Связанные

Лопатки врезались в дверцу на резком повороте, затылок заныл от столкновения со стеклом.

— О-у, — приложила ладонь к пострадавшей голове.

Легкий звон в ушах сопроводил низкий, угрожающий рык. В остановившейся машине этот звук пугает. Теперь Болдан не отвлечен дорогой, его внимание принадлежит мне.

Холодный и тяжелый взгляд серых глаз запустил холодок по позвоночнику, и одновременно желание сопротивляться.

— Ты провоцируешь, — Дрейк явно прикладывал усилия, чтобы говорить нормально, но в голос все равно вплетались рычащие нотки. — Мой контроль летит к чертям, и я не знаю почему. Не надо бросать мне вызов, Эл.

Он медленно качнул головой, не отводя взгляд.

— Успокойся.

Я не так много вещей ненавижу. Одна из них — удушающее, давящее ощущение, словно меня погребают под тяжелой плитой, на которой выцарапано мое имя.

Я не могу успокоиться в таких условиях. Просто не могу.

Вздернула подбородок, не желая принимать поражения. Ноздри раздулись с выдохом, означающим "я не сдамся".

— Я сказал успокойся!

Рычи, Болдан, это ничего не изменит. Я не прогнусь. Меня не задавишь.

Зажмурилась, хватаясь за голову. Резкая боль заполнила собой все мысли. Кислорода не хватает. Я словно очутилась в маленькой коробочке без света и дверей, а пол и потолок притягиваются друг к другу. Стремятся поглотить навсегда.

Темнота — суть бесконечности. В ней нет ни прошлого, ни будущего. Она засасывает и не оставляет ни капли света. Ни одного пятна.

Она оставляет в одиночестве, позволяя бродить в ней в компании с собой. Это полезно, когда хочешь лучше узнать себя, а что делать, когда выносить себя не можешь? Когда осознаешь свои поступки и слова, сделанные и сказанные до того, как попасть во всеобъемлющее ничто. Хочется удавиться, но даже это невозможно — в темноте только темнота, никаких сподручных средств к самобичеванию, кроме самой себя.

— Элла, — звук проник в темноту.

Знакомый и главное не мой.

Давай, позови еще раз, чтобы я могла зацепиться за него.

— Эл!

Короткий, слишком короткий…

Разок, пожалуйста. Всего раз!

— Элла, — голос Дрейка стал явным.

Зажмурила закрытые глаза. Сквозь плотно закрытые веки прорывался свет. От него только сильнее болит голова.

— По мне проехал грузовик? — Застонала, хватаясь за лоб.

Рядом тихо усмехнулись.

— Почти.

Приподняла веки до маленькой щелки и зашипела. Слишком ярко.

Быстро привыкла к свету и нормально посмотрела перед собой.

Дрейк стоял недалеко от дивана в незнакомой комнате, упираясь ладонями в бока. Взгляд серых глаз колко и безостановочно блуждал по мне.

— Что произошло? Почему я отключилась? И где мы?

Я помню все до того, как отключилась. Не понимаю, что на меня нашло. Нет, я и прежде сопротивлялась альфовской заносчивости, но инстинкт самосохранения всегда побеждал. Похоже, он дал сбой.

— У меня дома. А вот на остальные вопросы я и сам бы хотел знать ответ.

Свесила ноги с дивана и села. Жажда давно меня мучила, теперь начала жечь невыносимо. На прямоугольном столике со стеклянной столешницей графин с водой и чистый стакан рядом.

Слабость в полной мере почувствовала, когда наливала воду. Пришлось держать графин двумя руками.

Квартира Дрейка… Неплохо. Расположение похоже на квартиру Крейтона.

Далеко до своей комнаты идти не придется.

Долгожданная прохлада разлилась по языку. С жадностью опустошила бокал, налила еще. Теперь пила, наслаждаясь каждым глотком, не торопясь.

Темные оттенки в интерьере мне нравятся. Лаконичность, современность, минимализм. Одобряю.

— А что на кровать не положил? На диване оставил. Я же, вроде как, твоя истинная, — усмехнулась, надеясь легким юмором снять напряжение.

Свое. Это ведь я провоцировала Дрейка в машине и теперь мне неловко сидеть под его пристальным взглядом.

— Дерзко. Твой запах не дал бы мне заснуть. Можешь лечь, я не против, — Болдан кивнул на дверь. — Только ты с нее без метки не слезешь.

Дотронулась до своей шеи, провела по сгибу под неусыпным вниманием.

Без метки. Блестяще. Чтобы отрезать себе любые пути к личной жизни с кем-то другим.

Я ведь истинность не чувствую, могу выбрать кого угодно, ведь так?

Ладно, пока не об этом.

— Извини, что я… — сжала бокал двумя руками, подбирая слова. — Там, в машине, я провоцировала тебя…

И не привыкла извиняться за то, что меня подавляли. За это я высказываю все, что думаю.

— Обычно я так себя не веду.

Улыбка Дрейка переросла в зевок. Я нагоняю на него скуку или он уже устал? Разгар дня, должен быть полон сил и энергии. Тогда почему окно показывает ночное небо? Сбой в трансляции?

— Теперь я знаю, что ты умеешь извиняться. Хорошая черта, мне нравится, — Болдан тоже посмотрел на окно. — Да, ты провела на моем диване весь день.

— Как? — приложила ладонь ко лбу, не сводя взгляда с темного прямоугольника в стене. — Сколько прошло часов? Я ведь здорова. Почему я провалялась весь день без сознания?

Недоумение, высказанное севшим голосом, звучит еще более впечатляюще.

Дрейк прошел в конец комнаты, выдвинул стул из-за стола и сел ко мне лицом. Он похож на того, кто долго думал какую-то мысль, но сомневался озвучивать ли ее.

— В отключке нет ничего страшного, так иногда бывает под сильным давлением. Важно другое: я не мог себя контролировать. Я, — Дрейк указал пальцем себе на грудь.

— Ты подавлял меня, — не смогла удержаться от укора.

— Да, — кивнул Болдан, — и не мог сбавить обороты. На инстинктивном уровне я чувствовал сопротивление и попытку ответного давления. Моя реакция была бессознательной.

— Я всегда сопротивляюсь, когда альфы пытаются проявить силу, и никогда не падала в обморок.

Дрейк криво улыбнулся.

— Слова просто звук, они не пробуждают инстинкты. Такая реакция приемлема с более слабыми альфами. Их часто приходится ставить на место.

Он реагирует на меня, как на альф? Серьезно?

Подпрыгнула, сидя на диване. Заерзала, сжимая полупустой бокал.

Губы расползались в улыбке. Попыталась сдержать, но не вышло.

— Я альфа, да? — задержала дыхание на выдохе, с предвкушением ожидая подтверждения.

Поежилась от удовольствия, выдохнула, словно освобождаясь от сковывающих жгутов. Волна покалывания из груди расползалась в стороны, словно поднимая меня над диваном.