Связанные

Натана тем временем отошла от тела блондинки и направила руки ладонями вперед к огню камина. Пламя сердито зашипело, заворчало и начало издавать клубы дыма. Я закашлялась.

Погасив огонь, Натана опустилась на колени и, не обращая внимания на заполонивший гостиную чад, принялась рисовать какие-то круги и треугольники на полу, периодически обмакивая пальцы в кровь Нины.

От дыма у меня и без того мокрые глаза заслезились, и я практически лишилась зрения. Все было размытым и нечетким, ведь утереть слезы я не могла, да и не хотела. Все ждала, что со слезами придет облегчение.

«Она мертва… — ревела я. — Нина… Что же теперь делать?!»

В сотый раз, силясь открыть глаза и сфокусировать взгляд на Натане, я нервно сглотнула.

— ТЫ! — воскликнула я.

Натана обернулась.

— Не мешай, птичка, — шикнула она, приложив окровавленные пальцы к убам, расползающимся в нездоровой усмешке.

Но я обращалась не к ней. В дыму мне почудился знакомый кошачий силуэт.

«Аяла! — мысленно запричитала я, зажмурившись. — Аяла! Помогите! Аяла!». Никто не откликался, и я предприняла последний отчаянный шаг. Закрыла глаза и, превозмогая физическую и душевную боль, постаралась расслабиться.

«Аяла! — звала я. — Аяла! Госпожа Рысь! Кто-нибудь!»

Я силилась представить уголек, тот самый, свой. Хотела мысленно заставить его пылать, подобно каминному огню или маяку, и все повторяла: «Аяла, Рысь! Кто-нибудь! Отзовитесь!»

Дым укутал меня, но ведьма была слишком занята, чтобы заметит это, а вот глаза Валери округлились.

— Велор… — прошептала я. — Передайте…

— Что ты там поешь, моя птичка, м? — ласково проговорила Натана.

Дым в ту же секунду рассеялся.

— Интересуюсь, что ты там делаешь, — не моргнув глазом, солгала я, в глубине души тревожась, что ведьма, как и Велор, почувствует, что я обманываю.

Мои тревоги не оправдали себя. Натане было невдомек, что я чувствую, да и я не ощущала никаких ее эмоций. Лишь физический дискомфорт, словно я и ведьма сидим в одном и довольно тесном спальном мешке.

И руку, которую ведьма изувечила себе, добывая кровь для совершения заклятия, саднило. Только и всего.

— Видишь ли, — задумалась Натана. — Я догадываюсь, как совершить переход обратно на Иппор. Я работала над этим уже долгие годы, и, наконец, у меня появилась вполне правдоподобная теория, которую я просто обязана проверить. Но, как бы тривиально это не звучало, мне нужна энергия. Много энергии! Моих сил для совершения перехода совершенно недостаточно. Но вот удача! — женщина подошла ко мне вплотную. — Велор показал мне, как можно легко повысить свой магический потенциал!

— Ты хочешь вытянуть из меня энергию души! — осенило меня.

— И не только из тебя, — лукаво покривлялась женщина. — Из Велора, из его дражайшей матушки и сестрицы. С Велором, конечно, это будет провернуть гораздо сложнее, но я попытаюсь работать через тебя. Одним ударом убьем сразу двух зайцев. Ты же не против? — усмехнулась ведьмачка.

— Не многовато ли тебе одной-то будет? — съязвила я. — Алчность, знаешь ли, грех.

— Это у вас грех, — снисходительно улыбнулась ведьма. — А у нас… Богиня Атайа непременно одарит меня своей милостью!

— А почему ты не переместилась, используя простых людей? Или для тебя принципиально осушить нас? — Валери неожиданно подала голос, и звучал он надменно и высокомерно.

— Тихо! — взревела ведьма и насторожилась. — Что это было? — прошептала она и подкралась к окну.

Я, тоже ощутив некоторое волнение и толчок в груди, поглядела на Валери, та смотрела на меня с ответным недоумением. Натана еще немного потопталась у окна и, пересекая гостиную быстрым шагом, выглянула в коридор, ведущий к уличной двери.

— Проверь, что там, — скомандовала она элементалю, и тот тут же пришел в движение.

Бесформенная гора плавно поплыла прочь из гостиной, а Натана, словно немного успокоилась.

— Души обычных людей, населяющих этот мир, слабы, тебе ли не знать, Валери. Их понадобилось бы десятки, сотни, а может, и больше! — вернулась ведьма к разъяснениям. — Куда гуманнее использовать всего три магически-развитых души. Ах, и еще твою, Лиза! — она указала на меня острием клинка, смеясь. — Прости милая, ничего личного! Ты лишь жертва обстоятельств.

— Ни за что не поверю, что ты из милосердия пожалела пару сотен ни в чем неповинных людей, — процедила я с сарказмом.

— Разумеется, дело не в милосердии! — усмехнулась женщина, расслабившись. — Просто это с технической точки зрения гораздо сложнее. Нужно связать себя с огромным количеством людей, — кокетливо начала она загибать пальчики, — вытянуть из каждого душу… Такая морока!

— Мне показалось, Натана, ты не из тех, кто боится трудностей.

Вместо ответа ведьма неожиданно резко замахала руками перед собой, словно разгоняла невидимых комаров.

Мне на секунду почудилось, что пчелки в моих мозгах ожили. Я затаила дыхание, лелея надежду, что это Велор, но гул затих. Я удивленно уставилась на Натану, однако женщина вновь приняла невозмутимый вид.

— Натана, могу я спросить?

Состояние у меня вновь было критическим, накатила тошнота и головная боль, однако выбора не было. Либо сражаться, как только могу и тянуть время, в надежде, что я не ошиблась и Аяла и впрямь услышала меня. Либо впасть в беспамятство и покорно ждать, пока моя душа не окажется заточенной внутри этой мерзкой женщины.

— Спрашивай, — смилостивилась ведьма, возвращаясь к рисованию кровью на полу.

— Ты собираешься погубить Велора, но ведь ты любишь его…

Натана замерла, стоя на коленях, и подняла на меня свои жуткие безумные глаза.

Я вдруг заметила, что от красоты той женщины, которую я увидела в ночном клубе месяц назад, не осталось и следа. Кожа ведьмы словно ссохлась и вены на руках и шее теперь явственно синели. Волосы уже не блестели и напоминали спутавшуюся мочалку, прикрепленную на затылке.

Но больше всего пугали глаза… Они были желтыми, злобными и не отражали ничего, словно были сделаны из стекляшек.

— Я люблю его до сих пор, — ответила она после долгого молчания.

— Но ты же хочешь его убить! Странная у тебя любовь.

— Его душа будет моей, — мечтательно произнесла ведьма, словно не слыша моих восклицаний. — И раз она будет во мне, — Натана приложила измазанную в крови руку к своей груди, — значит, и он тоже будет моим. И отныне мы вместе будем вершить новую историю Иппора, как я и мечтала!