Связанные Местью

Кто мог попытаться убить себя подобным образом? И Гроул не казался парнем, который готов совершить суицид. Первая история с Братвой звучала куда правдоподобнее.

— Значит, они называют его Гроулом, потому что он так он звучит, когда говорит? — спросила я.

Анастасия едва уловила мои слова, но Триш в подтверждение кивнула.

Я не спрашивала, почему его называют Бастардом. Как раз это я объяснить могла. Люди в нашем мире недоброжелательно смотрели на детей, рожденных вне брака. Это было старомодно и смешно, но некоторые вещи никогда не изменятся. Я не знала, кто его родители. Они не могли быть высокопоставленными членами общества, это уж точно.

Я снова посмотрела на парня.

Он казался совершенно безразличным к тому, что происходило вокруг него, будто эта вечеринка была просто ещё одной его обязанностью. Но что-то подсказывало мне, что, несмотря на спокойствие, он был начеку. Сомневаюсь, что многое проходило мимо его внимания.

В руках он держал бокал шампанского, но тот был ещё полон. Элегантный хрусталь казался крошечным по сравнению с ним, и я удивилась, как он ещё не раздавил его между ладонями. Словно прочитав мои мысли, он повернул голову и уставился прямо на нас.

Триш ахнула и дернулась рядом со мной, пролив несколько капель своего напитка на дорогой деревянный пол. Она действительно не могла бы вести себя более подозрительно, даже если бы попыталась.

Через мгновение Триш и Анастасия опустили головы, разрывая зрительный контакт. Возможно, чтобы заставить его поверить, что они не следили за ним, или, может, они просто не могли вынести силу его взгляда.

Теперь я поняла, почему мои родители, и даже друзья, были так напуганы, когда говорили о нём. Даже издалека от его взгляда у меня чуть не подкосились колени.

Но не только страх заставлял моё сердце биться быстрее, было что-то близкое к возбуждению. Все равно, что наблюдать за тигром через стекло вольера и восхищаться его силой.

Только в этом случае, единственное, что удерживало его от нападения, были социальные правила, которым был обязан следовать даже такой человек, как он. Поводок, на котором его держал Фальконе, не был физическим или видимым, но, тем не менее, он был.

Интересно, что творится у него в голове? Как он чувствует себя в окружении людей, с которыми у него почти не было ничего общего? Он был одним из них, и всё же не совсем. Человек из тени, потому что никто не хотел видеть его на свету.

Когда я поняла, как долго я наблюдала, я отвела глаза, но мой пульс продолжал беспорядочно биться.

Я не была уверена, когда в последний раз чувствовала себя настолько... живой. Моя жизнь всегда шла своим чередом, но сегодняшний вечер был похож на приключение.

— Боже мой, это было жутко, — прошептала Анастасия. — Ему следовало остаться в той дыре, из которой он выполз.

Я ничего не могла сказать. Язык, казалось, прилип к небу.

— Он всё ещё смотрит? — спросила я, наконец, не отрывая глаз от пузырьков, всё ещё поднимающихся в бокале.

— Нет, он ушел, — сказала Анастасия с немалым облегчением. — Не могу поверить, что он пришёл сюда. Такие люди, как он, должны оставаться одни и не притворяться, что принадлежат нашему обществу.

Я посмотрела в угол, где он ранее стоял, но, как и сказала Анастасия, он исчез.

Почему-то меня нервировало, что я не знаю, куда он ушел. Он был одним из тех, за кем вы хотели бы следить, потому что боялись, что он может подкрасться к вам. И я могла поклясться, что всё ещё чувствовала его взгляд на своей коже.

Я вздрогнула. Паранойя обычно была не в моем стиле.

Я огляделась, но его нигде не было видно. Я стряхнула нелепое чувство, что за мной наблюдают.

Мне не стоит вести себя, как параноик. Если я опозорюсь здесь, пройдет немало времени, прежде чем меня снова пригласят. Или, что ещё хуже, Козимо решит, что я не гожусь ему в жены. Мама и папа никогда не простят мне, если это случится.

— Смотри, кто идёт, — прошептала Триш, и на какой-то смехотворный момент, от которого, моё сердце едва не остановилось, я, в самом деле, подумала, что это Гроул.

Я повернулась посмотреть, о ком она говорит, и почувствовала, как жар приливает к моим щекам.

Козимо направлялся в нашу сторону. На нём был серый двубортный костюм, темно-русые волосы были зачесаны назад, на носу были очки в тонкой оправе.

— Он похож на брокера, — тихо заметила Триш.

Он управлял деньгами Фальконе, так что это было недалеко от правды. Костюм был его второй кожей. Я никогда не видела его ни в чем другом. Это был разительный контраст с человеком, за которым я наблюдала всего несколько секунд назад.

Триш и Анастасия сделали шаг в сторону, прижимаясь друг к другу, и делая вид, что оставляют нас с Козимо наедине, что на самом деле было лишь притворством, так как я знала, что они будут подслушивать, запоминая наши слова.

Сомневаюсь, что они будут использовать их против меня. Они были моими подругами, но я не хотела рисковать.

Козимо остановился слишком близко и поднес мою руку к губам. Я чуть не закатила глаза от этого жеста, хотя небольшая часть меня наслаждалась благодарными взглядами, которыми обменялись Триш и Анастасия.

— Хочешь потанцевать? — спросил он ровным и спокойным голосом.

Это, как и костюм, всегда было одинаковым.

Однажды Триш сравнила его с хорошо смазанной машиной. Термин подходил слишком уж удачно.

Его глаза метнулись к моим подругам, но он ничего не сказал.

Я не проследила за его взглядом, опасаясь, что Анастасия будет выглядеть раздраженной. Иногда я не была уверена, что, чёрт возьми, происходит с ней.

Я позволила ему увести меня к танц-полу, чувствуя любопытные взгляды моих подруг, и они были не единственными, кто наблюдал за нами.

Мои родители тоже обратили на нас внимание. Я почти съежилась от силы внимания.

«Не споткнись», — повторяла я себе снова и снова, пока мы двигались под музыку.

Пока мы танцевали рядом, я ждала трепета, хотя бы чего-то, малейшей заминки в моём пульсе, но ничего не произошло. Не то чтобы Козимо выглядел безумно влюблённым в меня. Не то чтобы для брака требовалась любовь, но всё равно было бы неплохо.

Козимо попытался завязать разговор. Погода, моё красивое платье, то, что, по его мнению, могло бы меня заинтересовать.