Связанные вместе

– Она сказала, что Гамильтон был отстойным.

– И кто же это? Твой друг?

Резкий вздох.

– О боже, ты сейчас серьезно?

– Знаешь что, малыш, я...

– Я говорю о мюзикле, конечно, и Лин-Мануэль Миранда - гений, и поэтому я сказал ей, что мы не можем быть друзьями, если она слишком глупа, чтобы осознать это.

Я не использовал слово «осознать», когда мне было тринадцать.

– Может, тебе стоит немного сбавить обороты, а?

– И что еще важнее, – продолжила она. – Даже если ей не нравится что-то, что нравится мне, она должна держать это при себе, если она действительно моя подруга. Вот как я себя веду.

– Как ты, да?

Она хмыкнула.

– Ладно, продолжай свой рассказ.

– Ну, как я уже сказала, папа не знал, что я там была, поэтому он включил громкую связь и сказал тете Адже отдать их доктору Натану Келлсу.

– И ты хочешь знать почему.

– Да. Я любопытна от природы.

– Называй это длинным носом, потому что так оно и есть.

– Неважно.

– Так как же ты узнала о Фиоре, если тебе известно только имя Келлса?

– Когда ты говоришь, что придешь на одно из таких мероприятий, тебя заставляют сказать, кто твой «плюс один», чтобы оба ваших имени попали в основной список, и они могли зарегистрировать тебя. На любое мероприятие, куда приходит мэр, ты не можешь приводить кого попало, верно? В смысле, что, если бы ты пытался привести киллера или еще кого-нибудь?

– Ты такая умная.

– Я знаю, – проворчала она, вздернув бровь. – Поэтому я сказала женщине, которая всех регистрировала, что мой дядя Аарон хотел бы обязательно поздороваться с доктором Келлсом, и, кстати, кто придет с ним?

– И она сказала тебе.

– Ну, да, я назвал имя.

– Почему ты просто не спросила отца?

– Потому что он скажет, что это не мое дело, но я хочу знать.

– Хочешь?

– Черт.

– Я не скажу.

Повернувшись, она обиженно запыхтела и тут же перевела дыхание.

– О боже.

Я видел, как Сэм Кейдж подошел к Фиоре и Келлсу, что-то сказал, а потом они с Фиоре ушли, оставив Келлса в кругу людей, с которыми он разговаривал. Тот факт, что Келлс не выглядел ничуть обеспокоенным, заставил меня задуматься о нем, если только...

– Твой отец действительно знает доктора Келлса?

– Не знаю, – рассеянно ответила она и, обойдя меня, направилась вслед за отцом.

Я пошел за ней, легко поспевая за ними, пока мы плутали в толпе, все время наблюдая, быстро следуя за ними и видя, как они обходят столы с закусками, выходят на лестницу и скрываются в закутке. Я собирался броситься бежать, но Ханна схватила меня за руку.

– Па говорит, что всегда нужно считать до десяти, прежде чем красться за кем-то. Это дает им время оглядеться и подумать, что они совсем одни.

– Что?

– А еще, если тебе нужно выйти из здания, иди вверх, а потом вниз. Никогда не спускайтесь сразу.

– Малыш, мне кажется, твой отец навлекает на тебя беду, не так ли?

Она покачала головой, очевидно, опять все зная.

– Ты не знаешь. Он очень умный.

– Похоже, у него проблемы.

Она насмехалась, и я не знал, почему, но потом она побежала, а я последовал за ней, и мы оба оказались за углом от двух мужчин. Но потом я понял, что маленькие девочки, подглядывающие за своими отцами, могут узнать то, чего им не следует знать. Я не хотел, чтобы она услышала что-то, что изменит ее представление об отце или чувства к нему.

– Возвращайся к своему дяде Аарону, пока он не заметил твоего отсутствия.

– Что? – она была в ужасе. – Нет.

– Да. Он начнет искать, и нас обоих поймают, – настаивал я, стараясь звучать убедительно и серьезно. – Ты иди, а когда они закончат говорить, я найду тебя и расскажу, что случилось.

Она нахмурила брови, и хотя я знал, что ее удочерили, я мог бы поклясться, что этот взгляд принадлежал ее отцу.

– Ты клянешься?

– Клянусь всем сердцем, – пообещал я.

Она кивнула и быстрым шагом направилась в ту сторону, откуда мы пришли, не обращая внимания ни на ее отца, ни на Андрео Фиоре.

Без нее я подошел ближе, зная, что могу действовать быстро, если понадобится.

– Повторяю, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– О нет? Может, мне стоит спросить у твоего парня?

– Мужа, – поправил Фиоре. – Уточняйте свои факты, маршал.

У него были яйца, раз он так разговаривал с моим боссом.

Кейдж зарычал.

– Послушай меня, если ты не пойдешь и не скажешь всем, что там действительно был пистолет, причем твой - и ничей больше, - я найду его, передам в полицию и отправлю тебя за решетку до конца твоей гребаной жизни!

Мне пришлось упереться рукой в стену рядом с собой, потому что у меня словно выдернули ковер из-под ног.

Конечно, я знал, о каком пистолете он говорит, ведь именно из-за него мы с моим бывшим напарником Норрисом Кокраном поссорились. Он обвинил моего босса в том, что тот избавился от пистолета, из которого Андрео Фиоре застрелил Джоуи Ромелли, а я защищал человека, которого уважал, и сказал Кокрану, чтобы он шел к черту, потому что Сэм Кейдж никак не мог быть в этом замешан. И вот теперь, так быстро, я понял, что он был замешан. Мой босс был соучастником преступления, связанного с уничтожением улик.

Мой желудок сжался так быстро, так сильно, что я испугался, что меня вырвет прямо здесь.

От Фиоре ничего.

– Ты меня слышишь?

По-прежнему тишина.

– Ты боишься, что на мне прослушка, но это не так.

Фиоре не издал ни звука.

– Можешь проверить. Вот, я...

Мягкое горловое дыхание.

– Вы не обязаны раздеваться для меня, маршал, – вздохнул Фиоре. – Дело в том, что я понятия не имею, о чем вы говорите. Единственный пистолет, из которого я когда-либо стрелял, лежит у меня дома в оружейном сейфе. У меня есть разрешение на него, и вы, как и любой другой представитель правоохранительных органов, вольны осмотреть его в любое время, если предъявите ордер.

Мой босс тяжело вздохнул.

– Как ты можешь так поступать с ним?

– Опять же, я понятия не имею, что вы имеете в виду.

Через мгновение я услышал скрежет твердой кожаной подошвы по бетону и заскользил за нижнюю ступеньку лестницы. Я смотрел, как мимо проходит Дрео Фиоре, а спустя несколько секунд услышал, как отец Ханны, мой босс, разговаривает по телефону.

– Конечно, он не пойдет, придурок, хотя ты его и спас!

Значит, кто-то был заодно с моим боссом. Был еще один человек, который вступил с ним в сговор, чтобы избавиться от пистолета. Одна только мысль о том, что мне придется оправдываться перед Кокраном, ничуть не способствовала облегчению моей тошноты.