Сын архидемона

– Обязательно громко кричать?

– Обязательно. Как можно громче и проникновеннее.

Я неохотно откашлялся и заорал во все горло:

– Властью Огня и Земли! Во имя Луны и Звезд, Кулон Теней и Огней, дай мне Великую Силу Правды и Справедливости!!!

Ничего не произошло.

– Эй, он по-прежнему не включается! – возмутился я.

– Просто еще нужно встать на одну ножку и прокукарекать, – доброжелательно сказал Джемулан.

– Да ты что, издеваешься? – не выдержал я.

– Конечно, – совершенно спокойно произнес Джемулан. – Нужно просто повернуть камень в оправе. Мне просто было интересно, достаточно ли ты глуп, чтобы поверить в такую чушь.

Я почесал головной гребень, размышляя, злиться ли мне или ну его нафиг. Досадно, конечно, что я купился как маленький. вечно со мной так. Доверчивый я слишком.

– Знаете, Евгений Ваганович, яцхена каждый обидеть может. – зловеще сказал я, поворачивая каменьв оправе.

– Но подумайте о том, стоит ли это делать. Те, кто ссорится с яцхенами, обычно плохо заканчивают.

Повернув камень в оправе, я внимательно посмотрел на свои руки. По-прежнему шесть. Ничего не изменилось.

– По-прежнему работает, – кивнул Джемулан, глядя на меня. – Пошли.

– Где работает-то?

Вместо ответа Джемулан молча показал мне зеркало. Я зачарованно уставился на свое отражение. на совершенно человеческое лицо. Светлые волосы, всего лишь два глаза, пара ушей, нос с аккуратными ноздрями, пухлые губы, длинные ресницы какого хрена?

– Это что такое? – прохрипел я, выхватывая зеркало. – Какого хрена я выгляжу как баба?

– Этот кулон принадлежал моей бабушке, – пожал плечами Джемулан. – У него только один образ этот.

– Но он женский!

– Другого нет.

– [цензура], ну ты. кстати, а зачем твоей бабушке понадобилось косить под человещ? Вы же и так почти не отличаетесь.

– Ты не видел мою бабушку. – криво усмехнулся Джемулан.

Я еще раз осмотрел свое временное лицо и тело. Довольно симпатичное, и фигурка ничего. но я бы все же предпочел мужскую личину.

– Давай сгоняем купим другой кулон, – предложил я.

– Купи, – пожал плечами Джемулан. – У тебя деньги есть?

– Нету. Но ведь у тебя должны быть.

– У меня-то есть. Только я тебе не дам.

– Жлоб.

– И так перебьешься. Какая тебе разница, как выглядеть?

– Ну да, сам-то небось под бизнесмена косишь, а не под бомжа. – пробурчал я. – Вон, часы швейцарские нацепил.

– Я – это другое дело, – спокойно ответил Джемулан.
–

Я воплощенное совершенство и должен всегда выглядеть идеально. А ты кто такой?

И действительно – кто я такой в сравнении с ним? Так, дерьма кучка.

– Кстати, голос у тебя тоже изменился, – сообщил Джемулан.

– Твой реальный тембр к этой личине не очень подходит.

Дверь на крышу была закрыта изнутри. Джемулан посмотрел на меня с видом строгого экзаменатора – разве что блокнот не достал. Сам он явно не собирался ничего делать.

Впрочем, запертая дверь – одна из тех проблем, которые я решаю одним движением руки. Полоснул аккуратненько когтем – и замок разваливается надвое.

На площадке девятого этажа никого не оказалось, так что нашего появления никто не заметил.

Выйдя из подъезда, я запоздало сообразил, что одет не по погоде. Нет, мне яцхену никакая одежда вовсе не нужна – я и в Антарктиде не замерзну. Но вот моя нынешняя личина. девушки обычно не разгуливают по декабрьской Москве в легоньком сарафане и босоножках. Снег идет, сугробы кругом – а я тут в таком виде. Неудивительно, что прохожие сразу начали оглядываться.

– Мне нужно сменить костюм, – заявил я, ковыряя волшебный кулон. – Эта штука может что-нибудь сделать?

– Я бы на твоем месте не трогал камень лишний раз, – предупредил Джемулан. – Если превратишься обратно в демона, местные дикари могут неадекватно отреагировать.

– Сам знаю. И я не демон.

Я попытался выпросить у жадного сида хотя бы дубленку – ну чисто чтобы не отсвечивать, – но он наотрез отказал. Оказалось, что его костюм-перевертыш – единое целое. Если одна из его частей отдалится от остальных, то просто растворится в воздухе.

Я уточнил, насколько должна отдалиться часть одежды от целого. Джемулан ответил, что шагов на двадцать. Я пообещал, что так далеко отходить не буду, так что ничто не мешает ему поделиться дубленкой. Однако Джемулан все равно отказал.

– Но почему? – не выдержал я.

– Потому что я не могу допустить, чтобы мою одежду марал кто-то подобный тебе, – высокомерно сказал сид. – Как я потом буду ее надевать, об этом ты не подумал?

– Так бы и сказал, что брезгуешь. Врать-то зачем было?

– Я пытался пощадить твои чувства.

– Как-то хреново у тебя это получилось.

– Ты слишком много от меня хочешь. Будь благодарен уже за то, что я дружески говорю с тобой, не смотря на все то отвращение, которое ты у меня вызываешь.

– Спасибо тебе, барин, – поблагодарил я, удерживая левой нижней рукой хвост. Он рефлекторно пытался вонзиться Джемулану в шею. – Век твоей доброты не забуду.

Шагая рядом с этим сидом, я с ностальгией вспоминал Аурэлиэль. У нее я тоже вызывал тошноту, но она хотя бы отворачивалась, когда блевала.

Джемулану явно не пришлась по душе русская зима. Он держал голову прямо, словно аршин проглотил, недовольно морщил нос и через каждые три шага брезгливо осматривал подошвы ботинок. Сид вынул дыхательные аппараты, которые носил в Вуре, зато прилепил на грудь что-то вроде розового горчичника. Судя по тому, что застегнуть дубленку он не удосужился, эта штука защищает от холода.

В отличие от Джемулана, я не переставал глазеть по сторонам. Приятно для разнообразия погулять по родному миру. Здесь ничего не изменилось – все те же здания, все те же бомжи, все те же граффити на стенах. Вон плакат на столбе висит: «Виталий Хмельин. Я иду сам!» Наверное, очередные выборы – в Думу или еще куда-нибудь. А вон вывеска: «Маникюр, педикюр». Кто-то, правда, стер в надписи запятую и исправил последний «-юр» на «-ов». Все как обычно, совершенно ничего не изменилось.

В отличие от меня, Джемулан взирал на город пустыми рыбьими глазами. Легкий интерес в них промелькнул только раз – когда мы проходили мимо гурьбы ребят, кидающих друг другу мячик.