понравиться ломать её. Он был именно из таких.

Он двинулся на мать, и, наконец, отец начал действовать.

— Она ничего не знает. Моя семья не была вовлечена во всё это. Они невиновны.

В его голосе звучали страх и тревога. Видя его ужас, слыша его, я до смерти перепугалась. Это была не игра.

Талия снова посмотрела на меня в поисках помощи.

Боже, хотела бы я знать, как помочь ей, как помочь семье, но я была бесполезна.

Фальконе остановился прямо перед моей матерью, ближе, чем было принято в обществе.

Мама не отшатнулась, хотя большинство людей сделали бы это под его взглядом, и я надеялась на такую же силу, если Фальконе столкнётся со мной.

Он потянулся к её горлу, и на какое-то безумное мгновение мне показалось, что он собирается задушить её.

Отец хотел встать, но солдат Фальконе толкнул его обратно.

Фальконе сжал пальцами мамино ожерелье.

— Но они пожинают плоды твоего предательства, не так ли?

Отец покачал головой.

— Я не покупал ожерелье на эти деньги... — он замолчал с болезненным выражением на лице.

Это было признание вины. Мне хотелось плакать. Отец действительно украл у Мафии. Это означало его смерть, а может, и нашу. Фальконе не славился добротой.

— Нет? — с притворным любопытством спросил Фальконе.

Он сорвал ожерелье с шеи матери.

Она ахнула и вздрогнула, одна рука взлетела, касаясь кожи. Когда она отдернула пальцы, они были в крови. Золотая цепочка порезала её.

Затем он указал на серьги Талии.

Талия сделала шаг назад.

— А эти? — он потянулся за серьгой.

— Оставьте её в покое, — сказала я, прежде чем смогла остановить себя.

Отец и мать уставились на меня, как на сумасшедшую.

Фальконе медленно повернулся ко мне, сузив глаза. Он отступил от Талии и подошел ко мне.

Мне потребовалось все силы, чтобы устоять на ногах, в то время как всё, чего я хотела — это убежать так быстро, как только могли мои ноги.

Я не носила никаких ярких украшений, которые он мог предъявить против меня или моего отца, но знала, что это меня не защитит.

Его жестокие глаза, казалось, пронзали меня насквозь.

Я старалась не показывать своего отвращения и страха. Не уверена, что могла добиться успеха. У меня не было опыта в противостоянии истинному злу.

— Ты храбрая, не так ли? — сказал Фальконе.

Было чувство, что это не комплимент.

Я ждала, что он сделает что-нибудь со мной, накажет за дерзость, но он только посмотрел на меня, повернулся и направился обратно к отцу.

По какой-то причине его снисходительность беспокоила меня. Это заставило меня подумать, что, вероятно, для меня у него было что-то похуже. Это ещё не конец.

— Интересно, Брандо, ты действительно верил, что это сойдет тебе с рук? — спросил Фальконе.

Он коснулся плеча отца насмешливым дружеским жестом.

— Я всегда зарабатывал больше, чем любой из ваших менеджеров. Я буду работать бесплатно столько, сколько вы захотите. Я всё исправлю, клянусь.

— Ты загладишь свою вину передо мной? — повторил Фальконе. — Ты предал меня. Обокрал меня и отдал мои деньги грязным Русским. Моим врагам. Как ты собираешься загладить свою вину?

— Я сделаю всё, что угодно, — сказал отец.

Фальконе задумчиво потрогал подбородок.

Казалось, он бесчисленное количество раз отрабатывал это движение перед зеркалом.

— Ты можешь кое-что сделать для меня.

Отец нетерпеливо кивнул, но я не была столь оптимистична.

Взгляд Фальконе не обещал ничего хорошего.

Фальконе вытащил из кобуры под пиджаком пистолет и приставил его к голове отца.

— Ты можешь умереть, — он нажал на курок.

Я закричала, делая шаг вперед, чтобы помочь отцу, и мама тоже, но охранники удержали нас.

Талия закричала, и от этого пронзительного звука у меня волосы на затылке встали дыбом.

Но отец не упал. Он не пострадал. В пистолете не было пули.

Я задрожала, мои эмоции изменились от шока до облегчения.

Отец на мгновение закрыл глаза. Потом посмотрел на Фальконе. В его взгляде было явное облегчение, но в тоже время и дрожь.

Фальконе ухмыльнулся.

— Но сначала мы должны узнать всё, что ты знаешь о русских, и всё, что может повредить моему бизнесу, ты согласен? — Фальконе, не дожидаясь ответа отца, указал на Гроула. — Поговори с ним. И сделай это быстро. У меня есть дела поважнее.

Гроул не колебался. Он схватил отца за руку, поднял и потащил в соседнюю столовую.

Мать, Талию и меня отвели в угол, и нам пришлось ждать, прислушиваясь к приглушенным крикам и стонам отца.

Талия прижала ладони к ушам и зажмурилась.

Мама крепче обняла нас обоих.

Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать отцовских мучений, но если ему придется терпеть боль, я, по крайней мере, должна вытерпеть это.

В соседней комнате стало тихо.

Беспокойство грызло меня изнутри. Что, если молчание значило, что отец потерял сознание? Или ещё хуже.

Дверь со скрипом отворилась.