Связанные восхищением

— Большие рыбы едят их, конечно же.

— Ох.

Было глупо с моей стороны спрашивать; конечно же, это было причиной. И затем что-то ещё всплыло в моей голове.

— Это тот аквариум, который, ты сказал, у тебя есть, — я посмотрела на него. — В тот день за ужином.

— Это так, — ответил он ровным голосом.

— Это было в тот же день, когда ты сказал мне, что хотел быть дрессировщиком, — я вернула взгляд на аквариум.

— Это также было в тот день, когда я трахнул тебя у покрытой плесенью стены возле мусорного бака, — холодная улыбка растянулась на его губах.

Я покачала головой.

— Правда, Коул? Это всё, что тебе есть сказать. Я думала, что ты вытрахал свою злость прошлой ночью.

— Ещё нет, — он сделал глоток кофе.

— Ты, наверное, смеёшься надо мной? Я пытаюсь помочь тебе, и затем ты относишься ко мне как к какому-то монстру. Расскажи мне какой в этом смысл.

— Я не собираюсь обсуждать это, Джулия, — он оттолкнулся от стены и сделал шаг по мне.

— Какого черта? Почему нет? Нам нужно поговорить об этом, — я положила руки себе на бёдра.

— Потому что я не хочу, — он поставил свой кофе на аквариум и сделал шаг ко мне. — Потому что, чем больше ты говоришь, тем больше я хочу заткнуть тебя, засунув тебе в горло член, — он достиг меня и погладил шрам на теле.

— Ты сволочь, — я дала ему пощёчину, мою руку засаднило.

Он даже не моргнул.

— Я знаю. И ты шлюха.

Я поразилась его словам, отступая назад, ненавидя то, что это заставило меня почувствовать себя так, как будто он ударил меня, когда всё, конечно же, было наоборот.

— Помнишь тот день в грузовике, после того, я взял тебя повидаться с твоей бабушкой? — он сделал паузу. — До того, как я трахнул тебя за ужином.

Я прикусила губу, но ничего не сказала.

— Ты сказала, что хороша только в двух вещах. В стриптизе и в сексе.

Я слегка кивнула, вспоминая. Как я могла забыть это? Коул посмотрел на меня печальными глазами, наполненными неверием на мое откровение.

— Ну, ты была права. Это всё на что ты способна.

Я вздрогнула, не в состоянии сдержать своё хладнокровие. Что-то внутри меня треснуло, и я была уверена, что это было сердце.

— Ты не имеешь это в виду.

Он наклонился ближе.

— Имею.

— Ты не поверил в это тогда, когда я впервые тебе это сказала, и ты не веришь в это сейчас, — я фыркнула, надеясь, что это перекроет боль.

— Верь во что хочешь, — он пожал плечами. — Сейчас обуйся. Нам нужно кое-где быть, — он отвернулся.

— Я никуда не пойду с тобой, — я издала грубый смешок и прижала тыльную сторону руки к лицу, пытаясь не дать слезам пролиться на мои щёки.

Он остановился на середине пути.

— Да. Ты пойдёшь.

Я покачала головой, внезапно не узнавая человека передо мной. Только несколько дней назад он в открытую признался мне в любви в Новом Орлеане.

— Почему ты вообще тогда хочешь, чтобы я пошла куда-то с тобой, если это то, что ты действительно думаешь обо мне.

— Потому что ты моя, — его слова были мощным шепотом, который задержался в воздухе между нами, вращаясь, крутясь в тех нескольких футах, что разделяли наши тела.

— Тогда почему ты делаешь мне больно? Почему ты делаешь это? — я ненавидела то, как я звучала, подобно жалобному ребёнку.

Он не двигался, а стоял полностью неподвижно.

— Потому что ты причинила боль мне. И уже слишком поздно, чтобы уйти.

***

— Что это за место? — спросила я, когда мы сошли с эскалаторов в шикарную зону ожидания. Женщина сидела за чёрным столом перед коричневой деревянной дверью. Ещё глаза зажглись, когда она увидела Коула.

— Мистер Мэддон! — она отпрыгнула от стола и обошла его, чтобы стать перед нами. — Так восхитительно видеть, что вы вернулись! — она с энтузиазмом пожала его руку.

— Приятно видеть вас тоже, Марла.

Её взгляд перескочил на меня.

— Это она? — её слова не были обвинительными, а скорее любопытными и взволнованными.

Я посмотрела на Коула, который кратко кивнул, показывая, что я была именно тем человеком, о ком она говорила. Её зеленые глаза загорелись ещё сильнее, что я думала уже не возможно. Она схватила мою руку и пожала её, её красные кудряшки запрыгали вокруг её лица, когда сделала это.

— Так удивительно познакомится с вами, мисс Коллетт. Мистер Мэддон сказал, что он привезёт вас, и я ждала этого всё это время. Ох, посмотрите на меня, — она прижала свободную руку к груди, — я груба. Я Марла. Я секретарь здесь, в офисе «Обсидиан Спирит Корпорейт».

Я не знала, что сказать женщине. Всё, что я могла делать, это уставиться на неё, пока она практически выдернула мою руку из сустава. Бабочки устремились в живот при мысли, что Коул потратил своё время на то, чтобы сказать секретарше обо мне, что затем я напомнила себе, что он, скорее всего, поделился с ней этими вещами до того, как решил ненавидеть меня.

— Приятно познакомится, — удалось мне выдавить из себя.

— Есть новые сообщения, что-либо, что ещё не было переслано мне или остальной части правления? — спросил Коул.

Марла поспешила вернуться к столу.

— Хм, — она использовала мышку, чтобы прокрутить вниз что-то на экране компьютера. — Нет. Ничего нового. Я уже переслала все другие сообщения на ваш мэйл.

Коул кивнул.

— Спасибо, Марла.

Он повёл меня к большой двери из темного дерева. И когда он распахнул её, это всё показалось немного сюрреалистичным, потому что я знаю, оно так и было. Это был его офис, офис Коула. Офис, где он сидел в потрясающем кожаном кресте, лицом к другому невероятному виду на город, который никогда не спит, и руководил своей миллиардной ликерной компанией.

Я знала, чем он занимался для существования, но видеть это в реальности сделало всё понятней. Этот офис, с выкрашенными в белый стенами, большим столом в центре комнаты и даже большим аквариумом, заполнившим одну стену, сделал меня гипер осведомлённой о том, кем был Коул. Он был одним из самых богатых людей в Соединённых Штатах. У него было больше денег на его банковском счёту в этот самый момент, чем я когда-либо увижу в своей жизни.

Он был мужчиной, который преследовал меня. Меня, из всех людей. Этот миллиардер сделал меня объектом своей одержимости — какую-то стриптизершу из низкого класса. Он трахнул меня больше раз, чем я могла бы сосчитать. И он убил своего брата. Он вырезал его сердце. Также он был одним из самых нежных любовников, которые у меня были, и в тоже время самым грубым. Пребывание здесь было, правда, невероятно сюрреалистичным.